Наша тайна - Барбара Делински

— Ты разговариваешь, как моя жена.

— Видимо, у нее есть на то основания. Что происходит, Хол? Ты нужен людям, а тебя нельзя найти. В последнее время ты слишком часто играешь в рэкетбол.

Он помолчал, потом осторожно спросил:

— Ты меня в чем-то обвиняешь, Дебора?

— Посмотрим. А ты виноват?

— Я — нет. Давай поговорим о тебе. Признание в уголовном преступлении — это очень серьезно. Черт, если окружной прокурор выдвинет обвинение, тебя устранят от работы до решения суда. Ты этого хочешь?

— Нет. Я ничего этого не хочу! — закричала Дебора.

— Поэтому меня тоже злить не стоит. Я знаю окружного прокурора. И могу договориться. Возможно, это твой единственный шанс похоронить дело раз и навсегда.

Дебора могла бы огрызаться, утверждая, что никакого укрывательства не было и что он меняет тему разговора, но тут увидела, что из дверей кухни на нее смотрит Грейс. Усилием воли женщина заставила себя успокоиться. Хол был прав. Злить его было не в ее интересах.

— Хорошо, — сказала она. — Спасибо, что перезвонил. Мы можем поговорить завтра?

— Как захочешь, дорогая. Если я тебе нужен, звони. — Он отсоединился.

Если у Деборы и были какие-либо сомнения, они исчезли. Этот ублюдок изменял жене.

Но сейчас на нее перепуганными глазами смотрела Грейс.

— Это еще не закончилось, — сказала она. — Это никогда не закончится.

— Закончится, — пообещала Дебора. Убрав волосы с лица, она попыталась рассуждать здраво. — Мы всегда знали, что есть такая вероятность развития событий. Вдова сердится. Она чувствует, что должна что-то предпринять.

— Скажи им, — прошептала Грейс.

Дебора подошла к ней. Но когда она хотела взять дочь за руку, Грейс скрестила руки на груди. Дебора испытала чувство утраты. Так чувствует себя человек, которому необходимо прикосновение другого человека.

Понимая, что находится на грани истерики, но не может позволить дочери это заметить, Дебора спросила:

— Что хорошего в том, что я расскажу? Это ничего не изменит. Вдова подала в суд. Ей все равно, кто был за рулем, Грейс. Она утверждает, что Джон не провел тщательного расследования. Но расследование проводила группа из округа, поэтому дела заводить не будут. Окружной прокурор не выдвинет обвинение.

— И мистер МакКенна не умрет? — спросила Грейс, тихо развернулась и ушла.

* * *

Дебора не могла сказать, случилось это из-за упоминания имени МакКенна или как естественный результат размышлений, но поссорившись и с детективами, и с Холом, она сосредоточилась на Томе. Ее злость нарастала медленно, почти неосознанно, закипая одновременно с обедом Ливии. Дебора не была уверена, что Том был ее другом, но чувствовала себя преданной. Она понимала, что это глупо, но ничего не могла поделать.

Дилан уснул. Дебора попыталась поговорить с Грейс, для поддержания разговора воспользовавшись беременностью Джил, но девочка отделывалась ничего не значащими односложными ответами, а потом попросила дать ей возможность сделать домашнее задание, написать карточки со словами и вызубрить биологию перед экзаменом. Если бы у Деборы было больше сил, она обсудила бы еще и это, потому что список дел показался ей слишком длинным.

Но она устала спорить. Оставив Грейс в покое, Дебора забралась в кровать. Но сон не шел. Проворочавшись час, она отбросила одеяло, спустилась в кухню и заварила чай. Когда и это ее не успокоило, Дебора включила свет в кабинете и попыталась придумать, кому можно позвонить. Она не хотела будить Джил, а Карен не отвечала. В отчаянии она позвонила Тому.

Она его разбудила, но была слишком обижена, чтобы обращать на это внимание. На правила приличия ей тоже было плевать. Она всю жизнь прожила по этим правилам, и они — как и многое другое в последнее время — оказались напрасной тратой времени. Едва услышав в трубке сонный голос, Дебора выпалила:

— Я вам доверяла!

Повисло молчание. Потом Том спросил:

— Дебора?

— Я вам доверяла, — повторила она, неожиданно переходя в нападение. Она была сердита. И обижена. — Я рассказала вам то, чего не следовало говорить о своей семье. Я в самом деле поверила, что мы друзья, но теперь спрашиваю себя, почему два детектива обвиняют меня, используя информацию, которую я сообщила вам вчера вечером. Вы все это время были заодно с Селеной? И поэтому вели со мной все эти разговоры?

Он помолчал, потом тихо ответил:

— Нет…

— Возможно, в этом есть моя вина, — перебила Дебора прежде, чем Том смог еще что-то сказать. — Возможно, я почувствовала связь, которой не было. Я имею в виду, что мы оба переживали из-за кризиса в наших семьях, и хотя причины были совсем разными, мне казалось, мы понимаем друг друга. Я ошибалась? Я увидела что-то такое, чего вовсе не было?

Он хотел что-то ответить, но она продолжала:

— И вообще, почему я решила, что мы можем быть друзьями? Едва взглянув на вас, моя дочь чуть не потеряла сознание от ужаса. Мы всего лишь хотим, чтобы все это закончилось, Том. Но теперь еще одно расследование. Вы же знаете, что не было никакого преступления. То, что вы будете тянуть время, не вернет вашего брата. — Выплеснув свою злость, Дебора добавила: — Я доверяла вам. Возможно, это было глупо с моей стороны. Мне казалось, что наше доверие взаимно. — Не услышав ответа, она тихо спросила: — Вы еще слушаете?

— Да.

— Вы ничего не отвечаете.

— Вам нужно было выговориться.

— Видите? — заплакала Дебора. — Именно об этом я говорила. Почему вы такой хороший?

— Это плохо?

— Нет! Но ваша реакция обманчива, судя по тому, что произошло. Вы думаете, я пыталась что-то скрыть? Вы помогаете Селене?

— Ни то, ни другое.

— Но вы не помешали ей обратиться к окружному прокурору.

— Я не знал, что она собирается это сделать. Селена позвонила мне вчера вечером и рассказала обо всем.

— Она знает, что говорится в отчете о Кельвине?

— Знает, — произнес он дрожащим голосом.

— И что она об этом думает? Я имею в виду, насчет того, что его поведение было странным. Разве миссис МакКенна не понимает, что у нас просто не было возможности избежать столкновения с ее мужем, если он выскочил из лесу прямо перед нами?

— Она не хочет этого признавать. Селена слишком эмоциональна.

— Но и я тоже! — закричала Дебора, потому что, если уж на то пошло, поведение Кельвина было чересчур подозрительным, чтобы не обращать на это внимания. — Похоже, ваш брат был чем-то взволнован. Возможно, он специально устроил аварию.

— Думаете, я не задавал себе этого вопроса?! — взорвался Том.

— Мы можем придумать множество других теорий. Например, что Кельвина ослепил свет моих фар, или что он плохо себя чувствовал, или что у него была плохая реакция на какое-то лекарство, о котором не знала его жена. Но когда вы сложите все факты воедино, становится ясно, что ваш брат хотел покончить жизнь самоубийством.