Задача на выживание - Тимоти Зан

— А чем плох корабль класса «Боевой рог», построенный на верфях Рендили? — спросил Джинзлер, стараясь не терять спокойствия. Все это уже выглядело нелепым. — У него именно тот размер, который вам нужен, да и скорость подходящая.

— Это грузовик, — категорично заявил Таркоза.

— Это тяжелый крейсер, а не грузовик, — поправил Джинзлер. — У него есть броня, вооружение, он способен к дальним перелетам и достаточно вместительный…

— Он не подходит, — вмешался Улиар. — Покажите еще что-нибудь.

Сдержав резкость, вертевшуюся у него на языке, Джинзлер потянулся к деке. Улиар и два советника отвергали каждое его предложение, и вся эта троица начинала его сильно раздражать.

— Что ж, хорошо, — сказал он, посылая запрос на корабли монкаламарской постройки. Может, хоть там найдется что-то, что устроит этих привередливых стариканов?

Конечно, еще неизвестно, удастся ли убедить чиссов купить такой корабль или Новую Республику его подарить. Но на этот вопрос придется отвечать не сегодня.

Из его комлинка вновь раздалось чириканье.

— Что за странные звуки вы извлекаете из наших комлинков? — поинтересовался он.

— О чем вы говорите? — удивился Улиар.

— Об этом чириканье, — сказал Джинзлер. — Вы что, используете в своих комлинках перекрытие частот?

— Повторяю, вы о чем? — огрызнулся директор. — Это же вы делаете, а не мы.

Джинзлер нахмурился:

— А мы-то при чем? Мы не…

— Ах да, — пробормотал Беаш, вставая. — Раз было начало, то будет и конец.

Джинзлер перевел хмурый взгляд на героонца:

— Что?

— Раз было начало, то будет и конец, — повторил Беаш.

Резко наклонив голову, он сбросил со своих плеч безвольное тело волвкила, обрушив его на стол. Поднявшиеся за спиной Беаша трое его соплеменников тоже сняли с себя волвкилов, роняя на пол, и у Джинзлера мелькнула абсурдная мысль, что они решили подарить мертвых зверюг Улиару, дабы попытаться расположить его к гостям.

— Когда-то — жертвы, — продолжил Беаш. — Ныне — победители.

Потянувшись к шее волвкила, он переломил его нарядный сине-золотистый ошейник.

И с внезапным коротким содроганием волвкил ожил.

Кто-то ахнул, когда зверь вскинулся на лапы и встряхнулся, точно мокрый карфлер, — один из Выживших, отстраненно предположил Джинзлер. Или, может, это был он сам. Первые мгновения его рассудок был слишком потрясен, чтобы воспринимать что-то, кроме невероятного существа, смотревшего сейчас Джинзлеру в глаза вдоль длинной пасти, полной острых зубов. Он смутно сознавал, что у дальней стены таким же образом и столь же необъяснимо оживают еще три волвкила. В течение этой растянувшейся во много раз секунды никто не двигался. Беаш прошептал что-то, прозвучавшее на их мелодичном, двухтоновом языке почти благоговейно; от конца стола, где сидели Выжившие, донесся еще один тихий возглас.

— Нет, — выдохнул Улиар. — Это не может… И тут четверо волвкилов разом прыгнули.

Когда ближний зверь скакнул в его сторону, Джинзлер отпрянул от стола, оттолкнувшись руками, уже предвкушая страшную боль от сомкнувшихся на его шее челюстей. Но мохнатый снаряд пролетел мимо, даже не задев его своими выставленными когтями. Инерция толчка опрокинула кресло Джинзлера назад, и когда его плечи и голова врезались в палубу, из глаз посыпались искры, затуманив зрение. Сквозь шум крови, стучавшей в ушах, Джинзлер услышал вопли, крики, звуки выстрелов. Затем раздался воющий рев, еще один вопль; внезапно он ощутил, что кто-то, ухватив за плечи, поднимает его на ноги.

Это оказался Таркоза — глаза безумные, морщинистое лицо искажено страхом и яростью.

— Назад, идиот! — рявкнул он и, рванув Джинзлера за руку, послал его в глубь комнаты, после чего поспешно отступил туда же сам.

Моргнув пару раз, чтобы прояснить зрение, Джинзлер огляделся.

Спокойная сцена, которая была тут совсем недавно, сменилась хаосом. Три чисских воина катались по полу, сцепившись с рычащими волвкилами, и, судя по всему, дрались за свои жизни. Миротворец, который их сторожил, был уже мертв и неподвижно лежал в луже крови, растекавшейся из-под него, а его бластер валялся на полу, рядом с его безвольной рукой. Как раз в тот момент, когда Джинзлер с ужасом смотрел на все это, один из чиссов ухитрился вывернуть руку с чарриком, зажатую в челюстях зверя, и в упор выстрелить тому в бок. Но волвкил снес этот выстрел, даже не зарычав, а его зубы и когти продолжили раздирать руку и грудь воина.

По другую сторону комнаты трое героонцев сбили с ног второго Миротворца. Двое притиснули к полу его руку с бластером, а третий сидел на груди Миротворца и раз за разом бил его о палубу головой.

Позади Джинзлера раздалось шипение, и мимо его плеча сверкнула полоска голубого огня, ударив третьего героонца меж лопаток. Злобно вскрикнув, тот скатился с груди Миротворца. Второй выстрел попал героонцу в плечо, оставив черное пятно на его мантии и исторгнув из его груди еще один вопль…

И снова Джинзлер рефлекторно дернулся в сторону, когда один из волвкилов, оставив атакованного им и уже истерзанного чисса, прыгнул мимо него. Крутнувшись вокруг оси, он увидел, как волвкил врезался в Формби, вцепившись рычащей пастью в его руку, державшую пистолет.

От столкновения аристокра шатнулся назад, но ухитрился удержаться на ногах. Не обращая внимания на кровь, хлынувшую на его рукав, он вывернул руку и перебросил чаррик в свободную кисть. Приставив дуло к голове волвкила, выстрелил.

Этот выстрел по крайней мере исторг из зверя вой. Но если ранение и повлияло на его силу или решимость, это никак не проявилось. Формби выстрелил еще раз; а затем волвкил, похоже, сообразил, что удерживает уже не ту руку. Напоследок рванув ее зубами, он разжал челюсти и потянулся ко второй руке Формби.

Но вцепиться в нее не успел. В ту самую секунду, когда его челюсти разомкнулись, из ниоткуда возникла Фиса, врезавшись волвкилу в бок, и оторвала его от Формби, вместе с ним рухнув на палубу.

В ярости волвкил взвыл и попытался ее стряхнуть, извиваясь точно змея. Но Фиса была быстрей — обхватив зверюгу руками, она зарылась лицом в мех на его спине. Он вновь завыл, крутя головой, словно пытался ее достать. Но Фиса держалась, крича что-то на чисском, пока Формби всаживал в волвкила одну порцию синего огня за другой.

И тут паралич, пригвоздивший Джинзлера к полу, наконец его отпустил.

Беаш стоял в стороне от всех, будто пребывал в маленьком куполе спокойствия, и, держа руки на бедрах, холодно созерцал бойню, происходившую вокруг него.

— Отзови их, — отрывисто велел Джинзлер, ощутив в себе внезапную ярость, и шагнул к героонцу. — Слышишь, ты? Отзови их!..

— Я слышу тебя, человек, — сказал Беаш. Робкий, застенчивый голос, к которому Джинзлер начал привыкать за время полета вдруг сделался резким и надменным. — Ты такой же глупец, как и они. Не подходи, или умрешь сейчас и в мучениях, вместо того чтобы позже — в холоде и темноте.

— Это ты умрешь, — отчеканил Джинзлер, чувствуя, как его пальцы сжимаются в кулаки. Возможно, Беаш моложе, но Джинзлер выше на целую голову и минимум на пятнадцать килограмм тяжелей, а врасплох героонец его не застанет — как того юного Миротворца, которому они разбили голову. И он будет дубасить героонца, пока тот не отзовет свою свору. А если придется, забьет его насмерть.

Возможно, Беаш прочитал это в глазах надвигавшегося Джинзлера. Выражение на его лице изменилось, и с проворством, которого Джинзлер не ожидал, он вскинул кисти с бедер и правой рукой потянулся к краю левого рукава. Напрягшись, Джинзлер ускорил шаг, готовясь выбить оружие, которое героонец мог там прятать.

Рука Беаша достала до рукава; но вместо того, чтоб выхватить бластер или еще какой-нибудь огнестрел, он лишь разорвал верхний слой одежды. Джинзлеру как раз хватило времени разглядеть, что руку героонца покрывает что-то, похожее на упаковочный материал, — бугорчатое, черно-желтое, полупрозрачное… И вдруг эта рука будто взорвалась, разлетевшись на сотни сердито жужжащих насекомых. Джинзлер едва успел затормозить, избежав столкновения. Секунду или две насекомые бесцельно роились, затем сформировали сферическую завесу, кружа вокруг Беаша.

— Осторожней, человек, — вкрадчиво предупредил героонец. — Будь очень осторожен! Не знаю, как жала щостри действуют на человека, но для большинства прочих форм жизни, против которых мы применяли их, они оказывались смертельными.

Его рты изогнулись в сардоническую двойную улыбку:

— Конечно, если хочешь проверить это на себе, то подходи.

Небрежно повернувшись к Джинзлеру спиной, он направился к героонцу, которого подстрелил Формби, и двум другим, все еще избивавшим Миротворца. А рой двинулся вместе с ним, словно был генетически запрограммирован принимать его за свой улей или свою королеву.