Новый путь (СИ) - Большаков Валерий Петрович

С такой печальной подсветкой небес можно было ожидать унылой пустынности, но нет, градус настроения первомайцев упорно полз вверх — все жили кануном. Прохожие торопливо таскали елочки, обвязанные шпагатом, затаривались шампанским и мандаринами, а молоденькие продавщицы будто позировали между витрин, разрисовывая стекла красноносыми Дедами-Морозами, да елочными игрушками, свисающими с колючих веток.

Вот целая «Татра» проехала с новогодними деревцами, аккуратно выложенными в кузове — ходкий товар у перепада лет…

Хлопнула дверь, и я оттолкнулся от подоконника — мама обещала принести полную сумку мандарин. Урождались эти оранжевые мячики как раз под Новый год…

Пришла Рита, улыбнувшись мне как-то косовато. Я помог снять беличий полушубочек, и девушка зябко потерла ладони.

— Замерзла! — воскликнула она нарочито веселым голосом, и шаловливо прижала руки к моей груди. — Ух! Ты, как печка! Я погреюсь, ладно?

— Грейся, — улыбнулся я, прикрывая пальцами ее ладоши.

В лице Сулимы что-то неуловимо дрогнуло, и она неловко высвободила руки.

— Я поняла, почему ты такой… молчаливый, — Рита опустила ресницы. — Видела сегодня Ларису…

— Дворскую? — спокойно уточнил я.

— Ага… Она мне рассказала… — подружка замялась, в смятении сплетая и расплетая пальцы. — В общем… Ну… Ну, что у Инны появился другой!

— Я знаю, — мне было нетрудно говорить правду, которая из страхов, раздумий и переживаний соткалась в горестную быль.

— Знаешь? Что, Инка звонила?

— Нет. Я их видел, обоих. И Инну, и ее новое увлечение.

И без того большие Ритины глаза округлились в огромные.

— Они… целовались? — задохнулась девушка.

— Нет, — двинул я уголком рта. — Они раздевались. И очень увлеченно.

Сулима вспыхнула вся, даже шея зарозовела.

— Это… в Москве? — пролепетала она.

— На «Мосфильме», — кивнул я.

— Мишенька… — прошептала Рита жалостливо. — И что теперь делать?

— Ничего, — пожал я плечами. — Переживу как-нибудь.

Совершенно не думая ни о чем плотском, я привлек девушку к себе, и она послушно прижалась. Уютно уложив голову на мое плечо, Сулима всхлипнула.

— Чего ты? — мои пальцы ласково перебрали ее короткие пряди.

— Тебе же плохо… очень…

— Да все уже, — сказал я успокаивающе. — Переболел.

— Ой, кто-то идет! — испуганно пискнула Рита, отрываясь от меня. Едва она успела скрыться на кухне, как дверь рывком распахнулась, впуская маму с Настей, румяных и счастливых.

— Вон, сколько добыли! — воскликнула сестренка, затаскивая тяжелую сумку.

— Позвонили бы… — ляпнул я, и прикусил язык, ругая себя за анахронизм — до мобильников еще далеко.

— Да, это мы удачно зашли! — оживленно заговорила мама, стягивая пальто. — На работе давали по пять кило в руки, а тут еще в гастрономе выбросили! Разве удержишься? Рита дома? Рит! Угощайся! Каждому по две штуки! А то знаю я вас — слопаете за день!

Я честно раздал всем по паре крепеньких мандаринчиков.

— А покормить добытчиц? — невнятно осведомилась мама, уминая сочные дольки. — Фруктинками сыт не будешь!

— Суп с сайрой есть, котлетки вчерашние и сегодняшнее пюре, — перечислил я блюда в меню. — Что накладывать?

— Всего накладывай! — выпалила Настя. — И побольше!

Мама засмеялась и повлекла дочечку на кухню, по дороге притискивая Риту. Я двинулся в арьергарде, улыбаясь смутному будущему.

Чтобы дописать «домашку» и сложить все ученические причиндалы в сумку, мне хватило получаса. Рита с Настей все еще корпели над уроками, и я тихонько, чтобы не мешать, расселся на диване. Мы писали, мы писали, наши пальчики устали…

…Неделю потерял зря, весь мой график полетел. А все потому, что БЭСМ-6 — это монстр! Зато почтовый сервер поднят, и не важно, что домен прописан руками, не важно, что модемный пул всего из дюжины модемов… Важно, что это «чудище обло, озорно, стозевно» работает. Пользуйтесь, товарищи юзеры, не обляпайтесь! Письмо дойдет за минуту и не потеряется. А Револий Михайлович даже отрядил дежурных операторов. Все письма с пометкой «срочно» отслеживаются вручную и дублируются звонком адресату. Пока так. На месяц, два, три, как пойдет. Да и пригляд нужен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Все сверстано на коленке! Ох, и намучился я с сохранением на носители… Архив на ленту девятидорожечного магнитофона ежедневно заносил, чтобы сообщения не терялись, но время, время! Водички из речки Хронос не хватает катастрофически!

Мои губы подернулись слабой улыбкой. А побочная проблемка таки вылезла! Пришлось писать программу почтового клиента. Всего-то суббота да две ночи, но я же не железный, как «хард». И ничто человечье мне не чуждо. А хочется мне…

«Так, стоп! — осадил я шалые мыслишки. — Только начнешь — и уже не остановишься! Маринка, ау-у, ты где? Расскажи, как справляешься со своими желаниями…»

— Включай, Мишечка, — сказала Рита, не поднимая головы, — нам телевизор не мешает.

— Угу… — рассеянно вторила Настя.

— Там все равно смотреть нечего, — пожал я плечами, вытягивая себя, как Мюнхгаузен, из сладкого болота мечтаний. — Кино только в семь двадцать.

Успев подумать, что смотреть хорошо снятые фильмы по сто раз не скучно, а «Здравствуйте, я ваша тетя!» именно таков — Калягин просто бесподобен, — я вздрогнул от короткого звонка в дверь.

«Инка?..»

За дверью стоял Николай Алексеевич. Помятый, усталый, кое-как справляющийся с нервами. Я сразу и обрадовался, и опечалился. Хорошо, что разобрались и отпустили, но он ведь дочку уведет…

Прижав палец к губам, я поманил Ритиного отца за собой. Дядя Коля сразу заулыбался, принимая правила игры. Мы зашли в зал.

Сулима взглянула на нас, но сразу не поверила, сорвавшись лишь на второй секунде.

— Папка! — взвизгнула девушка, роняя стул и бросаясь к Сулиме-старшему. Дочь с отцом облапили друг друга, и заревели. Солировала Рита.

— Я знала! Я знала, что ты не виноватый!

Мама вышла из кухни, она улыбалась и утирала слезы согнутым пальцем. Настя прибилась ко мне, шмыгая носом за компанию.

— Что, посадили директора? — зацвел я.

— Посадили! — рассмеялся Николай сквозь слезы. — Законопатили! Мне со «следаком» повезло, нормальным мужиком оказался. Из Москвы прислали разбираться, вот он шороху и навел. Ох, Лидия Васильевна! Спасибо вам огромное за Ритку! Миша, спасибо! — он приложил пятерню к сердцу, и посмотрел с улыбкой на зареванную Риту. — Ну, что, дочь моя? Пошли домой! — и обернулся к Гариным: — Вернули мне квартиру, так что…

— Да куда ж вы, голодные! — всполошилась мама. — Поешьте сначала!

— Спасибо, Лидия Васильевна, я в поезде поел. Вы уж простите, устал очень, а мне завтра на работу!

— Восстановили? — плеснула мама руками.

— Повысили! Теперь я — директор! Вот такие пирожки…

Ритка запищала, тиская родителя, и оба стали быстро собираться. Счастливая девушка засуетилась, забегала, собирая свое «приданое» и, всякий раз, пробегая мимо меня, чмокала то в губы, то в щечку. Ее папа не замечал вольностей, а моя мама их старательно не видела.

— А со Светланой как? — вырвалось у нее. — Ой… — родительница виновато прижала ладонь к губам.

— Не знаю… — Сулима-старший беспомощно развел руками и усмехнулся кривовато. — Деньги со сберкнижки она сняла и сразу подала на развод. Вот такие пирожки… Нет, я ее понимаю. Что за радость жить с уголовником? Но… А, ладно! Разберемся как — нибудь. Да, Ритка?

— Ага!

Дочь с отцом, обвешанные сумками и портфелями, ушли и хлопнувшая дверь отсекла чужое счастье.

— Вот такие пирожки… — пробормотал я.

Настя так и липла ко мне. Подошла мама и обняла нас обоих.

— Хорошо, что мы вместе, — выдохнула сестренка. — Правда, мам?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вторник 30 декабря 1975 года, день

Московская область, госдача «Заречье-6»

— Машинка королевских кровей! — хохотнув, Брежнев похлопал по капоту любимый свой «Роллс-Ройс», словно породистого коня по холке.

— Ручная работа, — вежливо вставил Андропов.