Прянишников - Олег Писаржевский

От одной реплики до другой подчас проходили месяцы, но спор шел, и к нему прислушивались тысячи людей — с недоумением, с горечью, со злорадством. Бывало всякое… Ведь на одной стороне выступала вдохновенная, оскорбленная и недоумевающая наука. На другой — непоколебимая, упорная, слепо предвзятая метафизика. Ей придавал обманчивую силу ярлык «диалектического материализма», которым она прикрывалась. Враги материализма и недруги советского строя охотно приводили фантасмагорические измышления Вильямса, сопровождаемые ссылками на диалектический материализм, как наглядное доказательство несостоятельности великого и единственно верного научного метода. Но диалектический материализм был здесь совершенно ни при чем. Он не мог отвечать за то, что Вильямс и его ретивые и неумные поклонники беззастенчиво жонглировали законами диалектики. В их цветистых формулах уже хотя бы по одному тому не могло быть ни грана диалектики, что они не заключали в себе реального материалистического содержания. Законы материалистической диалектики могут проявиться только в реально существующих процессах и явлениях природы. Они могут описывать их реальные связи, но там, где исчезает самая материалистическая основа познания, там приходится вспомнить реплику Тимирязева, обращенную к писаниям германских натурфилософов. Вслед за Гамлетом он горестно восклицал: «Слова, слова, одни слова!»

Если бы спор, развеивающий эту словесную шелуху, развертывался в обстановке нормальной научной жизни, его исход был бы предрешен. Истина не может не восторжествовать при естественном порядке развития науки. Она доступна всем. Она подлежит ничем не ограниченной проверке. Она демократична в самой своей основе. На ее пути может встать только произвол. И увы! Это произошло. Но не будем опережать события.

В старину научные трактаты излагались именно так, в виде диалогов, как собираемся поступить сейчас и мы. Разница только в том, что в приводимом диалоге будут участвовать не статисты, а реальные, живые люди, наши современники, участники драматических событий, развернувшихся в науке и в народном хозяйстве великой страны.

Положение было далеко не шуточное, и скоро все корректные псевдонимы были отброшены. Противники выступили с открытыми забралами. И мы позволим себе представить читателю этот драматический диалог без ссылок на статьи, доклады и речи, произнесенные и напечатанные в разных местах, но относящиеся примерно к одному времени. Мы воспользуемся для этого точно воспроизведенными выдержками, опуская лишь второстепенные и вводные предложения.

Вот некоторые штрихи этого спора:

ВИЛЬЯМС: «Нельзя рассматривать систему, как это делают эклектики и механисты в агрономии… как набор случайных, механически сцепленных приемов, выросших в условиях парцеллярного (то есть мелкого. — О. П.) хозяйства и целиком отражающих чудовищно примитивную, варварскую агротехнику этих хозяйств. Качественно отличный признак системы мероприятий от набора (или, как этот набор сейчас высокопарно называют, «комплекса») приемов состоит как раз в том, что все воздействия производства органически связаны между собой и объективно верно отражают диалектику процессов природы. Вся предшествовавшая история прогрессивной агрономической мысли и опыт техники передового сельскохозяйственного производства, в особенности опыт нашего социалистического производства, неопровержимо доказывают, что при настоящем уровне человеческих знаний единственно соответствующая объективной истине — законам природы — травопольная система земледелия».

ПРЯНИШНИКОВ: «В травопольной системе некоторые видят какую-то панацею от всех зол, незаменимую «во все времена и для всех народов», забывая, что не может существовать одной системы, одинаково пригодной повсюду, как для малонаселенных, так и для густонаселенных районов, например, и для животноводческих хозяйств Заволжья и Казахстана, и для свеклосахарных хозяйств северной Украины… Следует говорить о географическом размещении разных систем и связанных с ними севооборотов в соответствии с общегосударственными интересами и учетом местных естественноисторических и хозяйственных условий и оставить мечту о каком-то «философском камне» универсального значения, о каких-то путях реформирования сельского хозяйства вне времени и пространства»[11].

ВИЛЬЯМС: «Без многолетних трав нигде нет спасения».

ПРЯНИШНИКОВ: «Однако Западная Европа достигла высоких урожаев и без помощи многолетних злаков. Наибольший успех имели севообороты, в которых высевается чистый клевер, без примеси тимофеевки или других злаков. И у нас данные Сумской и Носовской станций показали, что чистый клевер однолетнего пользования является лучшим предшественником для озими и свеклы, чём клевер с примесью тимофеевки. Но необоснованность утверждения, что без многолетних злаков для земледелия нигде нет спасения, вытекает не только из того факта, что при подобных севооборотах достигнуты самые высокие в Европе урожаи; ведь и из опыта длительной культуры на огородах ясно, что без многолетних злаков можно обойтись, и если скажут, что в огородах выручает навоз, то, во-первых, и это важно, что навоз и без многолетних трав обеспечивает урожаи, а во-вторых, на почвах с хорошо развитым поглощающим комплексом высокие урожаи можно иметь и без навоза и без многолетних трав, как это показывает всесветно известный классический опыт Ротамстеда с озимой пшеницей, начатый еще в 50-х годах прошлого столетия»[12].

ВИЛЬЯМС: «Комиссия Наркомзема совершенно определенно высказалась за перестройку севооборотов на основе травопольной системы. Это победа диалектического метода и передовой науки».

ПРЯНИШНИКОВ: «В проекте комиссии Наркомзема относительно перестройки севооборотов совершенно правильно говорится о введении севооборотов с многолетними травами (прежде всего клевером и люцерной), а не о травопольных севооборотах (где большую роль играют злаки). Между тем в возникшей дискуссии некоторые авторы излагают проект комиссии так, как будто в нем шла речь именно о травопольных севооборотах, и совершенно упускают из виду тот факт, что севообороты с клевером сближаются больше с плодосменом, чем с травопольем, значение которого ограниченно. Поэтому важно устранить путаницу в терминологии, которая создалась в этой области, провести разграничительную черту между благоприятными для азотного баланса плодосменными севооборотами и «антиазотным» травопольем».

ВИЛЬЯМС: «Бесструктурная почва не может усвоить больше 15 % годового количества атмосферных осадков, а половину этого количества растение должно потратить на преобразование сахара (глюкозы) в белки и на уплотнение той же глюкозы в крахмал и жиры. Поэтому производство располагает только 7–8 % годовых атмосферных осадков на увеличение урожайности».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});