Нужная работа - Бабкин Михаил Александрович

Марвин сделал второе напоминание.

Короче, если разложить на тех картах пасьянс и он сойдется, то любое твое недомогание сразу пройдет. То, которое загадал вылечить. А не сойдется, тогда беда — скажем, если у тебя болел зуб, то заболят уже два. Или вдобавок к зубной боли начнется мигрень. Или что-нибудь другое, но тоже нерадостное.

Говорят, чем сложнее расклад, тем более тяжелую болезнь он может вылечить. А в некоторых случаях даже оживить умершего. Но это вряд ли, кто захочет рисковать своей жизнью, раскладывая пасьянс на чужое воскрешение? Хотя если за крутые бабки или для развлечения — вроде «смертельной рулетки», — то почему бы и нет? Типа нервы пощекотать, барышень удивить, то да се… Кстати об удивительных барышнях: довелось, значит, ему как-то заночевать в заброшенном женском монастыре, очень уж он уставшим был…

Марвин прорычал третье напоминание.

— В общем, пасьянсы у Жанки всегда сходились, — заторопился Далий, видя, что старший начинает нервничать. — Она ведь гений вычисления, с такой-то головой! Но лечила только себя и шефа, а остальным шиш с маслом, потому я ее терпеть не могу. — Напарник сунул посох под мышку и обиженно добавил: — Да к ней вообще на драной козе не подъедешь! Как глянет на тебя, — Далий скосил глаза на кончик носа, — словно ты сопля какая, так сразу весь настрой пропадает. В смысле пощупать ее за разные места. Натурально конь в юбке. Мымра, елки-палки.

Марвин понял, что рассказ закончен, и с пониманием рассмеялся:

— Сдается мне, настоящая причина твоей нелюбви кроется в последних фразах. Живая женщина все-таки лучше зачарованной гурии из лифта, не правда ли? — Он похлопал напарника по плечу.

Далий пробурчал что-то неразборчивое, вроде «тоже мне, психолог хренов», но за точность сказанного Марвин поручиться не мог. Сделав вид, что он не расслышал, Марвин задумчиво сказал:

— Похоже, у карт есть важное свойство, о котором ни шеф, ни Жанна даже не подозревали. А Фемах знал. Вопрос — откуда? Впрочем, не принципиально, — отмахнулся Марвин, — главное, что знал, потому и украл.

Шедший впереди Граф оглянулся — в свете потолочной самосветки лицо проводника выглядело будто восковая маска — и глухо произнес:

— Самые мощные в колоде — старшие карты. Тузы и короли, разумеется. Они не только излечивают нус-проклятие в любой стадии, но практически дают бессмертие их обладателю. Ты спрашивал, в чем мой интерес вам помогать?

Марвин не ответил, ему было ясно, что потребует Граф за свои услуги.

— Мне нужны эти карты! Все, сколько их осталось неиспользованных.

— А одной мощной, что ли, не хватит? — заинтересовался Далий. — На фига тебе, скажем, три туза и два короля? Три бессмертия плюс два долгожительства в итоге все равно дают только одно бессмертие.

— На всякий случай, — с усмешкой отвернулся Граф. — Про запас. Мало ли что может случиться. Вдруг у карт ограниченный срок действия?

— Логично, — с уважением согласился Далий. — Я бы тоже так сделал, лишней жизни не бывает.

Марвин не собирался торговаться, магическая колода была ему не интересна. Да и задания насчет карт от шефа не поступало, потому он с легким сердцем пообещал:

— Договорились. Ты получишь все карты, какие мы найдем у Фемаха. От тузов до двоек включительно.

— Это не все мои требования. — Граф остановился возле покрытой резьбой двустворчатой двери, повернулся к ней спиной и сложил руки на груди. — Вы заберете меня с собой. В вашу обитель, где бы она ни находилась. Я не хочу погибать вместе с миром, в котором меня ничего не держит.

— Опаньки. — Далий вопросительно посмотрел на Марвина, мол, ни фига себе заявочка. Мол, что делать будем, гражданин начальник?

— Думаю, это возможно, — уклончиво ответил Марвин. — Единственное, мне надо будет связаться с шефом и обсудить требование. Надеюсь, он возражать не станет.

Конечно же Марвин мог пообещать Графу забрать его с собой, и забрал бы, какие проблемы! Даже без звонка негору: мнение не знающего ситуацию человека интересовало Марвина в последнюю очередь. Поставят шефа перед фактом, и все дела, куда он денется. Но нужен был надежный поводок, который держал бы своевольного помощника под контролем, в подчинении Марвина.

Как сказал Граф, «на всякий случай».

— Хорошо. — Граф повернулся к двери и распахнул тяжелые створки. — Обеденный зал, — торжественно объявил он. — Еды тут нет, но есть вход на кухню. А уж там наверняка что-нибудь найдется.

Далий громко сглотнул, выдохнул: «Наконец-то!» — и без оглядки рванул в темноту.

Марвин остановился в дверях, вглядываясь в полумрак, — он не опасался мертвых слуг или хитрых ловушек, просто его всегда настораживало любое незнакомое помещение. Мало ли что там может оказаться, лучше сначала осмотреться, а уж после входить. Или не входить.

От узких окон по мозаичному полу протянулись лунные полосы, расчерчивая как сам зал, так и стоявший посредине необъятно длинный стол с расставленными вдоль него стульями. А заодно делая его похожим на злобное животное по имени зебра — множество которых, по слухам, обитало в негорийских землях. Марвин слышал, что тамошние негоры загадочным способом укрощают полосатых зверей и используют их как скакунов, способных обогнать любого иноземного коня.

«Надо бы шефа при случае спросить, — рассеянно подумал Марвин. — Может, враки все и таких чудищ вообще не существует. Слишком уж неправдоподобное создание».

В лунном свете там и тут — и особенно густо на столе — поблескивали разноцветные искры, словно разбросанные по залу щедрой рукой. Марвин уставился на них, стараясь понять, что это за странное природное явление и не опасно ли оно, когда Далий громко захрустел обувью по битому стеклу. Марвин посмотрел вверх: в потолке зияла круглая дыра, в которой виднелось безоблачное ночное небо.

— Бывшее окно-витраж, — проследив за его взглядом, пояснил Граф. — Снисхождение благодати на раскаявшегося отца Кабани, классический сюжет. На мой взгляд, никакой художественной ценности, но в солнечную погоду смотрелось неплохо.

— Меня беспокоит, кто и зачем разбил это «снисхождение». — Марвин зашагал вдоль стола, стараясь не наступать на осколки. — Деревьев в проеме не видно, потому вряд ли на витраж могла свалиться какая-нибудь тяжелая ветка. Камень сюда тоже особо не докинешь, разве что катапультой, но кому оно надо… Мертвая птица? Как-то сомнительно оно. Не убеждает.

— Иногда потолочные стекла падают сами по себе, — напомнил Граф, идя по другую сторону стола. — Особенно когда хозяина замка давно нет, а слуги больны и ничего не соображают. Разруха, что поделать.

— Возможно, — задумчиво согласился Марвин. — Хотя есть у меня на этот счет одна идея… — Но какая именно, рассказывать не стал. Просто не успел.

— Граждане стекольщики, бегом ко мне! — проорал из дальнего полумрака Далий. — Здесь кое-что прикольное, не пожалеете! — Голос напарника отражался от стен, и казалось, что Далий вопит одновременно отовсюду.

Марвин ускорил шаг, хотя торопиться было ни к чему — наверняка тот нашел какую-нибудь ерунду. Да и что может быть интересного в заброшенном, неухоженном зале?

Однако напарник действительно обнаружил кое-что любопытное. Причем настолько неожиданное, что Марвин застыл на месте, не зная, как реагировать на увиденное.

В конце стола, на стене — под громадным портретом кого-то в парадном мундире, при орденах-медалях, — в полосе оконного света чернело размашистое: «Убирайтесь в обитель!» Рослые буквы были вырезаны чем-то острым, глубоко по штукатурке, местами до кирпичной кладки. Чувствовалось, что писали второпях, по-быстрому, едва ли не единым росчерком — как можно сделать такое, Марвин не знал.

— Если не ошибаюсь, послание предназначено вам? — вежливо поинтересовался Граф, останавливаясь за спиной Марвина. — Что ж, написано кратко, но емко. Я бы сказал — с душевным волнением и надеждой.

— Это еще не все. — Далий нагнулся, подобрал с пола осыпанный штукатуркой рюкзачок. — Тут, думаю, припасен убедительный довесочек к записке. Вроде не тяжелый.