Политический порядок в меняющихся обществах - Сэмюэл Хантингтон

Во всех обществах специализированные общественные группы участвуют в политике. Что придает им более «политизированный» облик в преторианском обществе, так это отсутствие эффективных политических институтов, способных опосредовать, оформлять и делать более умеренным групповое политическое действие. В преторианской системе общественные силы противостоят друг другу в обнаженном виде. Нет никаких политических институтов, никакого корпуса профессиональных политических лидеров, которые бы признавались или принимались в качестве легитимных посредников для смягчения групповых конфликтов. Не менее важно и то, что не существует никакого соглашения между группами в отношении легитимных и авторитетных методов разрешения конфликтов. В институциализованном обществе между большинством участников политической жизни существует согласие относительно процедур, которые следует использовать для разрешения политических споров, т. е. при распределении постов и определении политического курса. Назначение на пост может осуществляться через посредство выборов, наследования, экзаменов, жребия или какой-то комбинации этих и других средств. Вопросы политики могут решаться иерархически, с помощью подачи петиций, их рассмотрения и подачи апелляций, большинством голосов, путем консультаций и достижения консенсуса или какими-то другими средствами. Но в любом случае существует общее согласие в том, каковы эти средства, и группы, участвующие в политической игре, признают себя обязанными использовать эти средства. Это справедливо как для западных конституционных демократий, так и для коммунистических диктатур. В то же время в преторианском обществе изменениям подвержен не только состав участников политической жизни, но и методы, используемые при принятии решений относительно распределения постов и выбора политического курса. Каждая группа использует те средства, которые отвечают ее специфике и возможностям. Богатые подкупают; студенты устраивают беспорядки; рабочие бастуют; толпы митингуют; военные устраивают перевороты. В отсутствие общепринятых процедур на политической сцене можно обнаружить все эти формы прямого действия. Такая форма, как вмешательство в политику военных, просто более драматична и более эффективна, чем другие, поскольку, как писал Гоббс, «когда под руками нет ничего другого, сойдет и дубина»5.

Отсутствие в преторианском обществе эффективных политических институтов означает, что власть фрагментирована: она выступает во многих формах и малом количестве. Контроль над системой в целом имеет преходящий характер, и слабость политических институтов означает, что власть и положение легко приобретаются и легко теряются. Как следствие этого, ничто не побуждает лидера или группу к тому, чтобы многим жертвовать ради получения власти. Изменение позиции индивида имеет характер смены общественной группы, чью сторону он принимает, а не распространения его лояльности к какой-то ограниченной общественной группе на политический институт, воплощающий в себе множественность интересов. Отсюда типичность для преторианской политики феномена «предательства». В институциализованных системах политики по мере продвижения вверх по лестнице власти расширяют границы своей лояльности от общественной группы к политическому институту и политическому сообществу. В преторианском обществе успешный политик просто переносит свою лояльность с одной общественной группы на другую. В предельном случае популярный демагог может объявиться, породить широкое, но плохо организованное движение своих сторонников, создать угрозу для интересов богатых и аристократов, заполучить посредством выборов политический пост, а затем дать себя купить представителям тех самых групп интересов, на которые он нападал. В менее крайних случаях индивиды, восходящие вверх по лестнице богатства и власти, просто переносят свою лояльность с народных масс на олигархию. Они становятся составной частью или заложниками общественной силы с более узкими интересами, нежели те силы, на чьей стороне они были прежде. Подъем на вершину в институциализованном гражданском обществе расширяет горизонты человека; в преторианской системе такой подъем их сужает.

Преторианские общества, не имеющие достаточного общественного согласия (community) и эффективных политических институтов, могут существовать практически на любом уровне эволюции политической активности населения. На уровне олигархии участники политической жизни практически однородны даже в отсутствие эффективных политических институтов. Общественное согласие остается в этом случае продуктом не только политического действия, но и социальных связей. Однако по мере роста политической активности численность участников политической жизни растет, и их методы политического действия становятся более разнообразными. В результате конфликты становятся более интенсивными в радикальном преторианском обществе среднего класса и еще в большей мере — в массовом преторианском обществе.

На всех стадиях преторианства общественные силы взаимодействуют непосредственно друг с другом и мало, если вообще, заботятся о том, чтобы соотносить свои частные интересы с общественным благом. В преторианской олигархии политика — это борьба между личными и семейными кликами; в радикальном преторианском обществе борьба между институциальными и профессиональными группами дополняет борьбу между кликами; в массовом преторианском обществе основными актерами на политической сцене становятся общественные классы и общественные движения. По мере того как общественные силы, участвующие в политической жизни, становятся крупнее, мощнее и разнообразнее, напряжение и конфликты между ними становятся все менее терпимыми. В институциализованном обществе участие новых групп в политической системе смягчает напряжение; новые группы инкорпорируются в систему посредством институтов политической активности — как это было, к примеру, в классическом случае расширения границ электората в Великобритании. В преторианских же обществах участие новых групп скорее усиливает, нежели смягчает напряжение. Оно приводит к умножению ресурсов и методов, используемых в политической деятельности, и способствует тем самым дезинтеграции общества. Новые группы мобилизуются, но не инкорпорируются. Расширение участия населения в политической жизни Великобритании привело к слиянию «двух наций» Дизраэли[27] в одну. Рост же политической активности в Аргентине превратил существовавшие здесь и прежде две нации в смертельных врагов.

Стабильность гражданского общества, таким образом, прямо пропорциональна масштабам участия населения в политике; в преторианском обществе она обратно пропорциональна участию. Его жизнеспособность понижается, когда политическая активность растет. Преторианские олигархии могут жить веками; системы среднего класса — десятилетиями; массовые преторианские системы обычно живут лишь несколько лет. Либо массовая преторианская система трансформируется через захват власти тоталитарной партией, как в веймарской Германии, либо же традиционные элиты пытаются понизить уровень участия населения в политике посредством авторитарных мер, как это было в Аргентине. В обществе, лишенном эффективных политических институтов и неспособном их создать, конечным результатом социальной и экономической модернизации становится хаос.

От олигархического преторианства к радикальному: перевороты-прорывы и солдат как реформатор

Олигархическое преторианство доминировало в Латинской Америке XIX в. Имперская власть как Испании, так и Португалии не поощряла развитие автономных местных политических институтов. Войны за независимость породили институционный вакуум (они, по словам Морза, «обезглавили» государство6), который креолы попытались заполнить, копируя конституционные порядки США и республиканской Франции. Последние, конечно же, не могли укорениться в обществе, которое оставалось в высокой степени олигархическим и феодальным. В результате политическую ситуацию в Латинской Америке характеризовали противостоящие друг другу общественные силы и неэффективные политические институты, неспособные модернизировать общество. Это, в свою очередь, породило такой тип корпоративной или синдикалистской политики, который в большинстве этих стран сохранялся и в процессе роста политической активности. Даже в XX в. олигархическое преторианство все еще сохранялось в странах Карибского региона, Центральной Америки и района Анд и в Парагвае. Это же устройство было обычным и для Ближнего Востока. Здесь распад Османской империи и ее лишь частичная замена британским или французским правлением привели к вакууму легитимности и отсутствию эффективных политических институтов.