Путанабус - Дмитрий Старицкий

       - Все на пол, бля! Работает ОМОН!

       "Цирк с конями!" - подумал я, удерживая выворачивающегося бандита и заламывая ему руки за голову, - "Что-то больно быстро Боря по звонку прибежал, Наташка, наверное, только-только отзвониться успела".

       Сержант с ходу пробил хорошее пенальти находнику по копчику, отчего тот в моих руках сразу обмяк.

       Потом, мимоходом содрав с Сажи пояс, он стал им вязать бандиту руки.

       Внимательно посмотрев на Бориса, я начал сползать по стенке, карябая спину и нервически хихикая. Он был обут в тщательно зашнурованные форменные берцы, одет в красные трусы-боксёры и ремень с кобурой и мобильником, накинутым на плечо на манер берендейки. Форма "ноль" - трусы в скатку!

       Картина маслом.

       Глухая ночь.

       Экономный ночной светильник.

       Гостиничный коридор.

       В нём я - абсолютно голый.

       Сажи в халатике, распахнутом торчащими сосками, открывая нашему взору православный крестик между холмами грудей, плоский живот и красивое место схождения ног, покрытое вычурно подстриженным курчавым каштановым волосом.

       Доннерман в омоновском неглиже.

       И пара поверженных дуболомов под нашими ногами.

       Посмотрели мы друг на друга и заржали, как кони.

       Точно - цирк!

       Потом сержант профессионально обшмонал находников, отложив к стене два пистолета "Глок-17", два запасных магазина к ним, маленький пистолетик из кобуры, найденной на щиколотке пронзённого бамбуком. В ту же кучу полетели складная наваха, два бумажника, никелированные наручники, нехилый кастет, связка ключей и охотничий манок на них, в качестве брелока.

       Связанному локтями за спиной полуживому бандиту, его же наручниками зафиксировали ноги. По ходу этого действия Сажи подсуетилась и с мстительным удовольствием голой пяткой расквасила бандюгану нос, отправив того в нокаут.

       Под другим кренделем, которого я пырнул лыжной палкой, растеклась приличная лужа черной крови.

       Боря приложил два пальца к его сонной артерии.

       Я вопросительно посмотрел на него.

       Сержант отрицательно покачал головой.

       - Труп. Ты ему печень пробил.

       Встал, отцепил мобильник и стал по нему вызывать патруль.

       В это время на лестнице послышался осторожный скрип обуви на деревянных ступеньках.

       Доннерман кивнул мне на кучу пистолетов и показал рукой хватательное движение, не переставая вполголоса общаться с дежурным.

       Я быстро подхватил в правую руку "Глок", а в левую запасной магазин, и переместился к выходу на лестницу, где неожиданно, лицом к лицу, столкнулся с ещё одним поздним посетителем, который держал наготове большой черный пистолет. Нацеленный в мой живот!

       У меня яйца скукожились и попытались залезть внутрь организма под лобковую кость.

       "Ну, вот и всё..." - пронеслось под черепной коробкой, потому как своё оружие я даже не удосужился проверить на наличие патрона в стволе.

       Вдруг рядом со стуком распахнулась дверь, и грохнул выстрел, отзываясь гулким звоном в ушах.

       Череп бандита с правой стороны от глаза до уха вмиг разлетелся на куски, как от внутреннего взрыва, обильно орошая стену кровью и мозгом. В воздухе вспухло облачко кровяной пыли. Бандит, даже без части головы, на удивление, крепко стоял на ногах, как бы ещё раздумывая о смысле бытия. Потом разом рухнул, выронив большой тяжелый пистолет на мою многострадальную ногу и так уже отдавленную.

       Напротив лестницы, в проёме открытой двери, стояла Ингеборге с распущенными волосами и в чёрных трусиках в мелкий цветочек. В её вытянутой руке дымился верхним стволом маленький ювелирный деринжер, подаренный ей Кин-Конгом Рональдом на американской Базе. Грудь часто вздымалась. Глаза горели. Валькирия!

       - Убери пестик подальше, - крикнул ей сержант, - Щас патруль примчится.

       Я шагнул к Ингеборге, страстно поцеловал её в губы и хрипло прошептал.

       - Я твой должник, любимая.

       Ингеборге ответила на мой поцелуй, но меня, кажется, не расслышала. Радужной оболочки в глазах практически не было видно - один большой зрачок. Как только мои руки её обняли, так сразу она обмякла и повисла на них.

       Деринжер со стуком упал на пол.

       Вслед за ним последовал "глок". Мешал он мне.

       - Всё хорошо, родная, всё уже кончилось, - приговаривал, встряхивая её крупную тушку и пытаясь увести в сторону кровати. Но это было тяжело. Ингеборге была, как не на своих ногах.

       В номере на соседней койке сидела в позе лотоса Антоненкова, глядя на меня широко распахнутыми глазами, и, казалось, сейчас завоет, как волчица на Луну.

       - Что сидишь, - крикнул я ей, - Помогай, давай.

       - Давай или помогай, - переспросила она совершенно спокойным голосом. Даже слегка кокетливым.

       - Нашла время для шуток, - прошипел я, - Быстро!

       Положив с помощью Гали Ингеборге на кровать, я вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

       В коридоре Борис стоял рядом с обалдевшей Сажи в позе буквы Зю, пытаясь засунуть ингин деринжер за голенище плотно зашнурованного берца. "Глок", который был у меня, вновь лежал в куче трофеев.

       А по лестнице уже уверенно грохотало несколько пар тяжелых ботинок.

       Фууууу... Успели.

       - Всем стать на колени, бросить оружие и сложить руки за голову! - раздалась резкая команда безапелляционным голосом. По-английски.

       Мы трое, оставшиеся в коридоре, моментально подчинились приказу.

       Нас окружили патрульные, надевая пластиковые наручники.

       - Борис, а ты тут какими судьбами? - удивленно воскликнул капрал, делая в его имени ударение на первый слог.

       Доннерман поморщился, как от зубной боли.

             

Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

       22 год, 28 число 5 месяца, воскресенье, 4.59

       Наконец-то закончились эти нудные два с половиной часа всякой мутотени с допросами, распросами и следственным экспериментом. Вымотался не по-детски. Хорошо, хоть одеться дали сразу.

       Патрульные, дежурно поблагодарив за сотрудничество, отбыли восвояси, грохоча тяжёлыми ботиками, захватив с собой трофеи, трупы и пленного.

       Находящуюся в некотором ступоре Наташу, они отправили к себе в номер ещё раньше, после краткого допроса. Видеть она почти ничего не видела спросонья. Слышать - слышала, но поняла мало чего. Сама никого не убивала.

       В моем номере остался только Ной, прижимающий к своему затылку полотенце со льдом.

       - И как так могло это случиться, Ной? - спросил его "с наездом", - Где твоя охрана?

       Ной, которого патрульные нашли за стойкой портье связанным по рукам и ногам с кляпом во рту, наверное, всё ещё не пришел в себя, поэтому только пожал плечами, скорчив страдальческую рожу.

       - Иди тогда отсюда. Толку от тебя сейчас, как с козла молока, - отпустил я его.

       И тот с видимым удовольствием побрел к себе на первый этаж.

       - Стой! - крикнул я ему в спину, - Виски принеси. Бутылку!

       А сам прошел в номер, напротив лестницы.

       Ингеборге спала, свернувшись под одеялом в позе эмбриона. Галя сидела рядом на стуле, держась руками за виски, уперев локти в колени.

       Я подошел, поглядел на Ингу, и успокоился. Эту отпаивать было не нужно. Сон самое лучшее лекарство. Может, и укололи чего ей после допроса.

       Не удержался, наклонился и поцеловал в висок свою спасительницу.

       Повернулся и погладил Галю по волосам.

       - Как она? - спросил, кивая на Ингеборге.

       Галя встрепенусь, резко обняла меня за бедра, и, прижавшись щекой к моей рубашке, сказала дрожащим голосом.

       - Жорик, когда всё это кончиться?

       А об Ингеборге ни с полслова. Ладно, сам вижу, вроде ничего страшного.

       Продолжая гладить Галю по голове, лишь печально вздохнул.

       - Боюсь, что ЭТО только началось. Зря, что ли, тебя учат стрелять из пулемёта?

       Притопал Ной, крича в коридоре.

       - Джордж, твой заказ.

       - Поставь там, в моём номере, и не шуми, народ только только-только улёгся, - шикнул ему в открытую дверь, продолжая гладить по волосам, прижавшуюся к моему животу, галкину голову.

       Галя подняла лицо, пристально глядя мне в глаза.

       Я наклонился и поцеловал. Губы её были холодные и "резиновые".

       - Останься со мной, - попросила она.

       - Не могу. У меня серьезный разговор с Доннерманом. А с тобой я и так останусь... - и тут я метнул в неё парфянскую стрелу, - Только порядке очереди. Сама же на ней настояла.