Волшебство и трудолюбие - Наталья Кончаловская

Я смотрю на мою подругу. В лице ее нет ни обиды, ни огорчения, в нем лишь суровая покорность, и только в глазах ее глубокая, скрытая тоска…

Однажды Жюльетта прислала мне свою фотографию, где она стоит на скале в горах. На ней курточка, брюки, сапоги на шипах. Обеими руками она растягивает крылья огромного орла, подстреленного ею. Могучие крылья на светлой подпушке развернулись так, что закрыли Жюльетту, только и видна ее стриженая голова со смеющимся лицом и озорными глазами. Рядом к скале прислонено ружье. Вот в этом снимке вся сущность моей Жюльетты.

* * *

Мать Жюльетты, Жанна Евгеньевна, открыла в Париже небольшую парфюмерную фабрику под названием «Флорель». Ей повезло, фирма имела большой успех, и, как ни странно, этим она была обязана своему зятю — Капитану Кюниссе. Так внук президента Карно, однажды заинтересовавшись сложной техникой работы с эфирными маслами и запахами цветов, с химическими и натуральными эссенциями, сам попробовал составлять смеси и неожиданно набрел на удивительное сочетание, послужившее созданию знаменитых в Париже духов «Фрюи вэр», что по-русски значит «Зеленый плод».

С этого момента Капитана невозможно было оторвать от экспериментов. У него оказался редкий дар угадывать сочетания. И вот этот охотник, бродяга, если его не тянуло в горы или лесные дебри, кропотливо, с огромным терпением смешивая капельки драгоценных эссенций, искал неповторимых сочетаний и изысканных запахов. Все эти наблюдения надо было записывать рецептами в специальные тяжелые книги.

— Вот тут-то я ему и пригодилась, — рассказывала мне Жюльетта. — Я научилась мыть стеклянную посуду в лаборатории как никто! Ведь работать в парфюмерном деле можно только с идеально промытыми пробирками, колбами, ретортами. Ну, словом, я это делала безукоризненно и очень любила это, потому что можно было целый день проводить рядом с моим Капитаном. Но все же без охоты, без природы мы не могли жить. А мне страстно хотелось повезти его на Кавказ. Я просто изнывала в Париже в тоске по родине, а в Россию попасть тогда было трудно. Но однажды я потащила Капитана в советское посольство, познакомила его с консулом, и нам разрешили поехать на охоту на Кавказ. Ты представляешь себе, как эти сотрудники посольства были удивлены и даже заинтересованы двумя чудаками, которые просятся на Кавказ стрелять в горных козлов. Нам дали разрешение, визы, и мы, погрузившись на пароход в Марселе, поплыли в Сухум, а оттуда — в горы с местными проводниками-охотниками. И так было несколько раз. Иногда мы заезжали в Москву, бывали у друзей, у Петра Петровича. Он очень хорошо относился к Капитану, а Капитан просто боготворил его за мой портрет, он видел в нем свою молодость и постоянно любовался им в Пуйи.

А как мы любили купаться с Капитаном! Он научил меня плавать под водой и спасать тонущих. Я ведь много раз спасала людей и даже получила несколько медалей «За спасение утопавших». Это, кажется, мои единственные драгоценности, — смеется Жюльетта, — я ведь смолоду терпеть не могла никаких украшений и носила только обручальное кольцо. Я вообще считала, что самое большое сокровище у нас в доме — это книги рецептов духов, составленных Капитаном, да наши ружья. Боже мой, какое же это было счастливое время!

* * *

Одним из любимых занятий супругов Кюниссе была езда на велосипедах. Они постоянно ездили вместе. Во время оккупации Парижа немцами с ними случилась любопытная история: они ехали в лабораторию, которая еще существовала. Их обогнала какая-то немецкая машина, едва не сбившая Капитана. Он что-то резко крикнул ей вслед. Машина тотчас остановилась, оттуда выскочили двое фашистов, схватили Капитана, сунули в машину и увезли. Жюльетта тут же с двумя велосипедами отправилась в комендатуру гестапо. Долго искала она там следы Капитана, и благодаря знанию немецкого языка ей удалось узнать, куда его отправили. Случайно она попала в кабинет к одному из комендантов и в разговоре с ним заметила, что в его немецкой речи есть русский акцент. Тогда она заговорила с ним по-русски, и он оказался рижским немцем. Они разговорились; узнав, что она дочь фабриканта Форштрема и постоянно жила в Москве, он оживился:

— Ну как же, у нас в Риге шоколад Форштрема считался лучшим!

После этого беседа приняла иной оборот. Комендант по телефону быстро разыскал местонахождение Капитана, и тот был тут же освобожден. Супруги благополучно добрались до своей лаборатории на велосипедах.

Когда в Париже стало голодно, все, кто мог, уезжали в деревни. Кюниссе с детьми уехали в Пуйи, но и туда вскоре пришли оккупанты и заняли «палэ» бывшего президента.

Первое, на что кинулись немцы, — это винный погреб. Они знали, что в каждом французском поместье в подвалах хранится отличное вино. Но здесь, увы, бочки оказались пустыми. Как так? И тут Жюльетта заявила им:

— А мы ведь знали, что вы будете искать вино, и все выпили за лето!.. Два месяца пили с Капитаном. Что ж, нам ждать, пока вы будете угощаться?..

Но все же в буфете нашлось вино, немцы тут же начали пить его, и какой-то офицер, захмелев, сел за рояль и начал играть. Жюльетта разозлилась, подошла к нему, стала хлопать его по рукам:

— Не смей играть на моем рояле без разрешения!

Немец опешил, но закрыл крышку рояля. Все это происходило до вторжения гитлеровских войск в Советский Союз. А когда началась война, то Жюльетта совсем перестала церемониться с немецкой солдатней. Она нужна была им как переводчица, и им приходилось терпеть ее нападки и даже издевательства.

— Вот погодите! Наши еще покажут вам! — «Нашими» Жюльетта называла русских. — Наполеона погнали из России с позором. И вас погонят! Дурак ваш Гитлер! Его так же погонят, вот увидите!

Немцы возмущались, пробовали угрожать, но «руссише фрау», как они называли ее, поднимала такой шум, что Капитан только удивлялся храбрости своей жены.

В лесах вокруг Пуйи прятались под видом партизан бандиты и часто подстреливали немцев на территории парка Карно.

— Мы с Капитаном, — рассказывала Жюльетта, — хоронили убитых по ночам. Немцы боялись высунуть нос с наступлением темноты. Но нельзя же оставлять убитых без могилы. Богу — богово, а человеку — человеческое! Мертвые должны быть зарыты. И мы рыли могилы и хоронили немцев. И вот однажды бандиты подсмотрели за нами, и утром, когда немцы уехали за провиантом, пятеро бандитов прокрались к нам в дом. Капитан сидел у себя наверху, когда они вошли в комнату, наставили на него ружья и стали обвинять его в коллаборации с оккупантами. А Капитан, внимательно уставившись в ствол ружья, сказал:

— Э-э-э! Какой же у тебя грязный ствол. Ты же не чистишь ружья, болван! Какой же ты после этого солдат? Поди почисти ружье, а потом уже приходи меня расстреливать…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});