Совершенное зрение без очков - Бейтс Уильям Горацио

«Я долго не догадывалась о том, что, возможно, Ваше лечение способствовало успокоению его нервов. Но сейчас я думаю, что тихие периоды релаксации — два или три раза в день — во время которых он практиковал с проверочной таблицей, должны были иметь очень благоприятный эффект. Он от природы такой энтузиаст, и его нервы так легко ранимы, что годами он периодически то тут, то там перебарщивал. Конечно, его значительно улучшенное зрение и облегчение присутствовавшего у него раньше напряжения должно было быть значимым фактором в улучшении его состояния. Но я склонна думать, что интервалы тишины и умиротворенности были чудесно полезными, да и почему они не должны быть таковыми? Мы живем на стимулах, физических стимулах, умственных стимулах всех типов. И в минуты, когда мы останавливаемся, мы чувствуем, что просто существуем, и все же, если мы возвращаем себе какое-либо из обычных состояний нашей первозданности, не думаете ли вы, что мы очень радостно реагируем на простые естественные вещи?»

Облегчение Спустя Двадцать Пять Лет

Результаты применения общепринятых методов лечения дефектов зрения устраивают многих. В то же время, существует немногочисленная категория пациентов, известная любому глазному специалисту, которая получает мало или не получает помощи от них вообще. Эти пациенты иногда в отчаянии прекращают искать облегчения своего состояния, а иногда продолжают и делают это с поразительной настойчивостью, не в силах потерять веру. И это даже несмотря на то, о чем свидетельствует опыт. Они верят в то, что где-то в мире существует такой замечательный врачебный навык, который поможет подобрать им подходящие очки. Скорость, с которой эти пациенты откликаются на лечение часто поражает, и удивительно иллюстрирует преимущество этого метода перед очковой коррекцией и рассеканием мышц. В следующем случае релаксация сделала за двадцать четыре часа то, что старые методы в лице ряда видных специалистов, не смогли сделать за двадцать пять лет.

Пациентом был мужчина сорока девяти лет, и его несовершенное зрение сопровождалось постоянной болью и приносило мучения. Все это вылилось в полнейший нервный срыв, который случился за двадцать пять лет до того, как я его увидел. Так как он был писателем и его жизнь зависела от пера, его состояние серьезно угрожало его материальному благополучию. Он консультировался со многими специалистами в напрасной надежде получить облегчение. Очки мало преуспели в попытках улучшить его зрение и в плане уменьшения дискомфорта, а глазные специалисты намекали на заболевание зрительного нерва и головного мозга в качестве возможной причины его беспокойств. Однако, невропатологи не могли что-либо предпринять, чтобы избавить его от этих симптомов. Один специалист диагностировал его случай как проблему с мышцами и прописал ему призмы, которые лишь немного ему помогли. Позже тот же специалист, обнаружив, что все предполагаемые мышечные беспокойства не скорректированы очками, перерезал внешние мышцы обоих глаз. Это также принесло некоторое облегчение, но оно было небольшим. В возрасте двадцати девяти лет пациент страдал тем нервным расстройством, о котором уже упоминалось. От этого его безуспешно лечили различные специалисты, и девять лет он был вынужден жить на улице. Эта жизнь, хоть и принесла ему улучшения, но она не смогла восстановить его здоровье, и когда он пришел ко мне 15 сентября 1919 года, он все еще страдал неврастенией. Его зрение вдаль было менее 20/40 и не улучшалось при помощи очков. Он мог читать в очках, но не мог этого делать без дискомфорта. Я не сумел найти у него симптомов заболевания головного мозга или поражений внутри глаза. Когда он попытался сделать пальминг, он увидел серое и желтое вместо черного. Правда, он мог давать отдых своим глазам, просто закрывая их, и лишь этим способом он стал способным за двадцать четыре часа читать шрифт «диамант» и читать большую часть букв на двадцатифутовой строке проверочной таблицы с расстояния двадцати футов. В то же время его дискомфорт значительно уменьшился. Он находился на лечении около шести недель, и 25 октября он написал следующее:

«В последний раз я видел Вас 6 октября, и в конце недели, одиннадцатого, на десятый день я уже отправился на автомобильную прогулку в качестве одного из официальных представителей от Организации Проверки Выносливости лошадей. Последний раз я ощущал напряжение глаз, которое делало меня нервозным во всем, что со мной тогда происходило, восьмого и девятого числа. В путешествии, хоть я и спал в среднем по пять часов, хоть и ездил весь день на автомобиле без защитных очков и писал доклады ночью в плохом освещении, меня ничто не беспокоило. После третьего дня я начал ощущать, как медленное качание устанавливается само по себе, и я больше не ощутил ни минуты дискомфорта с тех пор. Я переносил усталость и возбуждение лучше, чем когда-либо раньше, и мне меньше времени требовалось на сон. В связи с обстоятельствами, я не очень усердно практиковал во время путешествия, но все же заметное улучшение в моем зрении наблюдается. По возвращении, я проводил пару часов за практикой и в то же время много писал.

«Вчера, 24-го, я проверил свое зрение с помощью шрифта «диамант» и обнаружил, что после двадцатиминутной практики я смог четко увидеть строки и распознать заглавные буквы и стиль текста с расстояния всего лишь в три дюйма. С расстояния семи дюймов я сразу смог их прочитать, хотя я и не мог их видеть совершенно. Это было при среднем дневном свете — без солнца. В хорошем дневном свете я могу читать газету почти совершенно с нормального расстояния для чтения, скажем, с пятнадцати дюймов.

«Сейчас я чувствую, что трудности позади. Я без труда справился с ночной работой — с тем, что я не мог сделать за двадцать пять лет. Я работал постоянно, больше часов, чем я мог позволить себе работать после моего нервного срыва, случившегося в 1899 году, все это без чувства напряжения или нервной усталости. Вы можете представить, как я вам признателен. Не только ради меня, но и ради вас, я не оставлю ни одного не сдвинутого камня для того, чтобы сделать мое излечение полным и вернуть себе те глаза, которые у меня были в детстве, что кажется мне совершенно возможным в свете того прогресса, который я совершил за восемь недель».

В Поисках Избавления от Миопии

Несмотря на настойчивость, с которой медицина отвергает возможность излечения аномалий рефракции, все же живет на свете много простых обывателей, кто не верит в то, что они неизлечимы. Автор следующего утверждения представляет большой класс, и оно было замечательным только в плане того, с какой настойчивостью он искал способ излечения. Впервые он пришел на прием 27 июня 1919 года. В это время ему было тридцать три года. Он носил очки: Sph — 2,50 для каждого глаза, и его зрение в каждом глазу было 20/100. После того, как он обрел почти нормальное зрение, он написал следующее сообщение о своем опыте для журнала «Лучшее Зрение»:

«Когда затонула Лузитания, я знал, что Соединенные Штаты должны были оказаться в сложной ситуации, и я хотел быть в состоянии войти в состав армии. Но я страдал сильной степенью миопии и знал, что меня не примут в очках. Позже они брали практически любого, кто не был слепым, но в то время я, возможно, не подходил под стандарты. Поэтому я начал искать способы излечения. Я пробовал остеопатию, но далеко с ней я не ушел. Я спросил совета у оптика, прописывавшего мне очки, но он сказал, что миопия неизлечима. Я оставил попытки на какое-то время, но не перестал думать об этом. Я фермер, и знал из опыта жизни на свежем воздухе, что здоровье — это нормальное состояние живых существ. Я знал, что когда здоровье утрачено, то, в большинстве случаев, оно может быть восстановлено. Я знал, что когда я впервые попробовал поднять бочку яблок, чтобы погрузить ее на тележку, я не смог этого сделать, но после небольшой практики я стал способен делать это с легкостью и не понимал, почему если одна часть тела может быть укреплена с помощью упражнений, то другие не могут. Я мог вспоминать время, когда миопии у меня не было и мне казалось, что если нормальный глаз может стать миопическим, то должно быть возможным для миопического глаза вновь стать нормальным. Через какое-то время я снова пришел к оптику и сказал ему, что был убежден в том, что должен быть какой-то способ излечения от моей болезни. Он ответил, что это, скорее всего, невозможно, так как все знали о том, что миопия неизлечима. Уверенность, с которой он произнес это утверждение произвела на меня эффект, слегка противоположный тому, чего хотел добиться оптик. Поэтому когда он сказал о том, что излечение миопии было невозможным, я знал, что это не так и твердо решил никогда не бросать поиски способа излечения до тех пор, пока он он не будет найден. Говоря вкратце, позже мне посчастливилось услышать о докторе Бейтсе, и, не теряя времени, я тут же отправился к нему. После первого визита я смог простым закрыванием глаз, дав им отдохнуть, улучшить значительно свое зрение для проверочной таблицы Снеллена и после нескольких месяцев скачкообразного процесса лечения я стал способным читать 20/10 в проблесках. Я все еще испытываю улучшения и когда я смогу видеть чуть лучше, я собираюсь снова пойти к оптику и сказать ему, что я думаю о его офтальмологическом учении».