Живое море - Жак-Ив Кусто

Хорошо, что Кьензи не растерялся и что у него оказались такие сильные руки, но повторять этот номер на бис нам совсем не хотелось. Вместе с Гуара — он очнулся еще под водой — мы придумали, как сделать путь в лес более простым. Чем спорить с Гибралтарским течением, лучше заставить его работать на нас. Мы подвели "Эспадон" к западной опушке ламинариевых джунглей и, нагрузив чугунными чушками тросы, забросили их так, что они на три фута не доставали до зеленого ковра. Получились своего рода пожарные шесты, по которым аквалангисты спускались вниз, неся с собой светильники и камеры. Не борясь с течением, а влекомые им, мы неслись над колышущимися ветвями, словно на воздушном шаре. Прыгнешь вперед, пройдешь немного под листьями, снова вынырнешь и ловишь трос. У восточной опушки подводного леса начинался пустынный песчаный откос; его появление было для нас сигналом: пора карабкаться вверх по тросу, проходить ступенчатую декомпрессию и подниматься на "Эспадон", чтобы возвращаться против течения и делать новый заход.

Выжидая в подвешенном состоянии под судном, когда ткани освободятся от азота, мы одновременно пополняли свои знания о морской биологии. Атлантический планктон, длинные прозрачные венерины пояса, низшие организмы шли плотно, как в часы "пик" люди в метро. Плывя в этой толкучке на восток, мы при свете фонарей рассматривали своих попутчиков. Некоторые из них напоминали мягкие кристаллы с радужными гранями. Мы были в окружении тысяч пятидюймовых сальп. Впервые мы увидели их в Персидском заливе; здесь они вели себя словно голуби-вертуны. Сальпы соединялись в длинные, до ста футов, цепочки, из которых Гибралтарское течение делало причудливые перевязи.

Однажды ночью, вися на тросе под "Эспадопом", я навел свой светильник на Фалько. Улыбаясь сквозь стекло маски, он поймал призрачную цепь из сальп и обмотал ими свой серебристый гидрокостюм. Словно подводный рыцарь в доспехах схватился с восьмидесятифутовым студенистым драконом… В подводной темнице, среди причудливо-жутких планктонных шаров мы радостно отмечали все, что напоминало нам наше привычное море: взлет пугливых летучих рыбок, нарядного румяного кальмара.

Ночные погружения привлекали нас прежде всего особо прозрачной водой и возможностью изучать психологию животных. Но самая плодотворная сторона этих погружений выявилась совсем неожиданно. Один из техников Центра подводных исследований собрал несложный и очень хороший водолазный фонарь с большим, превосходно отполированным рефлектором и мощными батареями. Мы испытали его днем на глубине двухсот футов и остались премного довольны, не подозревая, какой сюрприз он нам приготовил.

Ночью новый фонарь впервые был испытан у Сормпу, где Фалько наблюдал брачный сезон голотурий. Наши прожектора, связанные с поверхностью электрическими проводами, были очень уж громоздкими, зато они освещали большую площадь, как бы воссоздавая дневной свет. Однако новый фонарь не понравился Фалько — слишком узкий луч. Он далеко пронизывал мрак, но освещенный участок дна был чересчур мал. Приходилось подолгу искать одну голотурию за другой, а на ото уходило много времени. И Фалько решил, что не стоит затягивать погружение, лучше вернуться и забраковать фонарь.

Острый луч осветил рыбу, небольшого белого морского леща. Морские лещи робкие; завидев подводных пловцов, они спешат укрыться в трещинах. Но этот словно окоченел. Светя в глаза неподвижной рыбе, Фалько медленно подплыл вплотную к ней и тронул ее рукой. Лещ очнулся и удрал. Фалько стал наводить луч на других рыб. И на них свет действовал так же ошеломляюще. Когда он рассказал нам о своем открытии, я ответил:

— Это что-то новое. Конечно, нельзя использовать световой гарпун для боя рыбы, это будет то же браконьерство. Но ты, кажется, открыл неплохой способ отлавливать живые экспонаты для аквариумов.

Я помог Фалько и Клоду Весли организовать ночные вылазки на "Физалии>>, принадлежащей Океанографическому музею Монако.

…Двое уходят вниз вдоль отвесной скалы, превращенные светящимся планктоном в подводные призраки. Фалько светит в разные стороны фонарем. Весли несет серебряную паутину — сачок. Кругом, словно фаски на зеркале, блестят, переливаются сардины. Фалько заколдовывал рыбу, Весли ловко подносил к ней сачок; ощутив прикосновение, рыба бросалась вперед и оказывалась в западне.

Фалько ослепил барабульку, ощупывавшую дно своими усиками. Весли подставил сачок, и барабулька пошла прямо в него. Знай поспевай вытаскивать рыбу из воды! Они собрали полный комплект обычных для Средиземного моря рыб — лаврака, барабуль, морского леща, морского петуха, боопса и других. Только один вид не клевал на луч— красивый зеленый губан верада. Он поворачивался хвостом к опасному свету и стремительно уходил.

Всего увлекательнее было ловить крупных каменных окуней. Они на ночь забираются в нору и стоят там головой к выходу. Фалько направлял волшебный луч в глаза окуню, Весли держал наготове сачок.

— А потом засовывай руку внутрь, пощекочи окуню хвост, убирай фонарь и берегись, когда окунь кинется в сеть, не то оторвет тебе руку! — рассказывал Фалько.

Каменный окунь отчаянно отбивался. Чтобы добыча не порвала сачок, Фалько до самой поверхности держал ее под световым гипнозом.

Кончился первый опыт. Стоя на корме "Физалии", Фалько и Весли радостно смотрели на свой улов — полтораста рыб в садке, который плыл на буксире за судном. Пленники выглядели превосходно, барабульки выскакивали на ходу из садка. Ловцы накрыли его сетью.

А когда судно причалило к пристани, мы обнаружили, что несколько каменных окуней погибло; они лежали на боку или кверху брюхом. Очевидно, поднимаясь к поверхности под гипнозом, не смогли приноровить свои плавательные пузыри к меняющемуся давлению и стали жертвой декомпрессии. Да и наши подводные пловцы, совершив столько заходов от садка вниз и обратно, были не в своей тарелке. Меня это встревожило — как бы не поплатились здоровьем за потеху!

Фалько нашел выход. Отправляясь в следующий раз гипнотизировать рыбу, он захватил кипу полиэтиленовых мешочков. Теперь он помещал пленников в наполненные водой мешочки, которые привязывал к спущенному с "Физалии. линю. Закончил лов и поднял всех сразу, всплывая очень медленно. Все рыбы, включая неистовых окуней, остались живы.

14

Подводная лавина

Я стоял на мостике исследовательского судна "Эли Мо-нье", беседуя с экипажем батискафа ФНРС-3 — капитаном Жоржем Гуо и инженер-лейтенантом Пьером-Анри Вильмом. Мы вышли в море под Тулоном, на кильватерной струе покачивалась привязанная на длинном тросе "подводная лодка", в которой два человека должны были опуститься на среднюю глубину Мирового океана — 13 тысяч футов. Настроение отличное, сегодня я впервые погружусь на батискафе, за который начал сражаться еще в 1948 году, когда Дюма, Тайе и я участвовали в неудачном испытании ФНРС-2. Название составлено из первых букв "Фонде Насьональ де ла Решерш Сьентифик" — это Бельгийский государственный научно-исследовательский центр, который финансировал строительство первого глубоководного судна профессора Огюста Пикара и вместе с французскими военно-морскими силами создавал наш батискаф.