Бедовый. Рубежник - Дмитрий Билик

с лешачихой покажется детским садом.

— И вообще, Григорий, ты бы помолчал. Нож мой лучше принеси, вон там валяется.

Не скажу, что я ожидал от беса какой-то храбрости и самоотверженности. Но что он настолько трусоват, не думал. Я теперь при каждом удобном случае ему сегодняшнее вспоминать буду. Вот ведь, на словах был Лев Толстой, а на деле бес простой.

С другой стороны — все же вернулся, напитал меня промыслом. Это тоже можно занести в личное дело. Значит, не такой уж и пропащий.

Я взвалил рюкзак и поднял на руки мальчишку. К чертям тащил два полных пакета и не ощущал усталости. А тут истощенный шестилетка кажется неподъемной ношей. Колени сразу затряслись, того и гляди рухну.

— Дяденька, давайте я мальчонку понесу.

— Ты лучше себя понеси, — ответил я ему. — Сам еле на ногах стоишь.

Что было правдой. Митька опирался на то дерево возле которого стоял шалаш. И не просто так.

— Подержать надо, чтобы вы лешачихи когти отрубили, — подсказал мне Черноух. — Большак говорит, что редкость это. Не дело их бросать.

— Да пошел знаешь куда, Митя, твой Большак? Уходить надо поскорее.

— Не поскорее хозяин, а рвать, будто ты у чертей душу свою в карты проиграл! — подсказал Григорий.

И без того взбудораженный волей и происходящим бес указал куда-то вдаль. Я ничего не увидел. Разве что различил громкий стон земли и почувствовал, как под напором ветра гнутся верхушки вековых деревьев. И понял, кто шел по нашу душу. Леший.

Глава 20

Странное это оказалось ощущение. В одно и то же время я был близок к отчаянию и одновременно чувствовал удовлетворение. Наверное в развитых странах подобное называется шизофренией.

Словно стал Ведьмаком, который перестал заниматься всякой фигней, вроде собирания карт по Гвинту, и наконец занялся спасением Цири. На харде.

Хотя едва ли наша инвалидная компашка сейчас тянула на МЧС-ный отряд. Митька еле волочил ноги, да и качало при каждом шаге Черноуха из стороны в сторону. Словно черт схоронил один из вчерашних пузырей и теперь втихаря уговорил его. Нет, будь на месте Митьки Григорий, я бы подобное не исключал. Вот только создавалось ощущение, что употребление чертом алкоголя явление скорее редкое.

Что до беса, то даже будучи запертым в портсигаре, тот… дрожал. Самым натуральным образом. Григорий боялся. Мне кажется больше, чем когда его держала на руках лешачиха. Хотя я не совсем понимал, как такое вообще было возможно.

И это весьма настораживало. В воздухе пахло тем, что русский человек называет полным провалом, предварительно выпивая стакан водки и сплевывая на землю. Слово такое еще есть, грубое, из шести букв. О, вспомнил! Фиаско! Большое, жирное…

Так вот, мы находились в самом полном фиаско. Глубоком, темном, похожим даже на какого-то белого пушистого зверя. Хотя может именно последнего и назвали немного неправильно. Оставлю этот вопрос для этимологов.

Я сам тяжело припадал на забинтованную ногу. Обидно, что после убийства лешачихи никакие высшие силы меня не поощрили. Ведь бес четко говорил, что за нечисть и рубежников дают звездочки на невидимые погоны. А тут вообще тварь с тремя рубцами против двух. Вроде как сам бог велел, однако на выходе я получил кукиш с маслом. Обидно, да.

Или дело в том, что я не сам одолел ее, с помощью черта? Хотя бы условия для выполнения подвигов на бумажке распечатали и выдавали на входе. А то черт пойми что. Да что там, даже Митка не в курсе.

Короче, я продолжал медленно топать и нести пацана. Терпи, дружок-пирожок. Мы выберемся, чего бы нам это не стоило. И кто бы не встал на пути.

Точнее, я знал, кто вскоре появится. Дело тут было даже не в поднимающемся вокруг ветре, стоне деревьев и испуганном крике птиц. Последние резко решили улететь в теплые (или любые другие) края. Я чувствовал приближение хозяина леса. Ощущал его силу. И был, мягко говоря, этому не рад.

Даже вспомнил того самого кощея в городе и понял, что его так не боялся. Вернее, это было другое чувство. Там ощущалось опасение за собственную жизнь. Подумаешь, рубежник, хотя и сильный. С ним у меня были чисто математические шансы, пусть и весьма мизерные. Ну, мало ли, поскользнется или кирпич ему на голову упадет.

В нынешней ситуации я понимал, если леший нас догонит, никаких вариантов на счастливое будущее не намечается.

Хотя кощей был определенно сильнее хозяина леса. Вот только последний являлся природной нечистью. И восстанавливал хист из места, где обитал.

Вообще, как я понял, получалось интересно. К примеру, окажись леший в городе, его бы уработал самый средненький рубежник. Конечно, хозяин леса не дурак, поэтому в Выборг не пойдет. Вообще, получается, большая часть России не дураки, поэтому у нас и городок такой маленький, но сейчас не об этом. Я к тому, что не всякий кощей может совладать с лешим в его родной стихии.

К слову, так работало со всеми — водяного лучше не злить в воде, ярошка в поле, юду в горах, Зойку Пересменщицу в ресторане. Поэтому особой надежды на возможность одолеть лешего в честном поединке у меня не было. Да даже не в нечестном, где у него окажутся связаны руки, ноги и закрыты глаза.

Можно, конечно, сказать: «Выходи, махаца будем». И пока тот начнет выходить, удрать через другую дверь. Я, собственно, именно к этому плану и прибегнул. Если быть точнее, вычеркнул этап разговора с лешим и решил удрать сразу. Нам бы только до машины добраться. А там уж гнать до самого Большого Поля, где сила моего нового «приятеля» должна поубавиться.

Существовало правда несколько весьма весомых «но». Идти нам предстояло еще более, чем порядочно. Мы находились в состоянии далеком от необходимого спринта. И леший приближался быстрее всяких ожиданий. Будто у него крылья были.

Когда я расспрашивал беса об этой нечисти, тот кормил меня разными сказками. Мол, ростом леший может достигать самых больших деревьев, всякий зверь ему подчиняется и не происходит в лесу ничего против его ведома. Ага, ага, тогда я самый везучий человек, а лешачиха умерла собственной смертью. От старости.

Я бы не удивился, если бы Григорий сказал, что вообще-то хозяин леса может девятиэтажку мячом перебить, а его папа милиционер. Ну, или что-то в таком духе. Но на этом бес хвалить лешего перестал. Зато рассказал много полезного, чем я воспользовался.

К