Нед (трилогия) - Иван Казаков

Кинжал Заслера представлял собой полуметровый клинок — уменьшенную копию меча, только потолще сталью. Его задача — ловить и отбивать наконечник копья, чтобы мечом обрубить древко, оставив противника со шваброй вместо боевого оружия. Это допускалось правилами, и никто никакой замены не делал. Сломался меч — бейся сломанным. Надо было брать хороший меч, или не позволять противнику ударять в плоскую его часть, чтобы не допустить перелома. Прямой, обоюдоострый, кинжал был опасен почти так же, как и меч. В руках мастера, конечно. А Заслер был мастером.

Противники сошлись на площадке, и встали в метре друг от друга. Было тихо, и только в пруду за оградой громко орали лягушки, выпевая свои развесёлые любовные песни. Трещали факелы, отбрасывая неверные тени, в которых Неду мерещились люди в черном, совершающие странные телодвижения, напоминавшие змеиный танец.

Нед не заметил, когда платок Зайда влетел в середину площадки. Белый клочок ткани ещё не успел коснуться земли, когда Заслер бросился в атаку.

Он был очень, очень быстр, а его меч — и того быстрее. Лезвие изгибалось под невозможными углами так, что казалось — это не клинок из крепчайшей стали, а гибкая тростинка, которой забавляется шальной ветер.

Нед едва успевал отбивать удары — тыльной стороной копья — кинжал, лезвием — меч. Заслер всё время норовил войти в ближний контакт — на дальней дистанции, естественно, у копейщика было явное преимущество.

В первую же секунду Нед получил резаную рану предплечья — неглубокую, но неприятную, обильно кровоточащую. По глупости — растерялся, и пропустил секущий удар кинжалом. Чуть позже — лезвие меча рассекло кожу на боку. Рубашка в этом месте сразу намокла, и сделалась красной, как закат.

Нед начал отступать, под гробовое молчание зрителей, а Заслер всё усиливал и усиливал натиск, хотя казалось — дальше уже некуда. За минуту Нед получил шесть ран — все неглубокие, но противные, кровоточащие, и довольно болезненные. И у него в душе медленно, но верно начала зарождаться паника.

Дело в том, что он знал, как надо управляться с экзотическим копьём — но! — он не мог себе позволить расслабиться и полностью отдаться тому чёрному, что сидело у него в душе. Его мозг подсознательно тормозил движения, недостаточно чётко выполнял развороты, удары, финты. Противился командам, отдаваемым подсознанием Неда. И вот результат — медленно, но верно проигрываемый бой. Проигрываемый не какому-то там жалкому Заслеру — что такое этот жалкий мальчишка с его двумя пырялками? Нет — Нед проигрывал сам себе! Потому что не хотел подчиниться. Потому что не желал принять то, что обосновалось у него в голове. И теперь он умрёт.

Эта мысль так поразила Неда, что его волосы чуть не встали дыбом — как, он умрёт? Почему? Зачем? И это после того, что он прошёл? После того, что у него было? Значит все мучения напрасно? Он, ничего не успевший увидеть, едва обретший друзей, хорошую жизнь, будущее, не познавший женщину — сейчас ляжет вот здесь, и умрёт, залив истоптанную ногами тысяч солдат землю своей кровью?! Несправедливо! Это же несправедливо! Так нельзя!

И Нед сдался. Он отпустил свою душу — как тогда, когда убил бойца-поединщика, как тогда, когда убил десять односельчан.

Чернота залила его мозг, вырвавшись из глубины души и захватила тело, полностью контролируя движения, до самой последней частички организма. Нед теперь как будто сидел у окна, наблюдая за тем, что происходит снаружи, на улице. Он осознавал свою личность, но тело двигалось само по себе, управляемое подсознанием.

Нед остановился у самой границы, очерченной фонарями, за которую заходить по правилам было нельзя. Теперь его тело легко ловило и отбивало удары мечника, не чувствуя боли, впав в боевой транс, превратившись в совершенное боевое оружие.

Движения Неда изменились. Теперь он двигался как змея, оскалившись, шипя сквозь белые зубы, перетекая из позы в позу, и были эти позы такими странными, такими причудливыми, что зрители зашевелились, и гудя, как рой пчёл, стали показывать на Неда пальцем.

Заслер тоже заметил перемену. Его лицо покинула торжествующая улыбка, а когда гибкое лезвие копья впервые дотронулось до его кожи, вздрогнул, и сделал шаг назад, к тому месту, где ему суждено было встретить последнюю минуту жизни.

Нед шипел, как змея, глядя на Заслера чёрными скважинами глаз, в которых тому виделся огонь преисподней. И Заслер не был далёк от истины…

Первая рана пришлась мечнику в плечо — острейшее лезвие копья распустило щегольскую шёлковую рубаху, отороченную кружевами, и вспороло кожу на ширину полутора пядей. Второй удар напрочь отсёк ухо Заслера вместе с куском скальпа, оставив на этом месте дыру, из которой толчками выбивалась кровь.

Нед зло улыбнулся в лицо противнику, и Заслер с ужасом понял, что сейчас он умрёт. Но нет — его время не пришло. Теперь Нед забавлялся с Заслером, нанося ему раны, так, как несколько минут назад делал это лейтенант. Тело Заслера в считанные секунды покрылось длинными болезненными порезами, как будто Нед надрезал кожуру экзотического плода, стараясь добраться до вкусной мякоти. Наконец — пришло время убивать.

Мощнейшим ударом Нед выбил из руки Заслера кинжал, обрубив сразу три пальца, посыпавшиеся на площадку, как бобовые стручки. Заслер вскрикнул, прикрылся мечом, но было поздно — следующий удар отсёк левую руку Заслера вместе с куском плеча, а последний, завершающий — сверху вниз — распорол грудь и живот лейтенанта, как рыбак потрошит рыбу, готовя её для обеденного котла.

Это был жуткий, страшный удар — от переносицы до паха, почти разваливший Заслера пополам. Те, кто видели подробности боя, передавали это так:

«- Парень взвился вверх, перехватив своё демоническое копьё почти за самый конец и ударил — как лесоруб, раскалывающий чурбак! Этот малый, Заслер, просто-таки был выпотрошен, как акула! Только кровь брызнула во все стороны, да кишки повалились под ноги! Зверь, а не сержант!»

Тело Заслера повалилось вперёд и упало, содрогнувшись в предсмертных конвульсиях. Нед подошёл к упавшему и вонзил в его спину копьё, затрепетавшее в его руках. Ему показалось, что из клинка высунулась морда с красными глазами, и Нед явственно услышал радостный вой демона. Копьё будто пило свежую, горячую кровь, наслаждаясь её пряным вкусом.

И тут — случилось невероятное! Тело Неда наполнилось силой, свежестью, усталость ушла, раны перестали болеть и кровь, сочившаяся из порезов, тут же остановилась. Неда просто распирала энергия — ему хотелось бегать, прыгать, смеяться. Такое ощущение, как будто покурил мазиса — так ему описывали последствия употребления этого лёгкого наркотика те, кто увлекался этим делом. Среди солдат таких было немало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});