Констанция. Книга вторая - Жюльетта Бенцони

Он даже открыл рот, чтобы произнести имя, как маркиз предупредительно поднял руку:

— Нет-нет, мадемуазель Аламбер, вы не правильно поставили вопрос, во всяком случае, я бы поставил его по-другому.

— И как?

— Что поделаешь, я эгоист, мадемуазель Аламбер, и во всем ищу свою выгоду. Если виконт назовет имя, то женщина все равно не сможет прийти к нему сама, а так я буду знать, стоит ли мне оставлять дверь в спальню на ночь приоткрытой.

— Так что вы хотели спросить?

— Я думаю, дамы должны назвать мужчину, с кем бы они хотели провести ночь. Я не говорю сегодняшнюю, — улыбнулся маркиз, прикладывая руку к сердцу.

Мадлен сосредоточенно смотрела в тарелку. Маркиза с улыбкой на лице перекладывала приборы, а Констанция пошла ни хитрость:

— Я, — произнесла она и тут же все посмотрели на нее, — я удивляюсь, неужели все дамы так и будут молчать?

Маркиз расхохотался.

— Вы хитры, мадемуазель Аламбер. Ну что ж, в таком случае, начнем с моей жены.

— Меня этот вопрос не касается, я уже говорила о верности и немогу несколько раз за вечер менять свои убеждения. А вы, мадемуазель Аламбер, с кем бы хотели провести ночь?

— Этот вопрос тоже не в мой адрес, — улыбнулась мадемуазель Аламбер, — все знают, что я равнодушна к мужчинам.

— Это правда, — подтвердил виконт. — Сколько я не добиваюсь ее благосклонности — и все впустую.

— Значит, остаетесь вы, — улыбнулась Констанция.

Мадлен вскинула голову и посмотрела на старую графиню. На лице той выражалось сожаление, словно она извинялась за своего внука, посмевшего затронуть столь щекотливую тему. Хотя обвиняла она его в этом лишь по инерции, потому что настоящей виновницей была Констанция. Ведь это она предложила сменить тему и затеяла этот скользкий разговор.

— Я не смогу ответить на этот вопрос, — наконец-то нашлась Мадлен Ламартин.

Все рассуждения присутствовавших за столом свелись на нет.

— Я в обиде, — проговорил виконт, — никто не желает скрасить мое одиночество и никто не желает быть искренним.

— Вы забыли, — послышался голос старой графини, — что есть еще и я, — она засмеялась дряблым старушечьим смехом, — и единственное, что мне остается, чтобы спасти положение, так это сказать: я бы не отказалась провести ночь с таким красавцем, как виконт. Положение было спасено, все рассмеялись. А Анри, приподняв бокал, кивнул своей бабушке:

— Вы, мадам, спасли мою репутацию. Теперь никто не сможет утверждать в Париже, что за столом не нашлось женщины, согласившейся провести со мной ночь. Я обязан вам по гроб жизни.

— Можешь клясться, все равно я умру раньше тебя и мне не придется удостовериться в том, что ты обманул меня.

Виконт поднялся из-за стола и склонился к Мадлен.

— Позвольте поцеловать вашу руку. Вы, мадам, были так милы весь этот вечер, что я восхищен вами.

Смущенная Мадлен подала руку для поцелуя, и виконт немного дольше, чем того требовали приличия, задержал в своей ладони ее руку. Женщина почувствовала, как ее тело прошибает озноб, как похолодели кончики пальцев. Ей хотелось отдернуть руку, но все смотрели на нее и на Анри.

— Вы смущены? — спросил виконт.

— Ничуть, — качнула головой Мадлен.

— Вы были храбры, когда мы донимали вас дурацкими вопросами, и я благодарен вам за откровенность.

— Да-да, — Констанция тоже поднялась, — простите, мадам Ламартин, мою навязчивость, но мы же в своем кругу и можем иногда пооткровенничать. Лучше знать правду о других, а хотеть — не значит еще сделать.

— В самом деле, мне было непросто, — призналась Мадлен.

Маркиз Лагранж обратился к старой графине.

— Вы, мадам, спасли всех нас, иначе бы от подобных разговоров, если их воспринимать всерьез, мы сошли бы с ума.

— Я выжившая из ума старуха, — засмеялась графиня, поправляя на своей груди сверкающее бриллиантами колье, — и одна из всех вас нашла правильный ответ. Ну что ж, Анри, давай, пойдем, — она взяла за руку своего внука.

Тот захохотал и поцеловал бабушку в щеку.

— Вы никогда не унываете и к сожалению, мы не могли встретиться с вами во времена вашей молодости.

— О, Анри, тогда при дворе были немного иные нравы. Правда, и на мою долю кое-что перепало, — старая женщина подмигнула молодому мужчине.

— Да, я представляю, — Констанция, обогнув стол, подошла к мадам Лабрюйер, — вы блистали при дворе, и у вас было множество поклонников.

— Не только поклонников, — надтреснутым голосом произнесла графиня, — но и любовников.

— А вот об этом, бабушка, не обязательно было говорить, — произнес виконт, — этим самым вы подрываете мою репутацию. Ведь что может подумать мадам Ламартин о таком не искушенном в делах любви человеке как я, если у него такая родственница.

— А в самом деле, мадам Ламартин, — графиня приблизилась к Мадлен, — вы, наверное, расскажете о нашем обществе своему мужу всякие ужасные вещи.

— Что вы, мадам, мне никогда еще не приходилось бывать в столь изысканном обществе, где могут говорить о не принятых в свете вещах с такой легкостью.

— Ну что ж, дорогие мои, — графиня Лабрюйер, опираясь на руку своего внука, двинулась к выходу, — наверное, уже пора спать. Во всяком случае, я с моей бессонницей могу и лечь, все равно от меня никакого прока. А вы беседуйте, если хотите, развлекайтесь. Я больше никого не буду сегодня заставлять играть в карты.

— Мы уже играли сегодня неполной колодой, — напомнил маркиз Лагранж, — но все равно, игра от этого была не хуже.

Графиня двинулась к выходу и скоро ее шаркающие шаги затихлив конце коридора.

— Желаю спокойной ночи, — откланялся маркиз Лагранж и под руку с женой покинул столовую.

За столом остались сидеть Мадлен Ламартин и Констанция.

— Вы давно знаете виконта? — спросила Мадлен. Мадемуазель Аламбер с улыбкой посмотрела на собеседницу.

— Наверное, он признался вам в любви? Мадлен вспыхнула, а потом спохватилась.

— Мне просто интересно, что он за человек, почему ведет себя так.

— Он несносен, — рассмеялась Констанция, — уверен, что все женщины должны быть влюблены в него. Хотя, в общем-то, он почти прав, когда утверждает подобное. Анри очень приятный собеседник и верный друг. Нужно только уметь себя с ним вести и не давать ему повода взять над собой верх.

— Ну что ж, спокойной ночи, мадемуазель Аламбер, — засуетилась Мадлен, понимая, что разговор снова становится скользким.

— Спокойной ночи, — улыбнулась Констанция, — я рада была узнать вас, мадам Ламартин.

— Я тоже, — прошептала Мадлен, спеша к выходу. И только сейчас Констанция сообразила, что за всей суетой сегодняшнего дня она еще не выбрала комнату, где остановится на ночь. Графиня уже отправилась спать, и Констанции не хотелось ее тревожить. И она отправилась на поиски дворецкого.