Одержимые - Константин Зубов

плаксиво произнесла Вика, кладя голову ему на плечо. — Постоянно кажется, что за спиной кто-то рычит, глаза закрываю, и сразу рожи эти оскаленные...

— Так это из кузова рычат, — муж обнял девушку. — Да и безопасно дома.

— Места себе не нахожу, — заговорил Сергей. — Танюша и Диана только на второй уровень энергии набрали, сейчас, значит, опять упала, и они там... Нервничают.

— Да ерунда осталась, Сергей, — я подбадривающе улыбнулся. — Сейчас жену Гены полечим, потом семью Семена, они в начале следующей улицы живут вроде. И к вам...

— Не подходи ко мне, урод! — далекий крик раздался с той стороны, куда ушли ребята.

— Видимо, жена Гены не хочет лечиться, — мрачно прокомментировал Влад.

— Главное, чтобы из дома уговорили выйти, и она сдуру в одержимую не превратилась, — я встревоженно всматривался в темноту. — Вроде идут.

Фигуры приближались. Женщина орала и ругалась, но шла.

— Давай сразу парочку вытащим, — Влад повернулся ко мне, и тут глаза его расширились. — Сзади!!!

Я на автомате отпрыгнул, но что-то тяжелое все же толкнуло меня в плечо, опрокидывая в снег. Я перекатился, одновременно призывая щит, и второй удар пришелся в него. Одержимый! И судя по длине клыков — большого уровня. За спиной противника появился занесший меч Паша, но я успел раньше. Кинжал погрузился глубоко в глазницу обращенного, и он, издав последний хрип, завалился на меня.

Вы убили одержимого 8-го уровня.

Это откуда такой красавчик? Паша скинул с меня тело и подал руку, помогая встать.

— Восьмым был, — я сменил кинжал на меч и, осмотревшись, поднял выпавшую синюю коробку и сферу. — Мда, нельзя забывать, что даже если зачистим все вокруг, высокоуровневые гастролеры могут появиться в любой момент.

— Еще четверо!? — раздался совсем рядом истеричный женский крик. — Да вас целая толпа была, оказывается! Что ж ты, мудак, меня одну оставил!? Я чуть со страха не поседела вся!

Лицо жены Гены искажало выражение гнева и ненависти, он же подавленно шел рядом и боялся даже смотреть на нее. Мда. С одной стороны, мы все понимаем, что она обычно совсем не такая, с другой — зрелище давит. И, как говорится, никакой гарантии, что осадочка не останется, нет.

Влад и Сергей подхватили двух ближайших одержимых и кинули их в снег.

— А почему калеки!? — снова заорала женщина. — В них энергии жизни не осталось небось!

— Вам дадут, сколько нужно, — примирительно проговорил Сергей.

— А тебя спрашивали, хмырь старый!? — она сплюнула на снег и повернулась к мужу. — Ты чего застыл, урод? Оружие давай!

Геннадий затравленно огляделся и протянул супруге меч. В этот момент все сделали несколько шагов назад.

— Что? Ссыте!? — заржала женщина. — Правильно делаете!

Она подскочила к первому одержимому и рубанула его по лицу. Не насмерть. Еще раз. И снова не убила.

— Да, я чувствую, как мне становится лучше! — Она продолжала наносить удар за ударом, но одержимый все еще скалился и рычал. — Какой кайф! Прям энергия наполняет! В животе тепло! Сейчас кончу! На!

Она вдруг замерла и медленно, будто только осознав, где находится, обвела нас взглядом. Выражение ее лица изменилось, она, наконец, достигла цели, и ее нормальность хоть и оставалась все еще отрицательной, стала не такой критичной.

— Что скалитесь, нелюди! — вдруг захныкала она. — Человеку плохо! А они ржут!

— Валенька, надо еще нескольких убить! — подавленно произнес Геннадий. — По горлу бей.

— Сама разберусь! — женщина взмахнула мечом и перерубила шею следующему одержимому. — Не хватило! Зачем вы им ноги поотрубали!?

Колян схватил из кузова еще двух доноров энергии и бросил под ноги женщине. Свистнул меч. Голова первого откинулась, и он замер.

— Низкоуровневые попались, — шепнул мне Колян. — Еще одного надо.

Валентине не нужны были наши советы — меч опустился и упокоил очередного одержимого. В этот раз хватило. Женщина вздрогнула, посмотрела на нас, ее губы задрожали, и она, рухнув на колени, разрыдалась.

— Все прошло, Валенька! — Геннадий сел рядом и осторожно обнял супругу за плечи. — Больше такого не повторится!

— Про-о-ости! — она пыталась еще что-то сказать, но рыдания сотрясали ее, и у нее не получалось.

— Коля, Костя! — я поднял голос, стараясь скрыть охватившее меня волнение. — Проводите Гену с Валей домой и бегом назад.

— Какой ужас! — пробормотала, глотая слезы, Вика, глядя в спины уходящим. — Надо быстрее назад!

— Семен еще, — напомнил я и посмотрел на не находящего себе места парня лет двадцати, чьи родители остались дома. Их уровень должен был примерно соответствовать уровню Валентины. — Давайте пока дотолкаем машину к его улице.

Повторять эксперимент мы не стали и, как только ребята вернулись, схватили четырех одержимых, стараясь выбрать тех, что повыше уровнем, и поспешили к нужному дому, благо он был третьим.

Семен на секунду замер перед калиткой, а потом рванул на участок, таща за собой зубастого одержимого.

— Папа, мама, это я!

Буквально через секунду дверь распахнулась, и на пороге возник женский силуэт. Левой рукой я держал рычащего и дергающего головой обращенного, а в правой зажал копье, готовясь в любой момент применить его против семьи испуганного парня.

— Ты где шлялся так долго!?

— Мы ловили одержимых! — Семен положил донора на крыльцо и протянул матери копье.

Та проигнорировала оружие и села на корточки. Мелькнул нож, и через мгновение его лезвие погрузилось в глазницу обращенному.

— Хватило!? — воскликнул парень.

— Да, — потерянным голосом произнесла женщина, а потом испуганно посмотрела на сына. — Почему ты так долго, сынок?

— Да там много их было просто! — отмахнулся обрадованный парень. — А папа где?

Женщина опустила глаза и, сев прямо на холодное крыльцо, прислонилась к дверному косяку.

— Мам! Где папа!?

— Он умер, Сём, — женщина уткнулась лицом в согнутые колени и разрыдалась.

Только минут через десять мы с огромным трудом смогли вытащить из потерянной женщины информацию о случившемся. Ничего удивительного она не сообщила, вероятно, подобные события сегодня произошли в миллионах семей по всему миру.

Еще днем Семен с помощью Кости сумел нейтрализовать падение нормальности родителей от первого этапа перехода. Когда он уходил, у матери было ноль четыре, а у отца ноль