Мир вашему дому! - Олег Верещагин

— …емное любопытство, — закончил Борька. — Да?

— Да, — кивнул Игорь. — И они могли решить закормить кота сметаной — пусть русские подавятся большим куском. И мы вправду способны подавиться… способны были бы. Но я, — Игорь положил ладонь, покрытую грязными разводами, на кобуру РАПа, — я верю в генерал-губернатора. Поэтому я веду эту экспедицию. И буду ее вести.

— Знаешь, — Борька вдруг рассмеялся, негромко, но искренне, — чудно это все-таки.

— Ты о чем? — Игорь невольно улыбнулся в ответ.

— Да так… Я два года назад, еще когда жил на севере, познакомился с парнем с Нова-Гоби, он у нас гостил. Ну, разговаривали… Он рассказывал про свою планету. Я тогда просто слушал, интересно же было. А сейчас… Вот есть где-то на Нова-Гоби губерния Чернопалатинская. В ней — Колодезный уезд. Рядом — вассальная орда кочует, а с ней кочует капитан Тодоров, отец того мальчишки… Тебе что-нибудь это говорит — Чернопалатинская, Колодезный?

— Нет, — Игорь продолжал улыбаться. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Тому парню тоже было просто интересно, а слова «Прибойная», «Чернолесье» ему тоже ничего не говорили.

— Ну, Прибоя и Чернолесья тогда еще не было, — уточнил Борька, — но в принципе — верно. Планеты… планеты, планеты — и на каждой проблемы и проблемы. И люди каждой планеты работают, воюют, нас, сопляков воспитывают — и так мало знают друг о друге!

— А вот тут ты не прав, Борь, — тихо возразил Игорь. — Это только кажется, что каждый варится в собственном соку. А на самом деле это скорей сборный компот, где ягод много, все разные, а вкус один. И Империя у нас одна, и маленькие проблемы маленьких поселков — или большие, вроде того же Иррузая — это только часть большого дела. Экспансии. Ты читал Ханти, "Закономерности развития европеоидной расы"?

— А как же, — оскорбился Борька, — этому же в школе учат. Теория поглощения пространства…

— Вот-вот… Пока экспансия осуществляется — индекс нарастания энтропии равен нулю. Те, кто вывел эту формулу, — Игорь черкнул размашисто рукой по воздуху, и на миг вспыхнули золотистые знаки:

Экс. = Бесконечность ergo Энт.=0

— они были великие люди. Они это выстрадали, а мы только пользуемся… И не так уж важно, чтобы о нас знали по всей Вселенной. Давай-ка попробуем, Борь, проехать подальше — вот и будет наш вклад…

8.

— Значит, яшгайаны, — Женька обгладывал птичью ножку, придерживая локтем ИПП. — Вот черт.

— Кто такие яшгайаны? — Степка, догрызая крылышко, ходил среди трупов. — Про них говорят, говорят…

— Секта, — пожал плечами Женька. — Отрицают любой прогресс… да, фигня. Игоря вон они пытались убить и вообще… Многие даже говорят, что яшгайаны на самом деле и управляют Иррузаем и Аллогуном. Вот ещё и засаду на нас устроили. База у них тут, блин…

— Игорю сообщить бы, — Степка уселся на древесный корень.

— Связи нет, — напомнил Женька. Мальчишки посмотрели друг на друга. Женька поднял бровь. Степка пожал плечами и, сняв с ремня ручную гранату, подкинул ее в руке.

— Я в целом не против, — ответил он на невысказанное, но красноречивое предложение Женьки…

…Пленные под пыткой рассказали, что ими руководили трое яшгайанов, которые находятся не так уж далеко, "на базе", как определил Женька. Задачей засады было не нападать на русских, а только выслеживать их и позже навести пограничников, более подготовленных и гораздо лучше вооруженных. Указали они и пути к базе, и ориентиры…

…-Вот что, — Женька проверил ИПП. — Яшгайаны умеют чуять врага, как наши дворяне. По этому блокируйся, как на школьных занятиях.

— М-м-м… ага, — промычал Степка, мысленно выругавшись. Он уже знал, что такое «блокироваться» — прием психотехники, позволяющий создать на месте своего сознания «пустоту»: нет меня, пусто тут — и все. Степка обладал организованным умом и упорно тренировался с Игорем — лучшего тренера, чем выпускник лицея, и представить нельзя — но в реальной боевой обстановке еще не делал этого и заволновался. Да и вообще стало не по себе — Степка вспомнил, как тот же Игорь раскалывал на расстоянии взмахом ладони пластиковые подносы, подбрасывал в воздух гантели, лежащие в другом конце комнаты, открывал, не прикасаясь к ним, двери, валил с ног любое животное движением пальцев и сгибал монетки, становившиеся при этом горячими, как из печки.

— А помнишь, — пришло ему в голову, — Игорь говорил, что этих яшгяйанов так просто не убьешь…

— Да, они некротическая форма жизни, — подтвердил Женька, — их только серебро берет… Посмотри, там, в запаске, гранаты к подствольнику с серебряной картечью — Игорь постарался.

Они перезарядили «печки» спецгранатами…

…Лошадей оставили в небольшом, наглухо заросшем распадке. Кони не подпустят к себе никого чужого и сохранят снаряжение. Под недоуменным взглядом Степки Женька разделся до пояса, разулся и аккуратно, но быстро и ловко раскрасился гримом из маленькой коробочки. Подмигнул Степке:

— Это меня так отец учил.

— Он же пожарный, — вспомнил Степка.

— Ну и что? Он и охотник. Между прочим, так и правда удобнее.

— Ну уж нет, — помотал головой Степка, — я не бушмен, спасибо большое.

— Бушмены кто такие? — без интереса спросил Женька. — Ладно, пошли.

Они выбрались на край распадка и долго лежали, вглядываясь и вслушиваясь. Пока что ориентиры, полученные от пленных, совпадали — меж двух отлогих холмов, на которых деревья редели, тек ручей. На его берегу, за этими холмами, и должна была находиться «база». Наконец Женька сказал:

— Начало неплохое… Смотри, часовые по обоим холмам — двое там и там. Видишь?

— Теперь вижу. Стоят за подлеском совершенно неподвижно. Двоих слева я беру на себя, двоих справа — ты?

— Угу, — согласился Женька. — Без шума…

Степка еще успел восхититься, как беззвучно канул Женька в заросли. Он сам в своей "прошлой жизни" не раз подкрадывался вплотную к весьма осторожным противникам, но чтоб двигаться — так, нужно было вырасти на природе, среди лесов.

Степка вздохнул и — тоже, кстати, очень тихо, зря он хаял себя — двинулся в сторону, доставая полевку. Для него было приятным открытием, что эти отличные лезвия до сих пор тут выпускаются — абсолютно такие же, как это, с которым он очнулся на столе в гараже Борьки.

Он полз, отталкиваясь ногами — от бедра, не особо заботясь о скрытности, потому что от часовых его отделяли кусты. Подобравшись к зарослям вплотную, он поднялся на ноги и двинулся дальше легкой побежкой. В голову пришло почему-то виденное не так уж давно — Игорь шагает туда-сюда, как по мостику, по натянутой между двух пеньков тонкой бумажной ленте…

До вабиска оставалось несколько шагов — их хохлатые головы маячили над кустами впереди. Правок рукой, перекинув полевку в левую, Степка вытащил тесак и, собравшись, прыгнул. Как учили, вкладывая в бросок массу тела и скорость прыжка.

Он раскроил голову вабиска, на которого обрушился, до груди и, оставив тесак в трупе, перекатился через плечо, вскакивая с фехтовальным выпадом в грудь повернувшемуся к нему второму часовому — полёвка вошла точно, уложив того на месте.

Все заняло около двух секунд — от момента броска до того, как Степка оказался стоящим над двумя трупами. Он извлек оба клинка из тел и помахал ими туда, где появилась фигура Женьки, махавшего в ответ.

Мальчишки встретились на берегу ручья.

— Не пикнули, — негромко сказал Женька. Левая рука у него была густо забрызгана все той же бледной кровью, — Готовь пушку, — он сам перебросил в руки ИПП.

Они пробрались зарослями вдоль ручья, то и дело останавливаясь и поводя сканерами, туда, где холмы и ручей исчезали в лесу. На берегу стояло типичное жилище вабиска — с привязанными у грубо ошкуренного бревна гуххами. Возле нее слонялись еще трое часовых, с ружьями, и, как раз когда мальчишки выбрались на позицию, из дома вышла еще парочка — явно офицеры. Их голоса отчетливо, но неразборчиво доносились до Степки и Женьки.

— Добросишь? — тихо спросил Женька. Степка посмотрел на него. Женька прошипел: — Контролируй мысли! — в самом деле, оба офицера обеспокоенно закрутили головами. — Добросишь?

— Я на полсотни метров бросаю, — не обижаясь, так же шепотом ответил Степка, — а тут меньше.

— Когда я появлюсь вон у того угла — бросай гранату, — с этими словами Женька вновь растворился в зелени. Степка аккуратно разогнул усики гранатной чеки и подвытянул ее. У этой современной несерьезно-легкой модели готовые осколки и летели-то всего на десять метров — не сравнить со старой доброй «лимонкой». Степка и взял-то ее только потому что привык носить на снаряжении гранаты… Он прятал эти мысли за черным фоном блокировки — "ничего".

А вон и Женька… Степан поднялся в рост — прятаться не имело смысла — уже замахиваясь.