Рыцарь Хаоса - Денис Макаров

собирался для противодействия Баросу, а не чтобы сражаться с тысячами Одержимых.

Но куда больше пугало другое. У Бароса была тонна магнетита, и лишь Ушедшие знают, что безумец собирался с ней сделать в их руинах. В таких обстоятельствах каждая минута была на счету. Поэтому мы и продолжили путь.

Уже через два дня среди горных вершин показались высокие сверкающие шпили. И эти шпили становились только выше по мере нашего приближения.

Неужели Ушедшие были способны построить подобное в горах? С другой стороны, они ведь создали и Живые доспехи.

Следов Одержимых становилось всё больше. Мы даже находили их тела. Судя по всему, они просто бросали раненых и шли дальше.

— Никогда не видел таких наростов до этого, — удивлялся отец, разглядывая трупы. — Частички Живых доспехов как будто росли внутри них.

Рядом склонился и Гаррик.

— По ощущениям, и их силы как будто возросли, — сказал он задумчиво. — На прошлой войне таких мощных я встречал лишь изредка.

— Как думаете, это может быть связано с Безумным Баросом и украденным магнетитом? — размышляла Пикс.

— Считаешь, он спелся с Одержимыми? — спросил я.

— Всё может быть, — пожала она плечами. — Учитывая, что Живые доспехи частично созданы из магнетита, он мог каким-то образом усилить этих Одержимых.

— Ох, Ушедшие, — взмолился отец. — Очень надеюсь, что ты ошибаешься.

Спустя ещё два дня мы, наконец, дошли до руин Ушедших. Горное ущелье сходилось в тонкий проход, по бокам которого нависали высокие отвесные скалы. Когда-то здесь стояли гигантские массивные ворота. Пол крайней мере, на это указывали мощные петли в камнях и монструозные пласты металла, валявшиеся в ущелье.

За вратами раскинулись постройки, от которых захватывало дух. При словах «руины Ушедших» я представлял себе груду камней и парочку выстоявших стен. Однако действительность превосходила моё воображение.

Высокие постройки из камня и металла возвышались наравне с горами. На крышах некоторых зданий были установлены тонкие шпили. Своей высотой они превосходили здания в два-три раза. Руины Ушедших… или даже лучше будет сказать, город Ушедших явно пережил некое сражение в прошлом.

Тут и там в зданиях зияли дыры. Плоский тёмно-серый камень, заменявший землю, во многих местах был изрыт трещинами. Несколько шпилей обрушились прямо на город, похоронив под собой здания.

Однако, куда страшнее выглядела орда Одержимых, застывших прямо на входе в город. Их глаза сияли разноцветным светом, усиливая неестественность происходящего. Они выстроились рядами перед воротами. Но куда больше орда заполонила сам город.

В отдалении, на одном из зданий со шпилем, я рассмотрел Живой доспех. Его ржавый цвет ни с чем нельзя было спутать. Безумный рыцарь просто стоял на крыше и смотрел в нашу сторону.

Я вслух выразил мысль, которая наверняка была в голове у каждого:

— И что мы теперь будем делать?

Глава 22

Одержимые продолжали недвижимо стоять. Барос, по всей видимости, устал на нас смотреть и скрылся где-то в недрах здания.

— Почему они не нападают? — задумчиво спросил «Мечник». — Обычно они кидаются на любой Живой доспех в зоне своей видимости.

А Одержимые явно нас видели.

— Мне кажется, — задумчиво проговорил Ракс. — Или их глаза светятся ещё ярче?

Серп-1 приблизил изображение. Наш Танк оказался прав — несмотря на ясный день, глаза людей горели неестественным светом ещё ярче, чем той ночью несколько дней назад.

— Что-то мне не нравится, что Барос хозяйничает в руинах Ушедших, — заметил я. — Что будем делать?

— Для начала разобьём лагерь и организуем оборону, — сказал командир Мустарес снизу. — А дальше уже будем думать.

* * *

— Надо возвращаться, — сказал дородный мужчина с густой бородой.

Глядя на лорда Муретто — носителя «Гарпуна», —я уже не в первый раз задумался над тем, что многие носители Танков размерами соответствуют своим Живым доспехам. Что Ракс был грудой мышц, что Пкоркх в полтора раз был выше обычного человека. Теперь я увидел и Муретто, чей живот и колонноподобные руки вызывали трепет.

— С таким отрядом мы здесь не пробьёмся, — продолжал он рассуждать.

— Ага, и вновь упустим Безумного Бароса, — проворчал я. — А затем опять будем искать его по всей Эстовии.

— Он явно что-то там делает, — поддержала меня Пикс. — Если мы уйдём, значит, дадим ему свободу действий.

Девушка задумчиво сидела перед складным столом и что-то записывала в блокнот.

— Очень сомневаюсь, что он сможет что-то сделать в руинах, — сказал Гаррик. — После войны здесь была уйма учёных, которые так и не поняли, зачем этот город был нужен Ушедшим.

— У этих учёных была с собой тонна магнетита? — не отрываясь от блокнота, спросила Пикс.

Лорд Галаццо осёкся. Затем, словно нехотя, всё же ответил:

— Не было.

— Как бы то ни было, соваться сейчас в руины — значит подписать себе смертный приговор, — заявил лорд Рудик.

Носитель «Акустика» в жизни был высоким, тощим мужчиной с круглыми очками на носу. Как и Пикс, он больше походил на учёного, чем на солдата. С последними его роднила лишь короткая стрижка.

— Если Барос обретёт здесь новый Живой доспех или найдёт ещё какие артефакты Ушедших, это может стать смертным приговором уже не только для нас, — впервые за время совета подал голос Ракс.

Здоровяк сидел со скрещёнными руками, наблюдая через открытый полог палатки за ордой Одержимых. Те за последние часы даже не пошевелились.

— Чего мы вообще мусолим? — устало спросил лорд Жюваль.

Он вальяжно развалился на стуле, закинув ноги на стол, пока не было командиров.

— Нас больше ровно в восемь раз, — продолжал он. — Неужели два отряда рыцарей не справятся с единственным Баросом? Вам достаточно выманить его под мой прицел и через полминуты от его доспеха ничего не останется.

Я видел его «Луч» в деле. И не сомневался в том, что он может разобрать практически любой Живой доспех. Проблема в другом: позволит ли Барос нам так близко к нему подобраться?

— Ты забыл про Одержимых, — заметил лорд Муретто. — Чтобы добраться до Бароса, нужно сначала преодолеть их ряды.

— А в прошлый раз нам пришлось рискнуть судьбой почти всего мира, чтобы справиться с такой же ордой, — поддакнул лорд Рудик.

— Ой, «Акустик», не драматизируй, — отмахнулся Жюваль. — Ничем таким мы не рисковали.

Все,