Побег - Кирилл Шелестов

— Мы ведь с ним не чужие люди, — заговорил он в иной, доверительной интонации. — С детства корешим-ся. Так что ты, если что-то неладное заметил, лучше меня сразу предупреди. Мы вместе с тобой что-нибудь придумаем. А то, не дай бог, что с ним случится, я с тебя лично спрошу!

Метеор засопел громче.

— Ну, выкладывай, — мягко нажимал на него Виктор.

Метеор еще раз стрельнул глазами в сторону Пономаря и убедился, что тот далеко.

— Боюся я за него! — прошептал он. — За Федорыча-то. Прям на измене я весь.

— Чего ты боишься?

— А я и сам без понятия, — признал Метеор с тяжелым вздохом. — Какой-то он стал, в натуре, долбанутый. Не поймешь, че хочет, как будто кукушка у него заедает. Вот хотя бы вчера ночью, на речке рыбаки с лодки острогой рыбу били, так он выскочил из дома, с ружьем, в одном халате, и давай по ним палить. В натуре, беда! Часа два ночи, прикинь, темень, хоть глаз выколи, только на реке фонарики рыбацкие. И вот Федорыч по ним садит из карабина. Бах, блин, бах! Те верещат: «Караул, долбить-копать, помогите!» Один со страху в воду нырнул в чем был! Пацаны наши переполошились, не знают, че делать, как Федорыча унимать! А он носится в халате по берегу и орет. Слева, орет, заходи, слева, рыжего держи, рыжего! А где там рыжий? Ладно, не убили никого, — прибавил он с облегчением.

— Пьяный, что ли, был? Пономарь-то? — догадался Виктор.

— А то какой же! — Метеор явно полагал подобный вопрос неуместным. — Конечно, пьяный. А так бы они живыми не ушли. Это им, считай, повезло, что он в хлам был. Он вообще-то стрелок глуховой.

— Да может, трезвый он бы и стрелять не стал? — заметил Виктор.

По озадаченному лицу Метеора было видно, что подобное соображение не приходило ему в голову. Некоторое время он его обдумывал, затем хитро усмехнулся.

— Да нет, — проговорил он снисходительно. — Он трезвым никак быть не мог. Он уж, считай, неделю не просыхает. Зачем же он вчера трезвым будет? С тех пор как этого Владика разменяли, Федорыч каждый день на рогах. Мы только успеваем за бутылками в город летать. И гонки у него тоже каждый день.

— Какие гонки?

— Известно, какие, — пожал плечами Метеор. — Что пасут его. Убить хотят. Обложили, дескать, как волка. Все его продали. Пацанам велел по десять человек круглосуточно его охранять. Сам тоже со стволом не расстается. Даже, допустим, он спит, пьяный, а пацаны должны по участку ходить и следить, как бы кто не прокрался. Они уж измучились все. Тоже жалко их.

— Да кто на него напасть-то должен? — воскликнул Виктор, теряя терпение. — Кого он ждет?

— Не говорит, — развел руками Метеор. — Молчит, как рыба об лед. Я думал, может, вы знаете?

Он с надеждой посмотрел на Виктора, но тот отрицательно замотал головой. Метеор снова вздохнул.

— Вот и гадай, то ли крыша у него съехала, то ли правда кто-то его завалить вздумал, — заключил он мрачно.

Тем временем мы подошли к птичнику. Наконец мы увидели пленника, который произвел такой переполох и которого Пономарь собирался казнить своими руками.

— Вот тебе раз! — вырвалось у Виктора.

А я от неожиданности едва не споткнулся.

5

Вместо матерого бандита нашим глазам предстал худенький деревенский мальчишка лет десяти-одиннадца-ти, совсем ребенок, одетый в грязный ватник с чужого плеча и высокие резиновые сапоги. Он беспомощно трепыхался в руках братвы и часто дышал открытым ртом. Его грубые штаны, так же как и ватник, были совершенно мокрыми, и с одежды на землю стекала вода. В толпе дюжих злых охранников парнишка смотрелся пойманным птенцом.

Взбешенный Пономарь стоял перед ним, широко расставив ноги и сжимая в руках ружье.

— Говори, кто тебя послал? — выкрикивал он, наклоняясь вперед. — Говори или я тебя прямо здесь утоплю!

Парализованный ужасом мальчонка молча хватал ртом воздух, не сводя обезумевших голубых глаз с пономарев-ского ружья.

— Что ты хотел подсунуть? — орал Пономарь. — Взрывчатку?

Мальчишка вместо ответа слабо пискнул. Мне показалось, что если бы охрана не держала его за шиворот, он бы вообще свалился замертво.

— Саша, очнись, — вмешался я. — Какая взрывчатка? Ты посмотри, его колотит! Его в тепло нужно отнести и горячим чаем напоить.

— Да, Саня, серьезного шпиона вы поймали, — с ленивой усмешкой поддержал меня Виктор. — Не иначе как ЦРУ к тебе такого монстра заслало. Дай-ка мне твою дуру, — он забрал ружье у Пономаря и передал его Метеору. — Подержи пока, а то еще пальнет ненароком.

Тот бережно, двумя руками, принял ружье хозяина.

— Да не тяните вы его воротник! — прикрикнул Виктор на пономаревскую охрану. — Задушите его совсем, бугаи здоровые! Дайте, я сам с ним поговорю.

Охранники встряхнули мальчишку и отпустили. Коленки у того подгибались. Виктор сел перед ним на корточки так, чтобы его бледное лицо с красными губами приходилось напротив мальчишкиного — перепуганного и перемазанного слезами и грязью. Не в силах выдержать взгляда Виктора, парнишка низко наклонил голову с торчавшим на макушке непокорным соломенным хохолком.

— Сколько двоек-то в табели? — вдруг спросил Виктор.

Мальчишка никак не ожидал такого вопроса. Он приподнял голову, и в его глазах мелькнуло удивление.

— Че? — переспросил он, видимо, решив, что ослышался.

— Че, че! — передразнил Виктор. — Русский язык понимаешь? Двоек сколько, я спрашиваю?

— Нету, — неуверенно протянул парнишка. — Мамка за двойки ругается!

— А зовут тебя как?

— Степка.

— А мокрый ты почему, Степка?

На лице мальчишки снова появился страх. Он попятился и плотно сжал губы.

— Да он, поди, речкой сюда пробирался, — ответил кто-то из парней. — Через забор-то не пролезешь, там колючка. Вот он и шел по воде вброд, ему там по грудь будет.

— Так, что ли? — обратился к парнишке Виктор.

Но тот опять опустил голову и замолчал. Меня поразило, что он не плакал.

— Вот партизан, мать твою! — хмыкнул Виктор. — Спорить могу, он здесь что-то стырить хотел. Вот только что? Ну-ка, обыщите его!

Охранники немедленно стащили с мальчонки мокрый ватник и вывернули карманы наружу. Потом взялись за старый заштопанный свитер. Парнишка не сопротивлялся, только стучал зубами — не то от холода, не то от страха. Под свитером оказалась толстая майка с длинными рукавами, тоже мокрая снизу.

— Эту рвань с него тоже снимать? — спросил один из охранников.

— С ума сошел? — не выдержал я. — Вы его догола, что ли, хотите на таком ветру раздеть? Саша, прекращай все это немедленно! Или я...

Я не успел договорить. Виктор, не поднимаясь с корточек, протянул руку и задрал мальчишке майку. Мы увидели впалый живот с торчавшим пупком, проглядывавшие ребра и длинное павлинье перо, бережно засунутое в штаны.

— Вот оно что! — засмеялся Виктор, выдергивая перо из штанов парнишки. — Выходит, весь базар из-за этой ерунды!

Перо было ярко-синим, переливающимся, с золотой зеленью и круглым темным глазком. Мальчонка дернулся, пытаясь защитить свою драгоценную добычу.

— Гаденыш! — взвился Пономарь. — То-то я смотрю, у павлинов хвосты драные! Значит, это ты их ощипал?!

Со зверской гримасой он двинулся на мальчонку. Тот отшатнулся и зажмурился, готовясь к верной гибели.

— Это не я! — пролепетал он. — Я тута вообще первый раз!

— Они, небось, всей деревней твоих павлинов дерба-нят, — сочувственно заметил Виктор. — А ты чего хотел? Им что павлин, что жар-птица. Выдернешь перо, и желание исполнится.

Пономарь длинно выругался.

— А вы, блин, куда смотрите! — набросился он на охрану. — Сколько раз спрашивал, почему павлины орут? А вы: брачный период, брачный период! Дураки, мать вашу! Какой брачный период, если у них всю шерсть ощипали?!

Охрана виновато переминалась.

— Тупицы, блин! — бранился Пономарь. — А этих лохов деревенских я в собачьи будки на цепь посажу. Пусть гавкают, если ничего другого не умеют! Никакой, сука, культуры. Что за народ!

Он сплюнул на землю, махнул рукой и зашагал к дому.

— А с мальцом-то че делать? — крикнул Метеор вслед Пономарю.

— Пинка ему дай! — велел Пономарь.

— А с пером?

— В зад его себе воткни! — посоветовал Пономарь, не оборачиваясь. — Может, хвост у тебя вырастет!

Раздосадованный Метеор повернулся к парнишке.

— Из-за тебя все! — бросил он сердито.

Тот в ответ покаянно шмыгнул носом. Виктор покрутил перо в руках, делая вид, что любуется им. Мальчишка зачарованно следил за ним. Виктор усмехнулся и протянул перо мальчугану.

— Забирай, дуралей, — сказал он.

Тот, не веря своему счастью, схватил перо обеими руками и тут же сунул его за пазуху.

— Еще раз поймаю, уши оборву, — пообещал Метеор, награждая его подзатыльником. Парнишка уже понял, что гроза прошла стороной, но на всякий случай притворно ойкнул и пригибаясь пустился наутек, не разбирая дороги.