Дом обезьян - Сара Груэн

Мысли об ответственности снова лавиной накрыли Джона. И слова Исабель тоже не давали ему покоя.

«…там нам предоставят временное пристанище».

Нам.

Бонобо были для нее семьей, как любой человек для Джона. Не любой, если Нейтан действительно его сын.

К полуночи он должен был отправить свою статью Тоферу, и хотя материал превосходил все самые смелые ожидания Тофера, там не было улик, которые заставили бы ФБР отнестись к нему серьезно. В «Уикли таймс» публиковалось слишком много ни на чем не основанных вымыслов. Если бы только он и теперь писал для «Инки»…

Джон выбросил эти мысли из головы. Надо было накопать на Фолкса что-то существенное. Он не знал как, но ради Исабель и бонобо он был полон решимости поставить точку в этой истории.

36

Джон внимательно просматривал «входящие» в почте Питера Бентона. Он нервно грыз ногти и раскаивался, что употребил такое количество кофеина. Время подкрадывалось к половине двенадцатого, а материал он должен был отправить в двенадцать. Статья была написана и готова к отправке, но Джон все никак не мог заставить себя нажать на «отослать». Нужен был какой-то последний штрих, который превратил бы его материал из злобной пустышки в духе «Уикли таймс» в статью года.

В одиннадцать тридцать семь зазвонил телефон. Это была Иванка.

— Он здесь! — прокричала она, соревнуясь с оглушительной музыкой и криками, которые ее окружали. — Очень пьяный и очень злой. Но я обещала, что позвоню, вот и звоню. Я сегодня не должна была работать, но он вздумал заказать меня. Я осталась на «танец на коленях», а потом ушла. Приходи, если хочешь, только я думаю, что сегодняшний вечер не самый подходящий для разговоров.

— Иванка! Мне нужно, чтобы ты мне помогла. Отойди куда-нибудь, где тебя никто не услышит.

Иванка послушалась, а потом выслушала мольбы Джона.

— Конечно, — сказала она, — это я могу.

Джон почти услышал, как, давая согласие, она пожала плечами.

Ожидание было мучительным. Джон попытался смотреть телевизор. Он ходил по комнате, грыз ногти, ерошил волосы и скреб голову. Хлопал себя по туловищу, как будто что-то искал. Когда он вошел в ванную, собственное отражение его напугало. Он посмотрел себе в глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Потом пригладил волосы мокрыми ладонями, вернулся в комнату и сел на кровать. По пути он выключил телевизор.

В двенадцать ноль одну снова зазвонил телефон.

— Он у меня, — сказала Иванка.

— Ты где?

— У себя в номере.

Джон бросил трубку, соскочил с кровати и начал запихивать ноги в туфли. И снова зазвонил телефон.

— Уже поднимаюсь, — ответил в трубку Джон, подпрыгивая и пытаясь вставить непослушную пятку в туфлю.

— Никуда ты не поднимаешься, а пересылаешь мне этот чертов файл! — заорал Тофер.

Но Джон его перебил:

— Перешлю позже, это будет самый взрывоопасный материал из всех, какие ты вообще публиковал, и ты напечатаешь каждое слово именно так, как я его написал.

— Это мне решать, — сказал Тофер.

— Конечно, тебе, — согласился Джон, — и поверь мне, ты так и сделаешь.

Через минуту Джон уже стучал в номер Иванки. Она приоткрыла дверь и передала ему в щель «Блэкберри».

— Смена Катарины начинается через двадцать пять минут. Верни его через десять. Она отвезет его в бюро находок.

Джон схватил «Блэкберри» Фолкса и, даже не добежав до своего номера, начал просматривать почту и текстовые сообщения. Почта привела к анонимному прокси-серверу, там оказались письма от Питера Бентона. Не оставалось никаких сомнений, что он был в сговоре с Фолксом до, во время и после взрыва в лаборатории. И сомнений, что Бентон после этого вымогал у него деньги, тоже не осталось. Были еще кое-какие интересные подробности, например, файлы с рейтингами и информацией о подписках, которые совершенно противоречили публичным заявлениям Фолкса.

— Давай же, давай, — твердил Джон, поглядывая на часы и проверяя свой лэптоп.

Он выделил и отослал все разом, но файлы все равно приходили по отдельности и не в том порядке. Это, конечно, не имело значения, но, прежде чем вернуть «Блэкберри», Джон должен был убедиться, что обладает всей необходимой информацией. Когда в его почтовом ящике появилось нужное количество писем, он переключился на «Блэкберри» и стер все следы пересылки, а потом бегом отнес его Иванке.

Иванка открыла дверь в махровом халате. Она все еще была при полном макияже, только заколки прикрепила на карман, как скрепки.

— Почему так долго? — спросила она.

Джон сунул ей в руки «Блэкберри», обнял за плечи и поцеловал в нарисованный румянец на щеке.

— Иванка, ты прелесть.

Под балконом остановилась длинная белая машина, загрохотал русский техно-поп.

— Катарина, — позвала Иванка через плечо.

Из ванной появилась Катарина в высоких розовых виниловых сапогах, украшенных блестками шортах и таком же топе. Не останавливаясь, она выхватила у Иванки «Блэкберри» и прошла мимо Джона. Она не сказала ни слова, но Джону показалось, что он заметил ухмылку на ее лице.

— Катарина! — крикнул Джон ей вслед. — Сотри отпечатки, перед тем как отдавать!

Катарина, в подтверждение того, что услышала предостережение, подняла «Блэкберри» и начала грациозно спускаться по бетонной лестнице. Дверь машины открылась, и музыка загремела во всю мощь, потом дверь захлопнулась, и машина уехала.

Иванка небрежной походкой подошла к кровати и улеглась, скрестив ноги. На ногах у нее были украшенные пухом тапочки. Иванка прикурила сигарету.

— Еще раз спасибо, что помогла, — сказал Джон. — Это правда очень важно.

— Всегда пожалуйста, — ответила Иванка.

Она указала на облепленный магнитиками и наклейками в виде маргариток мини-холодильник. На холодильнике лежала еще упакованная в целлофан индейка с зашитым брюхом.

— К тому же, если все пройдет удачно, я смогу уйти на пенсию. Я была осторожна восемнадцать лет.

— Что? — непонимающе переспросил Джон.

— Я всегда пользуюсь презервативами, — объяснила Иванка. — А в этот раз — нет. Он считает, что я слишком стара для пумы. Ну что ж, зато, может, для ребенка в самый раз. Ха. Это будет ему уроком.* * *

Когда Джон наконец нажал на «отослать», часы показывали три пятьдесят шесть. Подтверждение пришло мгновенно.

А еще через три минуты позвонил Тофер и без всяких преамбул сказал:

— Матерь божья. Это правда? Или ты это выдумал?

— Стопроцентная правда.

— И не старая байда «источники сообщили»?

— Источники настоящие.

— Ты можешь это доказать?

— Не сомневайся. Но я их не сдам.

— Что у тебя есть? Я хочу на это посмотреть.

— Да, я все перешлю, но насчет защиты моих источников я серьезно. Я не сдам их ни при каких обстоятельствах.

— Замечательно. Мы их защитим. Так что у тебя есть?

— Переписка Бентона и Фолкса, которая доказывает, что они контактировали до и после взрыва в лаборатории и что после всего случившегося Бентон требовал деньги, а Фолкс, еще до того, как снова его нанял, не отвечал на его письма. И имеется как минимум один эксперт, который был свидетелем того, как бонобо опознал в одном из подручных Фолкса человека, причастного к взрыву. Где-то есть эта запись, и я готов поспорить, что Сэм способен указать этого человека на опознании.

— Какой еще Сэм?

— Один из бонобо.

Тофер присвистнул, назвал Джона золотым мальчиком, сказал, что он может напиться или сделать все, что его душа пожелает, и повесил трубку.

Джон позвонил Аманде, но она не ответила, правда, было всего четыре утра, а у нее, значит, три.

— Малышка, — проворковал Джон на голосовую почту. — Похоже, я только что снова обрел статус журналиста. Так дальше не может продолжаться, все выплывет наружу. Скоро я буду дома, не могу дождаться, когда тебя увижу. Надеюсь, с писательством у тебя все хорошо и пес прижился. Люблю тебя.

После этого Джон разделся, выключил свет и залез под одеяло. Он думал об Иванке и о ее индейке. Представлял Макену с детенышем на руках, как она его баюкает и нежно направляет его личико к своей груди. Он думал о том, как сильно Аманда хочет, чтобы они стали семьей, а не были просто продолжением Фрэн с Тимом и Пола с Патрицией. Вдруг все это приобрело смысл. Он понял, что быть способным вместе с любимой женщиной дать жизнь ребенку — это чудо природы и, возможно, его самое заветное желание.* * *

Джон проспал до полудня и спал бы еще дольше, если бы кто-то очень настойчиво не постучал в дверь. Он приоткрыл дверь и увидел Виктора, вечно лоснящегося толстого мужчину из ресепшен.

— Факс пришел, — сказал Виктор и сунул Джону пачку мятых листов.

— Спасибо, — поблагодарил Джон и закрыл дверь.

Это была перекошенная версия свежего выпуска «Уикли таймс». На первом листе было написано: «Не хотел заставлять тебя ждать. Скоро начнется. Удачи, Тофер».

В центре обложки — самая нелестная фотография Фолкса (видимо, поймали, когда моргнул). Позади него высился ядерный гриб, под фотографией красовался заголовок: «Порнокороль в заднице!»