Поступь Повелителя - Оксана Панкеева

На этой мысли сознание начало раздваиваться. Одна его часть возмущалась, требовала держать себя в руках и не поддаваться охмурению. Вторая благосклонно, но твердо советовала не шарахаться от собственных мыслей, несомненно правильных, хотя и несколько непривычных, и настаивала на необходимости переосмыслить прежнюю жизнь, дабы в полной мере осознать, как она нуждается в изменении.

«Вот теперь и я обзавелся внутренним голосом… — отстраненно подумал Шеллар. — Даже двумя, еще хуже, чем у Кантора… Как бы это заткнуть второй? Одного бы хватило… С ним можно обсудить, чего же такого важного я не помню? Что было после того, как я последний раз напоминал себе о долге? Судя по тому, что я сейчас проснулся, на этом я должен был уснуть. Тогда что я должен вспомнить? Сны? Так я никогда их не помню…»

— Вы не спите? — негромко произнесла неподвижная фигура в голубой мантии.

— Уже нет.

— Вставайте.

— Это обязательно? — спросила одна часть сознания. Вторая молча потащила за шиворот измученное тело.

— Да. Настало время третьей ступени.

— Сколько их всего? — продолжал допытываться прежний любопытный Шеллар. Новый, раскаявшийся и жаждущий изменений в жизни, продолжал поднимать тело с нар, уверяя, что боль есть необходимый элемент духовного очищения и является несомненно полезной.

Жрец терпеливо улыбнулся и трижды стукнул в дверную решетку.

— Уже недолго осталось. Следуйте за мной.

Непроизвольно, словно его вели на поводке, Шеллар сделал несколько шагов к двери и только потом опомнился.

— В таком виде?

Его провожатый чуть обернулся и прожег стеснительного клиента пронзительным взглядом из-под капюшона.

— Вас все еще волнуют такие мелочи?

— Действительно… Чего это я… — покладисто согласились оба Шеллара. Нашел о чем беспокоиться! Тут мозги рвутся напополам, а он своим внешним видом озаботился… — Ведите.

Когда дверь камеры захлопнулась за ними, экс-король все же не выдержал и оглянулся.

Сто тридцатая. Восточное крыло, второй ярус. Самое задрипанное местечко во всем отделе дознания…

«Я им это припомню», — пообещала одна его часть.

«Я это заслужил», — покаянно подумала вторая.

Очередное раздвоение сознания отдалось в голове резкой болью, как будто там, глубоко внутри, кто-то пластал мозг острым ножом.

Священник шел сзади, и его взгляд по-прежнему ощущался затылком, как нацеленная стрела.

У выхода на общую лестницу навстречу им кинулся встревоженный (а вернее сказать, насмерть перепуганный) старший надзиратель, ответственный за этаж.

— Как же так! Святой отец, куда же… Он же у вас убежит! Это же… позвольте доложить… особо опасен и склонен к насилию! На прошлой неделе прямо на допросе изувечил следователя, едва охрана на минутку отвернулась! Извольте подождать чуток, я вызову конвой…

Ответственный за этаж с должным трепетом кланялся бело-голубому жрецу, строчил скороговоркой, задыхаясь от почтительности, а взгляд его не отрывался от заключенного. И были в этом взгляде странным образом смешаны самодовольное злорадство и дикий, инстинктивный страх.

«Что я ему сделал?» — напряг память Шеллар и почти сразу вспомнил. Младший надзиратель Амбруаз, три луны тому назад разжалован в уборщики за преступную халатность, приведшую к побегу заключенного. Подозревался в соучастии и получении взятки, но свидетельств тому не нашлось.

Вовремя, очень вовремя попался на пути бывшего короля разжалованный младший надзиратель со своей тошнотворной угодливостью и недостойным злорадством! Раздвоенное сознание Шеллара мигом сместилось в нужную сторону. Дабы закрепить достигнутый успех, он шагнул вперед и еще не забытым начальственным голосом рявкнул:

— Молчать! Смирно! Уборщик Амбруаз, что творится у тебя на этаже? Нет, ты взгляни, бездельник, не поленись, глядеть — не шваброй махать! На стенах мох вырос, в углах залежи грязи, а вот это вот что такое? — Длинный мосластый палец обличающе указал на тряпку у порога. — Когда этим предметом в последний раз пользовались? Молчать! Развел свинарник на вверенной территории!

— Я же… как бы… старший… — промямлил надзиратель, огорошенный таким напором.

— Оставьте… — чуть слышно прошептал за спиной слабый голос жреца. — Пойдемте. Нет времени.

Шеллар мельком оглянулся. Мастер Ступеней пошатывался, и от искушения опереться о стену его удерживала лишь неимоверная грязь, оную покрывавшая. Лицо священника посерело, а глаза почти полностью скрылись под опущенными веками и уже не целились в спину, подобно взведенному арбалету.

— Посмотри, мерзавец, до чего ты довел святого отца! — добавил Шеллар, чтобы окончательно добить ленивого подхалима. — Разве нормальный человек может вынести эту вонь в коридоре? Пойдемте, мастер… — Он заботливо подхватил под локоть сопровождающего, вывел на лестницу и уже оттуда, оглянувшись напоследок, добавил: — Завтра же разжалую назад в уборщики и переведу на самый нижний этаж! Тамошний персонал тебя быстро приучит к чистоте и порядку!

Уже в вестибюле первого наземного этажа священник немного оклемался и убедительно попросил «больше так не делать».

— Прошу меня простить, — не мигнув глазом, повинился Шеллар. — Привычка. Вы ведь сами видели, что творится на этаже! Еще немного, и там заведутся не то что крысы, крокодилы!

— Это не должно вас волновать. Сейчас вам надлежит думать о возвышенном. Нам к выходу, там ждет карета.

— Как скажете. Однако… любопытно все же: почему действительно без конвоя? Вы не опасаетесь, что я по дороге… скажем, передумаю и сбегу?

— У вас имеется такое намерение?

— Нет, но теоретически?

— На пороге третьей ступени подобные намерения не могут возникнуть даже теоретически.

Самоотверженный служитель даже не подозревал, как утешил и подбодрил нового адепта своим неосторожным заявлением.

Всю дорогу до храма Шеллару приходилось бороться не только с раздвоением личности, но и с непреодолимым искушением сигануть на ходу из кареты и дать деру.

Впоследствии, вспоминая этот момент своей жизни, он пришел к выводу, что желание удрать подсказывал ему воровской нюх. А сам Шеллар, как это часто с ним бывало, не различил его, из-за чего прошляпил предупреждение об опасности.

А впрочем, если бы он действительно выпрыгнул тогда из кареты и сбежал на пороге третьей ступени, неизвестно, что бы из всего этого вышло…

— Болваны… — Элвис II цедил каждое слово медленно и высокомерно, ибо опасался не сдержать обуревающих его чувств и потерять лицо перед подданными. В голове монотонным мотивом шарманки вертелась одна фраза: «Все несчастья происходят либо от недостатка информации, либо от ее утечки». — Недостойные ленивые дилетанты. Каким образом он узнал? Кто допустил утечку информации?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});