Пепел удачи - Дмитрий Политов

Его речь прервал еще один удар, на этот раз чуть слабее и дальше. Следователь огляделся. Куприянов негромко бормотал что-то в комм. Лицо его мрачнело – судя по всему, новости поступали неутешительные. Кое-кто из спецназовцев также смотрел на экранчики наручных коммов, но большинство стояло с настороженным видом, внимательно изучая окрестности.

– Двигаемся дальше! – скомандовал Куприянов, закончив переговоры. – Наших наверху Флот зажал, – ответил он на всеобщий немой вопрос, застывший на обращенных к нему лицах «ярославичей». – Ни много ни мало сама Пятая в гости пожаловала, так что там сейчас жарко и нам надо побыстрее выбираться отсюда.

– Пятая? – недоверчиво переспросил кто-то. – Это же ударная эскадра РГК[19], неужто ее за нами в погоню могли отправить?

– А ты что, себя так низко ставишь? – осклабился майор. – По мне, так это даже хорошо – значит, боятся! Видать, поняли, что обычные ВКС нам на один зубок.

– И все же лучше бы кто-нибудь попроще попался, – с недовольством проворчал тот же спецназовец.

– Отставить! Болтать на «Палладе» будем. А сейчас ходу, ребятки, ходу!

Платформа быстро заполнилась людьми, ощетинилась стволами и медленно стронулась с места, постепенно наращивая скорость. Каланин вновь оказался неподалеку от Куприянова. Майор, склонившись над электронным планшетом, что-то втолковывал своему заместителю, тыча пальцем в экран. Что именно он там показывал, Антон со своего места не видел.

Стены тоннеля мелькали, словно при ускоренной записи, стремительно уносясь назад. Пока что они двигались без всяких приключений, чему Каланин был искренне рад – наблюдать за тем, как гибнут люди в такой же форме, как и у него самого, становилось все тяжелее. Антон с мучительным раскаянием вновь и вновь прокручивал в голове тот эпизод, когда он стрелял по имперским кораблям, преследовавшим их. И хотя мерзкий внутренний голосок нашептывал, что, мол, плюнь, забудь, – сложись все чуть-чуть иначе, и «Палладу» расстреляли бы без всякого сожаления, как это проделали ранее с базами «Ярославля» на Лазарусе и других планетах, а попадись они в руки жандармов, их совершенно точно ждала бы судьба Вихрова – если не хуже! – мучительный стыд накатывал волной снова и снова. К тому же из головы никак не выходило то изменение во внешности Куприянова – следователь мог бы поручиться чем угодно: оно не случайно, его нельзя списать на плохое освещение или проблемы с его собственным зрением! А то ощущение, когда взгляд майора буквально физически давил на сознание Каланина, сминая барьеры воли? Сравнительно недавно он уже испытывал нечто подобное. Но вот где, при каких обстоятельствах?!

Стоп! Погодите-ка… Тогда, на Лазарусе – когда Гарутин колол его!.. Да нет, не может быть! Как это возможно? А память услужливо подсовывала картинки воспоминаний. Вот он стоит перед комбригом, вот спецназовец прижимает его к полу… Черт побери! Неужели именно тогда с ним что-то сделали?! Антон на короткое мгновение словно заново ощутил, как по телу опять пробежала легкая волна от сжимающей его плечо руки, после которой испаряется куда-то чувство долга, а ему на смену приходит жалость к самому себе и одно-единственное, заглушающее все остальные желание выжить любой ценой. И потом, на «Палладе», когда он, сам того не ведая, активно включился в бой – неужели на его сознание вновь оказали какое-то воздействие? Или… они все постоянно подвергались ему?! А что теперь?.. Один хрен, сделанного не воротишь…

Платформа начала замедляться. Каланин, очнувшись от тяжелых раздумий, увидел, что спецназовцы готовятся к бою. Едва только платформа окончательно остановилась, два десятка бойцов бесшумно спрыгнули на землю и моментально растворились в сумраке подземелья. Оставшиеся замерли в напряженном ожидании, заняв круговую оборону. «Ланцелоты» стояли в центре платформы, возвышаясь над людьми тяжелыми горами брони, и медленно поворачивались, тихо шелестя приводами, то в одну, то в другую сторону, угрожающе покачивая оружейными блоками.

Полумрак неподалеку от платформы сгустился и принял очертания трех человеческих фигур. Куприянов, прекрасно видящий на тактическом экране своего комма отметки местоположения всех своих бойцов и потому ничуть не удивившийся, нетерпеливо повернулся к ним. «Ярославичи» подошли поближе, и стало видно, как двое волокут тяжело обвисшего между ними товарища. Пара спецназовцев тут же бросилась им на помощь. Вместе они затащили раненого наверх. Один из вновь прибывших, оставив пострадавшего бойца на попечение коллег, торопливо подошел к майору с докладом.

Каланин откровенно недоумевал. Даже его не слишком большого военного опыта было вполне достаточно, чтобы понять – впереди нечто странное. Иначе почему ушедшие спецназовцы просто не связались со своим командиром по рации, чтобы сообщить о том, что у них происходит, запросить помощь для раненого? По крайней мере, у него – Антон взглянул на свой комм – все работало нормально.

В этот момент их импровизированный транспорт опять поехал вперед. Куприянов отдал несколько коротких распоряжений, и «ярославичи» сосредоточили свое внимание на том направлении, откуда пришли. Видимо, впереди все было чисто, но существовала возможность нападения с поверхности.

Примерно через полкилометра они увидели еще одни ворота, но, в отличие от первых, они были не взорваны, а наоборот, широко распахнуты. При этом их створки были исклеваны осколками и обожжены импульсами, а у стен валялось несколько трупов в стандартной форме имперских пехотных частей. Рядом со входом маячили несколько «ярославичей». «Странно, почему мы не слышали никаких звуков боя?» – подумалось Антону. Ответа пока не было.

Платформу пришлось оставить – вход для нее оказался слишком узок. Когда маленький отряд миновал ворота, люди очутились в весьма странном, на взгляд Каланина, месте. Огромный мрачный зал с неожиданно высокими, теряющимися в белесой дымке сводчатыми потолками; настоящий лес тонких серых колонн, покрытых искусной резьбой и расположенных в хаотичном беспорядке; множество кабелей, искусственными змеями протянувшихся по полу в разных направлениях; до боли знакомые армейские ящики – некоторые открыты; снующие туда-сюда спецназовцы; трупы… опять трупы! Одни в военной форме, другие в лабораторных комбинезонах.

Взгляд выхватывал отдельные картинки, не успевая сосредоточиться на чем-то одном. При этом чувствовалось легкое головокружение, а виски слабо покалывало невидимыми иголочками. Антон почувствовал, что ему становится нехорошо. В груди не хватало воздуха, ноги подкашивались, не в силах больше поддерживать ставшее вдруг чужим тело. Голова налилась свинцом, Каланин никак не мог сосредоточиться – картинка перед глазами неожиданно стала расплываться, дробиться на отдельные бессвязные фрагменты, уплывать…

Чьи-то крепкие руки подхватили и потащили его куда-то. В нос ударил резкий запах, в голове на мгновение прояснилось, хотя он по-прежнему ничего не видел, перед глазами стояла какая-то разноцветная муть.

– Крепче руки держите! Сейчас его корежить будет! – Незнакомый голос кричал еще что-то, но капитан уже ничего не слышал, провалившись в спасительную темноту.

Сознание возвращалось к Антону медленно, рывками. В какой-то момент капитан понял, что лежит на полу, привалившись спиной к стене. Рядом никого. Странное дело – он остался только в комбинезоне, броня и винтовка валялись неподалеку,

«Где это я? – возникла в сознании вялая мысль. – В подземной лаборатории? Зал вроде тот же… Но почему не видно никого из «ярославичей»? Они что, решили меня здесь бросить?»

– Эй, кто-нибудь, – собственный голос показался Каланину на удивление слабым, похожим на невнятное хриплое карканье. – Майор… Куприянов! – Следователь попробовал приподняться, но с ужасом ощутил, что не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Вдалеке, между колоннами мелькнула чья-то тень.

– Я здесь, сюда! – снова выкрикнул Каланин, с надеждой глядя в ту сторону.

Тень замерла, словно прислушиваясь, а затем очень медленно, буквально по шажочку, двинулась к нему. Антон всматривался до рези в глазах, пытаясь определить, кто же идет, но почему-то ему никак не удавалось этого сделать. Силуэт все время будто тек, расплывался, очертания смазывались, дрожали. К тому же Антон вдруг почувствовал, как на лоб стало что-то давить – сначала мягко, а затем все сильнее и сильнее, заставляя отклоняться назад, до тех пор, пока затылок не уперся в стену. Голова оказалась запрокинутой вверх, и смотреть перед собой удавалось, только скосив глаза.

Пока Антон осваивался со своим новым положением, приноравливаясь к его неудобствам, незнакомец подобрался к нему довольно близко, замерев между колоннами всего метрах в двух. Странное дело, но капитан по-прежнему не мог рассмотреть его. То есть все остальное вокруг себя он видел достаточно хорошо, а вот человека – конечно, если это был человек, – ни в какую!