Время выбора - Андрей Чернецов

— ...Он погиб от рук гнусного предателя, но его дело продолжается! Барон Ильтиу благословил брак своей дочери Роланды и своего полководца Тира. А это значит: командиром полков становится Тир, как его преемник и наследник.

Тысячи пар глаз обратились к застывшему у помоста фирийцу. Они знали — этот не подведет, не бросит их на произвол. О нем уже ходили легенды: битва у Молчаливого леса, лиоморский прорыв, сражение у фирийских осадных орудий...

И сотни голосов воскликнули: «Да здравствует новый барон Ильтиу!» Тир мгновенно покраснел и опустил глаза. Он понимал, что граф Остерил объявил об их с Роландой благословении не случайно — ведь надо же хоть как-то поднять боевой дух воинов! Фирийцы никуда не ушли, осада не снята, а значит, война продолжается, и времени на горевания остается так мало. Однако как же это больно и... противно.

— Как и для многих из вас, он был не просто командиром, безупречным полководцем и дальновидным стратегом. Он был отцом и другом! И теперь я говорю: виват, старый друг! Виват отец-командир! — Остерил вскинул вверх вышитый фамильным гербом платок. Следом за ним взлетели десятки, сотни разноцветных лоскутков — где простой клочок ткани, наспех оторванный от надетой по случаю парадной рубахи, где украшенный гербом платок. Заколыхали разноцветные флаги и вымпелы.

— Ты навсегда останешься для меня больше, чем командиром, — прошептал коннаский граф, подходя к кольцу воинов, отобранных лично им, Рамалией и Тиром для прощальной церемонии. — Зажечь факелы.

Деревянный помост окружило кольцо живого огня. Остерил и Рамалия также зажгли свои факелы. И лишь Тир на мгновение заколебался. Его взгляд блуждал по лицам собравшихся, тщась отыскать хоть какую-то поддержку. Вот Брабан, отрешенно уставившийся на величественный помост; вот и озерники — Ле Гуин и Ле Криан — так же как и молодой эриец, стоявшие среди других, кому суждено было отправить Мирана в лучший мир; вот вечно невозмутимый Сконди, однако и он отчего-то прячет глаза: не уберег? не защитил?.. И наконец... Роланда. Баронета, облокотившись спиной на подпорку помоста, пристально вглядывалась в чернеющее небо, словно пыталась увидеть там хоть какой-нибудь след, какое-нибудь знамение. У ее ног скрутился калачиком Огонек.

Как будто бы все. Тир поднес кресало к факелу. Огонь яростно охватил просмоленное дерево. Огненное кольцо начало стремительно сжиматься вокруг последнего пристанища барона, позади раздался грохот ударяемых о щиты мечей. Роланда наконец оторвала блуждающий взгляд от почерневшего неба и отошла в сторону, так, чтобы ее не коснулось жаркое пламя. Она не боялась, нет, после встречи с Огоньком она уже никогда не смогла бы бояться огня. Но время отпускать прошлое пришло...

Три факела коснулись деревянного помоста, и пламя мгновенно охватило его. Тир, Рамалия и Остерил отошли в сторону, настал черед простых воинов. Горящие факелы полетели к подножию помоста, и погребальный костер взмыл до небес...

...Груда обожженных деревянных балок вспыхнула с новой силой — Огонек купался в нем, словно морской тюлень в теплых водах далекого юга. Для него это была всего-навсего игра, баловство, которое никто не останавливал. Да и зачем? Пусть повеселится, и так день выдался хмурым, пасмурным. Ни единого проблеска солнечных лучей, ни единого дуновения ветерка.

К вечеру черные тучи наконец разверзлись, устремляя на обожженную землю холодные снежные потоки. На горизонте то и дело всплывали мутные очертания двух солнц, которые уже не грели, не светили — просто завершали свой очередной обход. День подходил к концу.

На ратушной площади остались лишь шестеро. Остерил, потупив взор, неторопливо выводил острием меча какие-то рисунки на замерзшей земле. Впереди стояли Тир и Роланда, между ними — вдоволь наигравшийся огнем харал. Дочь покойного барона, юридически еще баронета, а фактически — баронесса, правительница Ильтиу, Лиомора и прилегающих к ним земель, тихо всхлипнула и уткнулась лицом в парадный, измазанный копотью и сажей плащ возлюбленного. Тир обнял ее, однако взгляда от догорающих останков погребального помоста не отвел.

— Наверное, я пойду, — тихо сказал Сконди. — А то Гуин с Брабаном там такого накомандуют...

Гном стоял справа от Роланды, опираясь на свою секиру, и еле слышно насвистывал какую-то ведомую только ему похоронную мелодию.

— Фирийцы уже, наверное, оправились от недавней взбучки. Так что... ну, пошел я, в общем...

Никто не ответил. Сконди резко развернулся на одних носках и широким размашистым шагом направился в сторону восточной стены.

— Я тоже пойду, — пробубнил коннаский граф. Диск первого солнца спрятался за горизонт, лишь на несколько минут оставив своего извечного товарища... Их осталось четверо — Тир с Роландой и взявшиеся за руки Ле Криан и Рамалия.

— Говорят, что война — героична, возвышенна. Поэтична, наконец! Я и сам так думал раньше, — проговорил озерник. — А теперь вижу, что это не так. Повсюду кровь, смерть, разрушения. Люди корчатся в муках, как в телесных, так и в духовных, оплакивая погибших друзей и родственников. Война — грязь, которая заслоняет от взора то красивое и вечное, что мы порой так не ценим. Жизнь, счастье, радость... Э-эх!! Никогда бы не подумал, что я — член Высшей Воинской Касты — буду так думать.

— Но ты прав, — поддержала его Рамалия. — Это только в сказках все выглядит безупречно и захватывающе. В реальности же это лишь пустые звуки... Однако нам тоже пора, — эрийская воительница стиснула ладонь озерника еще сильнее, — оставим их наедине.

И они остались сами. Огонь уже не горел, лишь кучка то и дело вспыхивающих углей и гора пепла, — вот и все, что осталось от погребального помоста. Небо вдруг прорезал луч второго солнца, раскалывая густые черные тучи пополам, — последний луч надежды! — и небосвод враз потемнел. Очередной тяжелый день заканчивался, но впереди их ждал не менее долгий и трудный. Сияние двух светил вновь обожжет эту многострадальную землю, одним — даря надежду и согревая, другим — иссушая все вокруг, испепеляя все те же надежды и чаяния, сжигая твердость духа и непогрешимость души.

Тир улыбнулся. В этом был какой-то знак. Но сколько он их уже видел? Сколько раз кто-то ставил ему палки в колеса, кто-то подавал руку помощи тогда, когда уже казалось — нет ничего? Он лишь крепче прижал к себе Роланду. Еще немного, и все будет позади, — останется лишь горькая печаль и неприятный осадок... Роланда взглянула на своего возлюбленного и улыбнулась. Казалось, она понимает его без слов.

Две слившиеся воедино тени стремительно таяли. Мрак окутывал их. Однако и он был не всесилен — в темноте мелькнул небольшой яркий отблеск — Огонек...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});