Лука (СИ) - Шолох Юлия

— Привет, Саблезуб. — Ксения сама еле узнала свой голос. — Вижу, ты меня узнал.

— Ага.

— Мы не виделись с тобой… после того случая.

— Какого случая? А, ты о том затоплении. — Глаза Саблезуба отъехали в сторону. — Больше нас вроде ничё не связывает. Ты о нём?

— Да. Ты помнишь?

Его брови дёрнулись.

— Что помню?

— Как это было. — Ксения, не отводя взгляда, наклонилась вперёд и зашептала так, будто говорила о чём-то крайне интимном. — Никто другой этого не поймёт. Только ты. Помнишь? Как ты сидишь внизу, в тишине, в одиночестве. И никто, кроме пары придурков не знает, где ты… а потом начинается эта штука. Начинается реакция и вокруг поднимается пена. Много пены. Шапки пены, горы пены, облака пены! Это… шуршание, помнишь? И это… прикосновение. — Ксения невольно дёрнула головой и погладила собственную руку. Хоть когтями не царапала.

Саблезуб молча слушал. Взгляд его широко открытых глаз впивался в лицо Ксении, а отвисшая челюсть придавала ему вид загипнотизированного павиана.

— И как ты один… ждёшь. А пены уже доверху. Она застилает тебе глаза. Ты можешь дышать, но так и лезет навязчивая мысль… а что, если… что если воздух сейчас закончится? Что-нибудь сломается, перестанет работать? Тогда кислород перестанет поступать. Ты оглядываешься… а вокруг темно. Ты ведь не знал, что сквозь пену не видно? Сквозь воду да, а сквозь пену даже яркий фонарь как смазанное тусклое пятно…

Саблезуб мотнул головой. Ксения заговорила медленно, смакуя каждое слово.

— И ты думаешь — на случай, если воздух действительно закончится, надо попробовать встать… и не можешь. Пена — не вода, в ней нельзя двигаться свободно. Она как цемент, которых хватает тебя и застывает… пока ты всё чувствуешь.

— Зачем ты всё это говоришь. — Саблезуб передёрнул плечами. Но раньше, чем он пришёл в себя и понял, что его просто отвлекают, Ксения зашипела:

— Ты мне должен! Слышишь?

— Я?

— Да!

— Что я должен?

— Ты должен меня отпустить!

— Какого… что ты несёшь?

— Слушай меня! — Ксения заорала так, что собственные уши заложило. — Теперь между нами есть нечто общее. И останется навсегда. Я знаю о тебе кое-что, и всегда буду знать. Меня тошнит от того, что между нами есть общее! Пусть даже это. Просто! Дурные! Воспоминания!

— Да что ты ко мне пристала! — Саблезуб вскочил, пнул своё кресло так, что оно с грохотом завалилось на бок. Он затряс кулаком перед камерой. — Я тебя достану и покажу, что между нами общего! Ты дура. Дура-а!

— Готово.

Голос Генри среди этих воплей прозвучал как-то особенно значимо. В следующую секунду корабль рванул… Всех прижало к креслам, Ксении вжало голову в спинку сидения.

Экран погас сразу же и она не видела, как на это всё отреагировал Саблезуб. А жаль. Так хотелось позлорадствовать! Эта скотина должен был страдать! Должен был отрабатывать карму в муках! А он вместо этого заделался местным царьком! Да ну где же в этом мире справедливость?!

— Это было нечто. — Проговорил Лука, когда корабль смягчил ускорение и можно было сесть нормально.

— Генри, доложи обстановку. — Приказал Димитр.

— Мы улетели.

— По нам стреляли?

— Да. Но с нашей скоростью это было не страшно.

— Но всё же он стрелял. — Димитр покачал головой.

— Это же Саблезуб. — Никита невесело улыбнулся. — Он уже родился без жалости. Ему действительно наплевать. Он даже удовольствия не получает, когда делает кому-то плохо. Атрофированные напрочь коммуникативные навыки плюс раздутое до абсурда ЧСВ.

Никита взглянул на Ксению.

— Спасибо. Я почему-то не сообразил его отвлечь.

— Нет, у тебя бы не вышло. — Быстро сказала Кира. — Тебя бы он не упустил. Сразу бы тебя захапал, не позволил бы улететь. Он бы тебя как увидел, сразу же слюной стал капать и ни о чём бы уже не думал. На диалог бы не пошёл. Он не стал бы тебя слушать. А Ксения… ты правда молодец. Так на него наехала… Я Саблезуба таким растерянным вообще не помню.

— Это точно. — Зои тоже присоединилась. — Ну и морда у него сделалась, когда ты что-то потребовала. У него, наверное, диссонанс случился, разладка внутренних настроек. Кто-то смеет у него что-то требовать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Молодец! — Улыбнулся Димитр.

— Спасибо.

Ксения оглянулась на Луку.

— Я знал, что ты его уделаешь. — Просто сказал тот.

Тогда-то Ксения и почувствовала, что такое оно — счастье.

Эпилог

Он пришёл к ней в каюту в первую же ночь. И Ксения его впустила.

Каюты на корабле были крошечными, так, что стоящие рядом люди волей-неволей оказывались друг к другу очень близко, слышали дыхание друг друга, чувствовали запах.

Лука навалился плечом на стену, взял её руки в свои и сказал.

— Тебя. Я потерял на той проклятой Чернышке тебя. С тех пор и жизнь не жизнь. Я не хочу ничего больше, кроме как тебя вернуть.

— Можешь считать, что вернул. — Просто ответила Ксения.

Лука улыбнулся, но улыбка тут же сошла с его губ.

— Я жалею, что тогда… что тогда просто ушёл, не стал продолжать знакомство. Тогда я тебя не знал. Думал, ты без башни, а с такой я связываться не готов. А сейчас знаю, что ты и сама всё понимаешь.

— Да.

— И я… в общем, прости за тот день.

— Тебе не за что просить прощения… я всё понимаю. — Ксения подалась к нему и рукой, которая дрожала от нетерпения, прикоснулась к его щеке. — А ты знаешь, что когда-то давно мы с Алмазкой поспорили, кто первая затащит тебя в койку?

— Да? Круто! А на что спорили?

— На вертушки… Ну не делай такого лица, выигрыш я с неё требовать не стану. Да и вообще, вначале хотелось бы убедиться, что я выиграла. А то ты вроде рядом…

— Я — рядом.

И Лука отпустил её руки, провёл по её волосам и запустил в них пальцы. наклонился…

Его поцелуй был таким же классным, как тот, на морозе. Только в этот раз это была вовсе не шутка.

У Ксении давно не было мужчины, может, поэтому каждое прикосновение чувствовалось так остро, так нежно. И они будто тянулись во времени… но при этом слишком быстро заканчивались.

— А ты хорош. — Сказала Ксения где-то в начале процесса, когда сама не поняла, как и когда разделась.

— Я тренировался. — Ответил Лука ей куда-то в шею. Щекотно.

Ксения действительно хотела его. Очень сильно. С самого первого дня. С того момента, когда увидела, как Лука, блеснув улыбкой, пристально осмотрел её сверху донизу. Мурашки по коже… И сколько раз она ругала себя за то, что так глупо всё испортила! Нужны были ей эти вертушки? Да они вообще ничего не значили! Но ей и в голову не могло прийти, что Лука такой принципиальный. И она никогда, никогда прежде не отказывалась от чего-то ради другого человека.

А потом она долго доказывала себе, что плевать на него хотела. Что ей и одной прекрасно.

А потом наступил тот день… когда она узнала, что такое настоящий ужас. Тогда, конечно, эта болезненная привязанность к недоступному красавчику-военному её попустила. Что там привязанность, долгое время она ничего вообще не испытывала, кроме всеобъемлющего, замораживающего ужаса.

— Ты просто идеальная, идеальная, — повторял Лука, пока его руки гладили Ксению везде, где только доставали.

— Ты тоже.

У него и правда было классное тело. Но ещё больше Ксения заводилась при мысли, что он не просто красивый. Он настоящий. Надёжный. Ответственный. Он не бросил её на Чернышке. Не выдал Фамилькину. Он… Перечислять можно до бесконечности.

Потом.

Близость была нетерпеливой и дикой. Когда глаза в глаза, сердце к сердцу и любое движение вместе. И слушать его горячее дыхание, и видеть его горящий взгляд… прикасаться к его коже губами… проводить кончиками пальцев по его позвонкам… каждый момент был идеален сам по себе, а все вместе они соединились и привели к совершенному по накалу страсти финалу.

Да, пожалуй, у Ксении слишком давно никого не было.

Но она не жалела. Не то чтобы она специально ждала Луку… но теперь была рада, что всё так вышло.