Рагнарёк. Книга 2 (СИ) - Пылаев Валерий

Гримнир коснулся пальцами широкополой шляпы, прощаясь — и исчез.

А мы с Сивым остались стоять над огненной бездной. Двое сильнейших в мире, который сгорел и возродился из пламени. Двое непримиримых врагов — и двое товарищей по несчастью, обманутые покойным гением.

С одной только разницей — Сивый все-таки проиграл. А я выиграл то, что у меня уже не сможет отобрать никто. Даже всемогущая Система, которая вот-вот выпнет нас обоих к йотуновой матери.

— Да уж… — вздохнул Сивый. — Забавно оно, конечно, получилось…

Он так и не выбросил «Светоч» — похоже убрал куда-то в инвентарь. На его лице не было ни обиды, ни тоски, ни злобы — не было даже вполне объяснимого недовольства. Закаленный и опытный глава супер-корпорации умел проигрывать. Даже когда ставки поднимались до небес — а потом в мгновение ока обесценивались, превращая колдовское фальшивое золото в ворох трухлявых листьев.

— Как ты понимаешь, претензий у меня к тебе никаких. — Сивый громыхнул доспехами, поворачиваясь ко мне. — И у нас, конечно же, будут еще проекты по игровым вселенным, и если ты хочешь…

— Не хочу, — отрезал я. — Совсем не хочу, Павел Викторович.

— Ну… дело твое, Антон. — Сивый пожал бронированными плечами. — Имеешь право. И что ты собираешься делать?

— Вернусь домой. — Я приложил ладонь ко лбу, пытаясь разглядеть исчезающего вдалеке среди облаков дракона. — Хватит с меня ваших игрушек.

ЭПИЛОГ

Машина свернула к краю дороги, запрыгнула правыми колесами на поребрик, двинулась еще немного вперед и замерла.

— Приехали. — Олег заглушил мотор. — Ну… вылезай, что ли.

— Абрикосище, с сумкой помочь надо? — поинтересовался Славка с заднего сиденья. — Ты ж вроде только оклемался…

— Ничего, справлюсь. Лучше скажи — что дальше будешь делать? — Я повернулся к Олегу. — И ты тоже, кстати.

— Ну, лично я собираюсь в отпуск. В бессрочный. — Олег криво ухмыльнулся и откинулся на сиденье. — Море, солнце, женщины в купальниках и безалкогольные коктейли.

— А звучит! — Славка просунул голову между сидений. — С тобой можно?

Я ожидал, что Олег откажется или сведет все в шутку, но он почему-то не имел никаких возражений.

— Давай. До вечера соберешься?

— Соберусь! И ничего не забуду. А забуду — так на месте купим. Я ж теперь богатый. — Славка ткнул меня кулаком в плечо. — Благодаря щедрости старого абрикоса!

— Ага. — Я взялся за ручку и открыл дверь. — Главное — до слабоумия не допейся.

— Слабоумие и отвага! — рявкнул Славка. — Все, как ты учил!

Подъем по лестнице — даже с тяжеленной сумкой через плечо — дался неожиданно легко. Голова перестала болеть где-то неделю назад, а левая рука с каждым днем слушалась все лучше и лучше.

Удивительно крепкий организм, молодой человек. И удивительная сила воли — такими темпами уже через месяц будете бегать. Что?.. Нет, по спорту — никаких ограничений. Еще чемпионом станете… Интереснейший случай. Можно сказать — исключительный!

Именно такими словами провожал меня врач с четвертого неврологического — убеленный сединами коллега ответственного и взрослого Михаила Александровича.

— Антон, тебе не тяжело? — спросила Катя. — Помочь?..

— Сам справлюсь. — Я поднялся по последнему пролету, шагая через ступеньку. — Если только с уборкой…

Моя квартира выглядела точно так же, как и в тот день, когда я сбежал отсюда от мордоворотов Павла Викторовича. Ни одного живого места — вся мебель перевернута, дверь кое-как держится на одной петле…

А теперь все это еще и покрылось ровным и толстым слоем пыли.

— Ну у тебя и бардак тут, конечно. — Катя тяжело вздохнула. — Ужас…

— Та-а-ак… А это кто тут у нас?

От раздавшегося в тишине голоса я едва не подпрыгнул. Развернулся — и встретился глазами с бабусей из квартиры напротив, требовательно подпирающий сухоньким плечом искалеченный дверной косяк.

— Марь Васильевна, так это ж я… Антон. — Я осторожно шагнул к ней. — Не узнали?

— Антошка?.. — Грозная старушенция поправила очки, сдвигая из с кончика носа на глаза. — Тьфу ты, Господи… Вернулся, никак. А где был?

— Да так… Ездил…

— Ездил он… Да ты посмотри на себя — кожа да кости! — Марья Васильевна уперлась руками в бока. — Квартиру во что превратил?! Кошку бедную — и ту бросил. Она тут у меня в коридоре орала-орала — так я ее себе забрала, а то померла бы с голоду совсем…

Тигра!

Полосатая молния промелькнула у ног соседки и бросилась ко мне. С разбегу ткнулась мохнатой головой в ноги, а потом с требовательным мявом вцепилась в джинсы передними лапами.

— Узнала… — Я подхватил основательно округлившуюся на пансионе у Марьи Васильевны кошку на руки. — Ну чего?.. Тихо, не ори ты!

— Ни стыда, ни совести… Бедлам! Хоть бы девушку приводить постыдился! — Разбушевавшаяся соседка кивнула на Катю. — Вот погоди, приедет отец — все ему расскажу!

— Я сам расскажу, Марья Васильевна, — сказал я. — А за Тигру — спасибо. Я вам конфет попозже занесу, ладно?

Видимо, в моем голосе или осунувшемся облике мелькнуло что-то такое, от чего грозный страж всего подъезда тут же сжался, стих и попятился обратно в свою обитель. Уж не знаю, поняла ли она про конфеты, но слово «попозже» явно прозвучало достаточно убедительно.

Мы с Катей остались одни — не считая тарахтящей, как крохотный трактор, Тигры.

— И надо тебе… вот сюда? — Катя еще раз огляделась по сторонам. — Мог бы спокойно пожить у меня!

— Не мог быть, Кать. Сама ведь знаешь.

— Да знаю… — Катя махнула рукой. — Ты же упрямый. От всего отказался!

— Ну прям уж — от всего? — улыбнулся я.

— На работу позвали — не пошел. В стационаре еще полежать не захотел. — Катя начала загибать пальцы. — Ко мне жить не поехал — вернулся в свой… гадючник. Деньги раздал!

— Не совсем.

— А как? Врачам, родителям, Славке…

— Купил букет цветов. — Я плюхнулся на диван и довольно оскалился во все зубы. — Между прочим.

— Я помню! — Катя нахмурилась — но тут же не выдержала и тоже улыбнулась. — Спасибо… Очень красивый…

— Еще купил кроссовки — у меня старые совсем развалились. — Я поднял ноги и подвигал кончиками пальцев. — Две футболки, шорты и абонемент в спортзал.

— Да ну тебя! — Катя поморщилась и тряхнула головой. — Ну откуда у тебя эти железобетонные принципы? Почему, Антон?

Потому, что иногда сам выбор важнее его последствий.

Потому, что кое-что нельзя купить… но и продавать, пожалуй, тоже не стоит.

А еще потому, что Катя не видела, как блестит чешуя дракона на солнце заново рожденного мира — а я видел.

— Кать… — Я поймал взглядом мечущие молнии темные глаза. — По-другому — нельзя.

Она несколько мгновений молча смотрела на меня, набрала полную грудь воздуха… и отвернулась, опуская голову.

— Когда ты такой, я с тобой вообще не могу спорить. Повелитель мира, блин… Я теперь понимаю, почему ты выиграл!

— Ага. И я теперь тоже понимаю, как ни странно. — Я улыбнулся и склонил голову набок. — Поставишь чайник? Пожалуйста.

— Чего?..

— Чайник, — повторил я. — На кухне.

Катя явно хотела ответить что-нибудь язвительное и по-женски мудрое — но не стала. Вместо этого развернулась и вышла из комнаты. И через несколько мгновений я услышал сначала шум воды из-под крана, а потом звон посуды. Похоже, Катя решила слегка прибраться на кухне — раз уж не получилось навести порядок у меня в голове.

А я усадил Тигру на диван и вытащил из сумки ноутбук. Включил, пристроил себе на колени и примерно с полминуты слушал, как разогревается видавшее виды компьютерное железо.

Тебе суждены еще многие битвы, ярл. И не все из них ты сможешь выиграть. Ты будешь сражаться так далеко, что даже сам Всеотец не знает тому месту имени.

Так говорила мне слепая пророчица.

Но никогда не забывай, кто ты, Видящий. И каким великим даром наградили тебя боги.