Девушки здесь все такие милые - Лори Элизабет Флинн

ужасное».

– Во дает, – сказала Салли. – Устроила ёперный театр. Ну чисто как Иви. Вечно грозилась что-нибудь с собой сделать, стоило нам поссориться.

Оказывается, в девушке, которую я так жаждала превзойти, тоже был изъян. Если я справлюсь с задачей, возложенной на меня Салли, мне больше ни с кем не придется соревноваться.

– Да ничего она не сделает! – заявила я. – Разве что напялит эти свои кошмарные тапки с зайчиками и поплачет в подушку.

Салли фыркнула:

– Строит из себя невинную овечку, хотя сама трахалась бог знает с кем!

Я не ответила – не хотела вспоминать ту ночь. Вместо этого я принялась строчить очередную эсэмэску.

«Справляйся без меня. Я с тобой возиться не буду. Мы больше не можем быть вместе».

Мы придирчиво изучили получившийся текст.

– Слишком пафосно, – сказала Салли. – Напиши вместо последнего предложения: «Всё, мне надо собраться с мыслями». Такой как Кевин должен потчевать ее фразочками в подобном духе.

Я сделала, как она сказала. И, только когда нажала «отправить», осознала, что Кевин эти слова действительно писал – только мне. Я воспринимала их как обещание – но что, если это была только отговорка?..

– Вот вы где! Тусовка просто у-гэ! – воскликнула Лорен, неожиданно нависая над нами. Я сунула телефон между ног. – Что вы тут делаете? Флору не видели? Вид у нее был расстроенный. Может, нам ее проведать? Наверняка она уже у себя.

– Вот ты и проведывай, – отрезала Салли. – Раз она тебе покою не дает. А нам и так весело!

Она встала, схватила меня за руку, рывком поставила на ноги и потащила через скопище курильщиков внутрь здания. Мы добрались до того же туалета, в котором недавно рыдала Флора, и заперлись там.

– А вдруг он уже вернулся в Баттс? – проговорила я, тиская телефон в потной ладони. – Вдруг Флора поймет, что это мы ей пишем?

– Да никуда он не вернулся! Бухает внизу, голову даю на отсечение. А она уже поди сидит в пижаме с кружкой своего дебильного шоколада.

«Веганского, – чуть было не добавила я. – Веганского шоколада». При воспоминании о «Лучшей» и «Подруге» в душе взбурлило чувство вины – но только на миг. Я бросила взгляд на телефон.

– Блин. Опять она пишет.

«Не знаю, что тебе обо мне наговорили, но это неправда, клянусь, я все объясню, пожалуйста, приходи поскорее».

– Никакого чувства собственного достоинства, – прокомментировала Салли. – Жалкое зрелище!

Ее отвращение меня раззадорило.

«Сказал же: не приду. Мы друг другу больше никто. Я давно уже понял, что разлюбил тебя».

Я наслаждалась, набирая и отправляя этот текст. Я даже не стала дожидаться отмашки Салли. Я играла роль, и спектакль шел на ура.

Пока мы ждали ответа, Салли пошла пописать. Я прислонилась к двери, вытянула ноги. И тут увидела очередное сообщение.

«Ты не можешь так поступить. Пожалуйста, зайди, поговорим. А то я наложу на себя руки».

Моя первая мысль: «Мы зашли слишком далеко».

Моя вторая мысль: «А можем пойти еще дальше».

Пока Салли не успела вмешаться: не подтерлась, не слезла с унитаза и не принялась опять раздавать указания, – я уже все сделала. И не потому, что была ее марионеткой. Я сама все решила, распаленная водкой и наркотой.

«Ну так наложи, а не языком мели».

Салли спустила. Я нажала «отправить». Салли прихлопнула ладонью рот, когда взглянула на экран. Это была смесь изумления и почтения, которой я так жаждала. С того дня, как мы познакомились, мне всегда хотелось произвести на Слоан Салливан впечатление.

– Ничего она не сделает, – сказала я. – Все это дешевый балаган. Она из тех людей, которым позарез нужно внимание.

Салли засмеялась и закинула руку мне на плечо.

– Вот уж не думала, что ты на такое способна! Прям по жести!

«Прям по жести» было от нее наивысшим комплиментом. Собственная власть пьянила меня.

– Пойду разыщу Кевина.

– Секундочку, – сказала Салли, отбирая у меня телефон. – Дай-ка я сначала тебе кое-что покажу.

Я ждала, пока она колупалась в телефоне. Неужели она хочет написать Флоре что-нибудь еще похлеще? Но минуту спустя она протянула телефон мне.

– Я же говорила? Говорила.

Я уставилась на список сообщений. Это были эсэмэски, которые Кевин рассылал девушкам – Салли мне о них рассказывала, но я не верила. Выходит, это правда.

«Привет Лиза думал тут о тебе»

«Привет Тэмми как там твой реферат»

«Привет Бритт класный костюм у тебя был на Хэллоуин»

Достаточно было мимоходом кликнуть каждое сообщение, чтобы понять: я была лишь одной из многих. Кевин действительно меня видел – но точно так же он видел и других девушек. Я не была для него единственной и неповторимой. И в этот миг мне захотелось вернуть назад сообщение, которое я только что написала Флоре. Я судорожно втянула воздух, голова пошла кругом. Мне нужно было верить, что все это ради любви. А не ради не пойми чего.

Я бросила взгляд на Салли. Она многозначительно улыбалась. «Я же говорила!» И я вдруг ужасно на нее разозлилась, хотя она-то как раз меня предупреждала – только я не поверила.

Я не потешу ее своим бешенством и не дам сказке умереть. Я сунула телефон в сумочку.

– И что с того? Ну тусит он с другими девчонками, ну и пусть. Это же не значит, что он с ними спит.

– Хватит искать ему оправдание, – отрезала Салли. – Он того не стоит.

– Я все же хочу с ним поговорить, – заявила я. – Услышать объяснения из его собственных уст.

Салли долго молчала. А потом пожала плечами:

– Ну, раз тебе так надо, вперед и с песней! Только телефон мне отдай. Верну потихоньку. Ни к чему ему знать, что его мобильник ходил погулять.

Я отдала ей свою сумочку, вышла вслед за ней из туалета и, опершись на ее руку, вприпрыжку сбежала по ступенькам. Тяжесть в голове рассеялась. Мы хотели того, чего хочет любая девчонка. Секса, любви, и чтобы одно с другим как-то красиво сочеталось. Мы нашли Кевина почти там же, где оставили, – он трепался с двумя девушками в кружевных платьях. Сердце забилось у меня в груди горячим кулаком.

Он отвернулся от своих собеседниц, как только увидел нас. Увидел меня. Салли закинула руку ему на плечи: это было не по плану, но она правила план на ходу. Она шепнула что-то ему на ухо, и он отшатнулся. То ли это была угроза, то ли предостережение, облеченные в какую-то сладкую облатку.

Потеснив ее, я стала пританцовывать перед ним. Он пробубнил что-то невнятное – похоже, уже набрался. Приникнув губами к его щеке, я поцеловала его,