Голиаф - Вестерфельд Скотт

— Вечер добрый, ваше величество. Как хорошо, тепло благодаря этим вот нагретым шарам, не правда ли?

Алек посмотрел вниз. Горелка баллона внизу пускала в темное небо рябящую струю жара. Бовриль тянул к ней лапки как солдат у бивуачного костра.

— И вправду тепло, мистер Малоне. Только «ваше величество» — обращение неправильное. Ко мне нужно обращаться «ваше ясновельможное высочество». И если вы собираетесь обо мне писать, то прошу помнить, что Фердинанд — это не фамилия.

— Вот как? — суетливо спохватился щелкопер, выхватывая блокнот, зашуршавший листками на холодном ветру. — А какая же она у вас?

— У высшей знати фамилий как таковых нет. Нас определяют титулы.

— Ладно, учтем, — сказал тот нараспев, строча в блокноте. — Быть может, вы хотите сказать что-нибудь о Дэрин Шарп?

Алек замешкался. Вот он, шанс объяснить, кто на самом деле Дэрин. Можно поведать и Малоне, и всему свету о ее отваге и профессиональной доблести, о том, отчего она решилась летать. Но с той стороны платформы с Алека не спускал глаз Фольгер.

Здесь в Нью-Йорке скандал с Дэрин мог лишь отвлечь от выполнения миссии с Теслой. А если начать откровенничать о Дэрин, то заголовки о ней лишь вырастут в длине и размерах.

— Без комментариев, — сказал Алек.

— Гм. Странновато как-то, учитывая, в каком тандеме вы работали в Стамбуле.

Алек с досадой отвернулся. Ужасно неприятно было вот так не сказать о Дэрин ни слова. Хотя никакая репутация не сравнится по важности с конечной целью, цена которой — заключение мира. Или это всего лишь удобный повод, способ не попасться на неловком откровении? Вначале ему было так стыдно за то, что он не знает, кто и что Дэрин есть на самом деле. Но оказалось, нет ничего зазорного, что в друзьях у него не Дилан, а Дэрин Шарп. Может, забыть все эти бдительные наставления Фольгера и высказать Малоне то, что он, Алек, действительно чувствует по отношению к ней?

Принц судорожно сглотнул. А что именно он, кстати, к ней чувствует?

«Левиафан» в вышине отплывал, различаясь теперь лишь смутным силуэтом на фоне усеянной звездами черноты. Суждено ли им теперь увидеться — и с кораблем, и со своим лучшим другом?

Алек заслышал рев мотора и опустил взгляд на бухту. Таксомотор быстро снижался, направляясь к аэропирсам на южном краю Манхэттена. Внизу темную гладь воды вспарывала какая-то моторная лодка, шныряющая среди белесых лучей прожекторов.

— И из того, что я слышал в каньоне у Панчо Вильи, — продолжал Малоне, — я сделал вывод, что вы уже знали, кто она такая. Как давно вы об этом догадались?

Алек нахмурился. Моторка внизу сделала резкий поворот и теперь в кипени бурунов летела в сторону их таксомотора. Внезапно там, на палубе, полыхнула вспышка и мелькнуло дымное облачко, на секунду скрывшее лодку.

— Думаю, это какая-то… — подал Алек голос, осекшийся при виде вырвавшегося из дыма летящего предмета с огненным охвостьем.

— Ракета, — пискнул Бовриль, забираясь Алеку под пальто.

ГЛАВА 33

Алек рывком обернулся, но, похоже, никто на него не смотрел — Малоне и тот уткнулся в блокнот.

— Там ракета, — произнес Алек, но, как видно, недостаточно громко. Тогда он выкрикнул: — Мы под обстрелом!

К нему, казалось, с какой-то черепашьей медлительностью стали оборачиваться головы, пока кто-то из экипажа не заметил наконец приближение ракеты. Платформу огласили крики, и взревел, оживая, один из подъемных двигателей. Воздушное такси резко развернулось, чуть не выдернув из-под ног палубу. Ракета была почти уже у цели, шипя как пущенный из паровоза пар. Алек кинулся на днище платформы, прикрывая собой Бовриля, в то время как ракета с ревом пронеслась мимо. Взрыв грохнул сверху, разбрасывая в воздухе побеги пламени, опавшие на таксомотор. На палубу грянул пылающий осколок размером с тыкву и заскакал по ней, шипя и исплевывая дым. Он сшиб одного из членов экипажа, вслед за чем скатился с платформы и ударил один из баллонов с нагретым воздухом. Тонкая оболочка, полная перегретого воздуха, мгновенно воспламенилась. Снизу в глаза полыхнул такой жар, что Алек невольно зажмурился. Закрыв себе лицо, он выглянул между пальцев одетой в перчатку руки. В тот момент, когда экипаж и пассажиры шарахнулись от огня, таксомотор под их весом накренился на один бок. Впрочем, секунду спустя оболочку бесследно пожрал огонь. При оставшихся трех баллонах таксомотор вновь пошел на крен, только теперь в противоположную сторону — на тот угол, где не было подъема. Пассажиры шатнулись туда, при этом один из них заскользил и упал, и в этот миг Алек ясно представил, чем все это закончится. Когда их общий вес будет накапливаться на поврежденной стороне посудины, крен будет нарастать, пока таксомотор в конце концов не перевернется. Это понял и Тесла.

— Хватайтесь за что-нибудь! — вскричал он, сам хватаясь за поручень платформы. — Оставайтесь на этом боку!

Возле Алека начал соскальзывать упавший Эдди Малоне; Алек как раз вовремя протянул ему руку. Вокруг скользили другие пассажиры; кое-кому удалось схватиться за поручни, другие распластались по палубе. Жалобно мяукал в пальто Бовриль; Малоне держал за руку цепко, не выпуская. Капитан Хоббс выкрикивал приказы экипажу таксомотора. Судно начало вращаться вокруг своей оси, как снижающийся по воздуху осенний лист. Мимо, чередуясь, проносились то башни зданий, то пустая темень. Упадет ли в итоге их посудина в ледяную воду или врежется в мраморно-стальные громады Манхэттена?

Падение длилось, казалось, целую вечность — три оставшихся баллона были по-прежнему полны и функционировали, а таксомотор был не тяжелее окружающего его воздуха. За одним из подъемных двигателей Алек заметил капитана Хоббса, который пытался управлять снижением борта. Вскоре они находились уже над землей. Мимо со всех сторон проносились громады озаренных воздушных зданий; хвостами метеоров мелькали перед глазами освещенные окна.

Тут таксомотор грянулся обо что-то твердое, да так, что деревянная палуба внизу раскололась, пыхнув градом обломков. Наискось тормозя, заскрежетало днище, а затем посудина громоподобно шарахнулась о кирпичную трубу, сокрушив ее и протаранив. Капитан приземлил такси на просторную крышу.

По палубе разнеслись обломки кирпича, но скольжение не прекратилось. Впереди Алек заметил антенну беспроволочной связи, которая неудержимо неслась прямо на него. Он инстинктивно прикрыл голову, но под массой таксомотора антенна прогнулась. Скрежет торможения длился еще несколько секунд, прервавшись еще одним хлестким ударом. Порушенная посудина, наконец, врезалась во что-то достаточно тяжелое, что ее остановило.

Алек поднял голову. Над палубой нависала невысокая деревянная башня. Нижние опоры ей расшибло ударом, и теперь она кренилась под опасным углом, но не падала.

— Горим! — раздался чей-то крик.

Вспыхнул еще один из баллонов. Топливо из его горелки свободно вытекало через расколотое днище, Давая огню доступ на крышу. Охранники с капитаном Хоббсом, как могли, сбивали пламя, но на них от пылающего топлива лишь занялась одежда.

— Это водокачка! — указал Малоне на расшибленную при столкновении башню.

Алек лихорадочно огляделся. Каких-либо инструментов в посудине не было, разве что один из подъемных пропеллеров, сломанный вдребезги. Он сорвал одну из лопастей — с метр длиной, увесистую, но не острую. Орудуя ею как топором, Алек взялся крушить боковину водокачки. Между тем огненный жар за спиной становился все несносней.

Подгнившие, сшитые проржавелыми гвоздями доски под ударами начали раскалываться, но вода из образовавшейся прорехи почему-то не шла.

Малоне, остановив Алека за руку, влез наверх и заглянул:

— Вот ч-черт, пустая!

Алек со стоном отчаяния повернулся обратно к огню. Тот уже достиг деревянной палубы таксомотора, и экипажникам «Левиафана» не оставалось ничего другого, как отступать от разгулявшегося пламени.