Линкор 'Альбион' - Борис Вячеславович Конофальский

тут, и на моё присутствие в этих краях есть очень веская причина. И я остаюсь здесь, потому что неожиданно для меня тут открылись новые удивительные возможности, возможности, не воспользоваться которыми я никак не могу. Но об этом как-нибудь потом. Вот только с братьями я не вижусь, так как им, видно, совсем не до меня сейчас; тётушка, уж вы скажите им, что я не уехала, может, ещё их тут увижу, чему буду очень рада. Пищите мне для связи на этот телеграф. Буду ждать.

Ваша любящая племянница Марта Шульц».

Сонный телеграфист даже поморгал глазами, чтобы прийти в себя; он проснулся от такого длинного сообщения.

- Телеграмма в Зальцбург? В таком размере? А вы знаете, фройляйн Марта, сколько вам это будет стоить?

- Да-да, знаю, - дева протянула ему деньги.

- Ну, ваше право, – сказал телеграфист, положил перед собой лист с записями и взялся за ключ передачи.

Глава 29-41

Смысл шифровки отцы в монастыре безусловно поняли бы правильно, и он был таков:

«Была на волосок от провала, но смогла уйти, меня ищут, но я Гамбург не покину, так как есть удивительная возможность, о которой я в телеграмме рассказать не смогу. Резидент не знает, что я жива, мне нужна связь с ним».

Теперь ей нужно было ждать. И возможно, если отцы решат, что это не провокация, то ответят. Но это, конечно, будет не сразу. Два, три, четыре дня она будет ждать их ответа. Сколько ответ займёт времени, дева не знала, а ведь могут и вообще не ответить. Вдруг это англичане взяли Зою и под пытками вызнали у неё информацию; и теперь таким образом пытаются выйти на резидента в Гамбурге, который занят очень важным делом, а заодно и выявляют зальцбургский канал связи. В общем, девушке нужно было ждать. Но просто сесть и ждать она, конечно, не могла, девушка обустраивала свою новую квартиру.

Хоть ей и хотелось спать после бессонной ночи, утомительного дня и поздних прогулок до телеграфа, тем не менее, девушка, вернувшись домой, заперев дверь, ещё и заблокировав её при помощи ножки стула, не легла в постель, а, сняв башмачки, открыла окно и вылезла через него на крышу. Что ж, было уже темно, но город ещё не спал, во многих окнах ещё горел свет, а фонари электрического освещения работали. Здесь, на крыше, света, конечно, не хватало, но она всё равно начала осмотр. Дева сначала аккуратно подошла к краю крыши и заглянула вниз. Ужас, как высоко. Пять этажей – это не шутка. А внизу, на улице, было совсем немноголюдно, один полицейский прохаживался под фонарём, ещё один человек возвращался домой – прошёл быстро и зашёл в подъезд дома напротив – да пустая коляска свернула с улицы. Витрины магазинов, что занимали первые этажи домов, были темны, экономили на освещении. Район почти уже спал, что было неудивительно для самого края города, это праздный и роскошный центр мог гулять до утра. Тут же жили люди работящие и рано встающие. Зоя пошла вдоль края крыши, ища место, где можно было спуститься. И нашла лестницу, что вела почти до самой земли. Вот, запасной выход был найден. Она продолжила осмотр и, к своему удовольствию, нашла ещё один возможный спуск. К торцу её пятиэтажного дома примыкал четырёхэтажный дом. Соседний дом был ниже, и в случае нужды с крыши её дома можно было почти безопасно спрыгнуть. Один этаж разницы для отлично тренированной девушки не представлял большой сложности. Но сейчас было темно, и рисковать она не стала. Как говорил отец Поликарп: «Риск должен быть оправдан, иначе он превращается в сумасбродство!». А посему Зоя вернулась к себе в мансарду, быстренько помылась и, приготовив на всякий случай оружие, с удовольствием улеглась на свою не очень комфортную кровать и моментально сладко заснула.

***

Тейлор был меланхоличен и вял, так он вёл себя по утрам почти всегда, леди Джорджиана давно заметила за ним эту черту. Аура его походила на ауру вечно уставшего старика. Он был бледен, а его щёки имели жёлтый оттенок. Когда-то герцогиня думала, что это такая специфика его организма. Теперь же… если верить леди Рэндольф, он баловался морфинами, и его утреннее состояние было вполне объяснимым.

В общем, по утрам Эбердин был мало пригоден к оперативному делу, ему нужно было время, чтобы прийти в себя после ночи, но отчитаться о проделанной работе он всё-таки был в состоянии.

- Боюсь, миледи, мы ничего не узнали про грабителей. Я не смог найти ни одной зацепки, – он полез в карман и достал оттуда несколько фотоснимков, приблизился и положил их перед начальницей на стол. - Этот парень, Лойб… Он оборудовал свою кассу по последнему слову техники, вот фото грабителей, но эти ловкачи все были в масках.

Леди Кавендиш взяла в руки фотографии, проглядела их одну за другой: и вправду, кроме комплекции – ну и одежды, – о грабителях нельзя было сказать ничего. Лица их были закрыты масками. Никаких значимых примет на фотографиях рассмотреть не удалось.

А оперативник продолжал:

- То, что лавочку грабили не сбежавшие с кораблей матросы, – это понятно сразу, они отрезали провод, ведущий в полицейский участок, сразу разобрались с охранником и разделались с охранным автоматом…

- Разделались с охранным автоматом? – перебила его руководительница. Это было для неё удивительно. Она верила, что современные машины и технологии скоро избавят состоятельных людей от подобных происшествий.

- Да, миледи, одним ударом отвёртки они прикончили автомат. Это были подготовленные люди, – заверил её подчинённый.

«Одним ударом отвёртки они уничтожили автомат за четыреста фонтов стерлингов?». Герцогиня покосилась на свой автомат в виде женщины, что стоял слева от входной двери в её кабинет.

- О нет, - Эбердин Тейлор тоже поглядел на охранный агрегат, - автомат в той лавке был старой конструкции, этому не чета, но тем не менее… Они ко всему подготовились и всё знали, они даже знали, что несгораемый шкаф находится под напряжением, и заставили этого Лойба самого открывать его.

- Сколько они взяли денег? – спросила герцогиня.

- Этот болван Лойб и сам точно не знал, сколько у него было денег в сейфе… Обещал полиции всё посчитать по бухгалтерским книгам, - тут оперативник потряс головой и добавил со вздохом: - Чтоб я так жил, - а после продолжил: - Судя по всему,