Цветок Запада - Джо Беверли

Фицроджеру в детстве пришлось некоторое время пожить в монастыре. Семья его матери отослала его в монастырь в Англию, но Роджер из Клива прослышал об этом и заставил настоятеля вышвырнуть мальчика оттуда. Именно тогда он отправился в Клив, и для него начался самый нелегкий период жизни. К лучшему это было или к худшему — он тогда еще не догадывался.

Роджер Кливский приказал, чтобы его нежеланного сына бросили в каменный мешок. Он собирался вообще навеки позабыть о нем. В этой адской яме перепуганный ребенок пытался с помощью молитв отогнать от себя тьму и монстров, царивших в ней, но ему это не помогло. Он так и не смог избавиться от одной слабости — от страха находиться в ограниченном темном пространстве.

С помощью зубов и ногтей он отвоевывал себе место под солнцем, но сейчас перед ним в жизни возникло новое препятствие в виде испуганной девушки, которую он не мог ни сломить, ни переделать по своей прихоти и которая ухитрилась даже обыграть его в шахматы.

Брата Майлса не оказалось в часовне, он встретил его по дороге к лазарету.

— Добрый вечер, милорд.

— Добрый вечер, брат. Моя жена здесь?

— Да, она сидит у постели Берта из Твитчема.

— Почему?

— Мне кажется, что она считает себя виноватой в случившемся.

— Господи, если бы я сидел у койки каждого воина, которого я посылал на смерть, у меня были бы мозоли на…

— Но, милорд, вы же сами приходите сюда почти каждый день.

Они посмотрели друг другу прямо в глаза — один был силен телом и славился как искусный воин, другой же был силен духом и знал все слабости обыкновенного человека.

Фицроджер заговорил первым:

— Брат Майлс, мне кажется, что вы пытаетесь не пустить меня туда.

— Я не уверен, что смогу вас остановить, если вы пожелаете наказать жену, лорд Клив, но мне бы хотелось, чтобы вы это сделали в другом месте.

— Почему ты решил, что я стану ее бить?

— Действительно, почему? Но вы бы посмотрели на себя со стороны!

Фицроджер постарался успокоиться.

— Я просто хотел отвезти ее домой. Мы не можем игнорировать присутствие короля в нашем замке.

Брат Майлс отступил в сторону. Фицроджер вошел в келью и услышал тихий голос своей жены. Он был немного охрипшим. Что она там делает? — подумал он.

* * *

Имоджин уже давно перечислила все последние новости, но как только она умолкала, рука Берта делала какое-то слабое движение, и она снова начинала говорить. Берту стало гораздо хуже. Его пылающее жаром тело теперь стало липким от пота. Приходил брат Майлс и попытался влить успокаивающее питье ему в рот. Было ясно, что присутствие Имоджин облегчает последние часы умирающего.

Берт дышал с огромным трудом, и девушка поняла, что хриплые звуки вызваны воздухом, вырывавшимся из раны на груди. Имоджин молила Бога, чтобы он поскорее принял душу Берта и избавил его от мук.

— Когда я была маленькая, у меня был щенок золотисто-коричневого цвета, и я назвала его Медовой Коврижкой. Когда он вырос, то откликался только на эту кличку. После него у меня остались его дочери, они были хорошими собаками, но не такими, как их отец. Ворбрик, скорее всего, убил или украл их. Исчезли также и все собаки моего отца…

Имоджин подняла голову и увидела Фицроджера, стоявшего в дверях. Он наблюдал за ней. Она приложила палец к губам.

Муж кивнул ей головой, чтобы она вышла из комнаты. Как только Имоджин попыталась освободить свою усталую ладонь из руки умирающего Берта, он сильнее сжал ее. Она беспомощно взглянула на Фицроджера и увидела, как у него от злости сжались челюсти.

— Берт, мне нужно уйти ненадолго. Я вернусь к тебе, я обещаю.

Рука умирающего разжалась, и Имоджин вышла в коридор. Сердце у нее сильно билось в груди.

— Что ты здесь делаешь?

Голос у Фицроджера казался спокойным, но Имоджин почувствовала, что злость кипит в нем. Она не могла понять, почему он так разозлился.

— Я ухаживаю за ранеными.

— Ты никогда не делала этого раньше.

— Мой отец не разрешал мне даже приближаться к ним, и я не думала…

— Может, и я тебе тоже не позволю посещать лазарет.

— Почему?

Имоджин увидела, что он не снял охотничий костюм и не помылся, поэтому она брезгливо сморщила носик из-за запаха пота и крови, исходившего от мужа.

— Тебе необходимо немедленно принять ванну.

— Я так и сделал бы, если бы моя жена была дома и потерла мне спинку.

— Извини, я собиралась вернуться до твоего возвращения с охоты, но мне пришлось задержаться возле умирающего Берта.

— Ты не собиралась оставаться здесь и на ночь?

— Мне кажется, что монахи не разрешили бы мне это. А почему.., ты решил, что я сбежала?

— Да, я так подумал. Ты передала, что остаешься здесь, и не сообщила, когда вернешься.

— Прости меня, я не хотела тебя обидеть. Имоджин это поразило, ведь Тайрон решил, что его жена убежала от него в монастырь.

— Я должна вернуться к Берту, — сказала девушка.

Когда она повернулась, чтобы уйти, Фицроджер схватил ее за руку.

— Я не позволю тебе уйти к Ланкастеру, Имоджин!

— Король обещал графу другую богатую невесту, — сказала она. — Он может сделать то же самое и для тебя.

— Но у той невесты владения могут оказаться не столь близко от моих.

Несколько дней назад они договорились об условиях их союза: его вклад — доблесть и сила, а ее — богатство!

Имоджин продолжила разговор шепотом.

— Он может найти тебе невесту, которая не станет сражаться с тобой в постели.

— Я не боюсь этого, меня пугает только возможность потерять тебя.

Имоджин закрыла глаза, ей стало стыдно.

— Прости меня.

Фицроджер приподнял ее за подбородок и заглянул в глаза.

— Посмотри на меня. Мне придется взять свои слова обратно, Имоджин. Я буду ждать, но если будет необходимо, то мне придется связать и изнасиловать тебя, чтобы не позволить Ланкастеру оспорить наш брак.

Имоджин похолодела от ужаса, но ответила ему:

— Надеюсь, что ты так сделаешь… Я.., я… Она никак не могла собраться с духом и рассказать мужу о своем грехе. Он ощутил ее волнение и сжал ей плечи.

— Ты что?..

— Я поклялась графу на кресте, что мы были.., что мы настоящие муж и жена.

— Тихо, — сказал Тайрон и зажал ей рот. В полумраке было только видно, как блестели его глаза. Имоджин поняла, что он улыбнулся.

— Ты действительно это сделала? Имоджин вырвалась из его рук.

— Нечему радоваться, Фицроджер! Я поняла, что нельзя доверять Ланкастеру, и я не собираюсь отдавать Каррисфорд в руки предателя. Если хочешь, можешь сказать королю, что граф предпочитает союз с герцогом Робертом.

— Мы это знаем.