Гремящий мост - Владимир Уткин

Все меньше становилось снега, а на подходе к Гремящему мосту равнина зеленела травой. Странно было видеть свежую зелень на фоне синевато-белых полей, зная, что зима еще не совсем ушла из страны. Огненные горы погромыхивали, клубились дымом, временами сыпался черный пепельный дождь.

— Они шумят не больше, чем когда мы шли сюда, — прислушавшись, сказал Волк, и Ворон с Лисом согласились с ним.

Все хорошо помнили дорогу и шли, не заглядывая на говорящую шкуру, когда вдруг бешеный поток жидкой горячей грязи скатился на них с горы. Лис все время шел впереди, обгоняя друзей, и поток накрыл его с головой. Волк, который шел вторым, увяз по пояс, а Ворон успел отскочить. Грязь была очень вязкая и быстро застывала, сжимая тело все сильнее и сильнее. Волк рванулся, но грязь держала крепко, и, только ухватившись за копье Ворона, который тянул его к себе изо всей силы, он выбрался все-таки из вязкой трясины. Они сняли с себя груз и стали бросать на грязь плоские черные камни, чтобы вымостить дорогу к тому месту, где исчез Лис. Но вдруг Ворон, который внимательно смотрел на гору, заметил новый поток. Он был намного больше первого и покрыл грязью и камни, которые они набросали, и всю ложбину, посредине которой исчез Лис.

— Но мы же шли правильно, — в отчаянии колотил дубинкой Волк по застывшей грязи.

— Появилась новая огненная гора, — пожал плечами Ворон, или сейчас не время идти через страну Огня. Мы же не знаем, когда можно идти. Здесь нет горячих водяных столбов, по которым можно узнать.

Теперь, когда их осталось двое, они шли очень медленно, держались рядом и останавливались перед каждым новым участком дороги, долго наблюдая за ним. И не напрасно. Как-то перед ними на гладкой черной равнине вдруг образовалась трещина, которая, быстро расширяясь, добежала до горы, и гора распахнулась пещерой, стенки которой быстро краснели и наконец сомкнулись и потекли сверкающей жидкой рекой.

А в другой раз на каменном гребне их застал огненный дождь, и они едва успели втиснуться в узкую щель под нависающей над склоном глыбой. Мешок же Волка, дубинка и копье, которые он не успел втащить за собой, сгорели. С изумлением рассматривали молодые охотники маленькие камешки, в которые превратились остывшие огненные капли.

А Ворон отметил на говорящей шкуре опасное место и прочертил дорогу у подножия гребня, куда, как он заметил, капли почти не попадали.

Зато большие раскаленные камни падали с неба где угодно, и одному из охотников приходилось все время смотреть вверх, чтобы успеть подать сигнал опасности.

Ворон старательно отмечал места, где камни падали чаще.

— Наверное, много людей погибло, пока нарисовали говорящую шкуру, — качал он головой.

Тундра уже зазеленела, когда, наконец, они выбрались из страны Каменного Хозяина.

Возвращение не радовало Волка и Ворона. Огромная усталость навалилась на друзей, усталость и печаль по погибшим товарищам. Они возвращались домой, но только вдвоем.

С детских лет старейшины внушали воинам Птиц, что недостойно мужчины проявлять свои чувства. Но и Волк, и Ворон видели, как тяжело каждому из них.

И только у Волчьей долины настроение Волка улучшилось. Огромный матерый волк выскочил внезапно из высокой травы и бросился к ним. Волк невольно поднял копье и тут же выронил его, узнав Серого. А тот прыгнул к молодому охотнику, с размаху опустил ему на плечи тяжелые передние лапы и мгновенно облизал лицо. А потом упал на брюхо и пополз за невольно отступившим Волком, визжа и поскуливая жалобно, как щенок. Басовито рыкнул на нескольких волков, стоявших поодаль, и снова заскулил.

Волк гладил густую шерсть зверя, почесывал за ушами и не переставал повторять:

— Узнал, узнал ведь. А сколько не виделись. Узнал, узнал!

От восторга Серый перевернулся на спину, подставляя живот ласковым ладоням человека, вскакивал, суматошно бегал по кругу и возвращался, замирая, уткнувшись носом в колени молодого охотника.

— Какой Серый стал красивый, — гладил его Волк. — Наверное, вожак.

— Волки пришли, значит, оленей было много. Значит, голод кончился, — задумчиво сказал Ворон, наблюдавший эту встречу.

Они пошли к стойбищу, сопровождаемые Серым и несколькими волками, следовавшими на расстоянии за своим вожаком.

Первым их встретил Заяц, который вечно бегал по стойбищу и первым узнавал все новости.

— Они пошли на полдень, прямо на полдень, вот так. — Заяц ногой прочертил дугу. — Сначала они петляли, как зверь, который уходит от охотника. А потом пошли прямо и больше не петляли.

— Кто пошел? Куда пошел? — перебил его Волк, ошеломленный градом слов, сыпавшихся на него.

— Были чужие, — подошел к ним Маленький Бобр, всюду следовавший за Зайцем и, как всегда, не поспевавший за ним. — Забрали много шкур, черный лед, кость и девушек.

— И воины отдали?! — схватился за нож Волк.

— Воинов почти не было, были одни старики, а чужих было много, и они окружили стойбище. Чужие предупредили, что если за ними погонятся, они перебьют пленниц. Да и когда наши вернулись, чужие ушли уже далеко.

И все равно нужно было гнаться за ними! — воскликнул Волк.

Молодые охотники хотели, но старейшины не пустили их. Боялись засады. Боялись, что чужие вернутся.

— Старейшины не пускали и нас, — перебил его Заяц, — но Маленький Бобр сказал: «Вернется Волк — будет спрашивать, куда пошли чужие».

— И мы пошли, — вновь заговорил Маленький Бобр. — Бобр и Заяц.

— Долго шли, — подхватил Заяц, очень долго. Сильно отстали, но след был хороший.

— Чужие ходят не как охотники, — кивнул Маленький Бобр, — оставляют много следов, ломают ветки…

— Чужие петляли пять дней, чтобы запутать следы. А потом пошли прямо, больше не петляли, а мы вернулись в стойбище, — выговорился наконец Заяц.

— Так, — наклонил голову Волк, идем к вождю. Чайку тоже забрали? — обернулся он к Зайцу уже на ходу.

— И Чайку, и Гагарку, и Конюгу, и многих других…

Но Волк уже не слушал его, решительно шагая к вигваму вождя. Ворон, так и не сказавший ни слова, следовал за ним.

Вождь сидел у входа в вигвам, завязывая узелки на длинном ремешке. Узелки были одинаковыми по размеру и не окрашены.

«Считательный шнур, — догадался Волк. — Наверное, вождь подсчитывает, сколько десятков оленей убили охотники на весенней охоте».

Волк уже видел такие шнуры. Вождь завязывал их, подсчитывая оленей, рыб или большой сбор яиц. Как правило, узелок в них обозначал десятку. Зная, сколько пищи уходит в день, можно было легко подсчитать, на сколько ее хватит.

— Сходили? — спросил вождь, не прерывая своего занятия.

— Это богатая страна, — выступил вперед Ворон. — Людей там нет. А животных много.

— Орел так и думал, — кивнул вождь. — Соберем старейшин, и расскажете все.

— Но Волк хотел поговорить о женщинах, которых увели чужие. — Волк встал между вождем и Вороном. Пальцы его нервно перебирали шнурок с узлами, завязанными на зимовке. А левая рука застыла на роговой рукоятке ножа.

— Орел знает, — сумрачно усмехнулся вождь. — Поговорим после.

Вождь жил один в большом просторном вигваме. Семья его жила в вигваме поменьше, но он редко бывал там. А после того как Собаки увели обеих его дочерей, он и совсем перестал ходить туда.

В вигваме вождя собирались охотники обсудить план охоты, здесь же устраивались советы.

Старейшины заходили и садились, каждый где хотел.

Маленький Бобр разжег костер на камнях посреди вигвама и теперь следил за ним, мало-помалу подкладывая веточки, чтобы не разгоралось пламя, не мешало старейшинам думать.

Последним пришел шаман и уселся у костра рядом с вождем.

Ворон встал и начал рассказывать о походе. Он рассказывал медленно, припоминая все подробности. А когда Волку казалось, что Ворон что-то пропустил, Волк поднимал руку, Ворон умолкал, и говорил Волк. Наконец, смолкли оба.

— Кто скажет? — спросил вождь.

Все молчали. Молчание было не такое, когда все уже сказано, обо всем договорено, когда собеседники понимают друг друга без слов. Нет, это было тяжелое, нависшее молчание, молчание-ожидание. Когда все знают, что надо говорить, и молчат, боясь сказать лишнее. Только всхлипывание сестер Лиса да плач матерей Кота и Калана нарушали это молчание.

— Богатая страна, — нерешительно промямлил наконец Черный Лось. — Но точно ли там нет людей? Земли не заняты?

— Ворон думает, — немедленно отозвался Ворон, — земля большая. Может, люди там и есть, но очень мало. Птицы никого не встретили. Ничейных земель много.

И все ожили, задвигались, вполголоса обсуждая услышанное. Когда Морж поднял руку, все умолкли.

— Ворон и Волк совершили большой подвиг, — сказал Морж. — Их надо ввести в совет.