Моя простая курортная жизнь 4 - Мэри Блум

пригодятся, зато я сразу использовал их в домашней работе на тему того, как провел выходные. За это эссе, написанное без единой ошибки, я получил уже даже не тройку, а жирную двойку, которую пришлось исправлять еще усерднее — показывая, что эти слова знаю не только в теории, но и на практике.

Дана частенько повторяла, что скучает по нашим факультативам с Гелей, у меня же они были буквально через день — настолько ненасытной оказалась любимая учительница в желании мне давать… новые знания. О, занимались мы полноценно — чаще всего по два-три раза подряд, меняя парту за партой, чтобы ненароком их не сломать от такой нагрузки. А еще с ней я узнал, что значит «кринж». Кринж — это когда всего десять минут назад вы сосались и трахались, а потом как ни в чем не бывало, словно не зная друг друга, сидите на уроке, так сказать, по разную сторону баррикад. Ты ученик, а она учитель и по всяким пустякам гоняет тебя к доске — просто для того, чтобы посмотреть на твой зад. Но я не жалуюсь — чем чаще она смотрела на мой зад, тем больше его хотела.

Одно время, правда, Геля Алексевна хотела запихнуть меня в презик.

— Ты не представляешь, — сетовала она, — как тяжело вести урок с мокрыми трусами… Может, тебе резинку надевать?

— Но это же совсем не то, — отстаивал я свою свободу.

К тому же я знал, что моя классная обожает, когда я наполняю ее до краев.

— А ты же еще такой несдержанный, и салфеток после тебя надо кучу, и потом еще час из меня вытекает… Сижу на педсовете, слушаю, как надо подавать пример, а твоя сперма мне трусики пропитывает. И как еще никто не догадался, какой я пример вам подаю?

После чего задрала юбку и забралась ко мне на член — за новой порцией. Видимо, моя сперма была тем немногим, что развлекало ее на педсовете — ну а что, в каждой работе свои преимущества.

— Кончи в меня! Кончи! Коооончи… — умоляла Геля, жадно вжимаясь в меня.

Однако я не спешил, в разных позах раскатывая ее по скрипящей парте. Мне нравилась, как эта зрелая девчонка меня пожирала — я наслаждался этим. Несмотря на опытность, киска у Ангелины Алексеевны была тугой и упругой, и мне хотелось как можно больше растянуть ее собой — словом, отблагодарить любимую учительницу за все ее шикарные уроки.

Но она была не единственная, кому в этот месяц я уделял время — не обделял я и подруг, прочно осевших в своем подполье. А вот моя девушка оказалась самой обделенной из всех — причем не по моей вине. Большое спасибо традиционно надо было сказать ее папаше, который загрузил дочь репетитором и постоянно требовал каких-то результатов, но не меньшего спасибо заслуживало и упрямство мой недотроги — а может, ее сила воли, с которой раз за разом она обламывала нас обоих. Однако и я тоже не сдавался, раз за разом пытаясь вытащить мою принцессу из неприступной крепости ее убеждений.

Наши отношения по времени уже тянули на рекорд — даже дольше, чем с Инной, — и я был бы не против, если б они продолжались вечность: и прогулки, и разговоры, и поцелуи с объятиями — но все же надеялся, мне понадобится меньше, чем вечность, чтобы уже наконец сделать Дану моей. Из достижений прошедшего месяца: я теперь беспрепятственно мог ласкать ее грудь — увы, только поверх одежды — и, зажимая мою милашку в каком-нибудь темном уголке, шарить рукой у нее под юбкой, оглаживая бедра и попку. Правда, стоило моим пальцам оказаться между ножек, как те тут же крепко смыкались и раздавалось сигнальное «Рома, руки» — этот уровень я пока не взял, но граница постепенно смещалась, открывая мне все новые области.

По-хорошему, нам бы уединиться в каком-нибудь спокойном, укромном местечке, где никто не потревожит, и продолжить нашу бродилку уже там. Но идти ко мне домой моя недотрога упорно отказывалась, а к себе упрямо не звала — а без этого мы явно не продвинемся. Зато ко мне ходили подруги. Полина даже язвила на эту тему:

— А зачем тебе девушка, когда так много подруг?

Но она не понимала главного: девушка давала мне то, что не давали подруги, а то, что не давала она, давали они — вот такой оптимальный баланс давания в природе.

Может, я был и не образцовым парнем — однако нервы своей девушке не мотал, как это успешно делал кое-кто другой.

— О, смотри, еще одна! — усмехнулась идущая рядом Дана, показывая на цветастую листовку на столбе. — Какая по счету? Девятая?

— Вроде десятая, — отозвался я. — Еще та, что мы считали за углом.

— А вон и одиннадцатая!..

В последнее время у всего Карпова появилась новая игра. Мы развлекались тем, что считали развешанные по городу листовки, рекламирующие преимущества образования в Англии. Это была очередная выходка одного неуемного эмигранта сразу после Восьмого марта.

«Образование в Англии — ваш шанс на лучшую жизнь! Самое лучшее образование, лучшие условия, лучшие парни,» — мотивировали цветастые бумажки. Ну а для картинки он подобрал девчонку на стоковом сайте, насколько возможно максимально похожую на Катерину — в академической шапочке, мантии, довольно улыбающуюся на фоне каменных башенок какого-то викторианского колледжа. Что характерно, у этой рекламы образования в Англии не было ни телефона, ни сайта, ни иной обратной связи. Она больше напоминала социальную агитку. Зато по картинке сразу понятно, кто адресат. А если вдруг кто не понял, то снизу указан заказчик — некое ООО «К+М».

Первые листовки появились на школьных воротах, облепив их так, что не пропустил бы и слепой, а затем, как клопы, расползлись по остальному городу. С тех пор они болтались повсюду, куда ни сверни: на столбах, автобусных остановках, стенах зданий, даже на входе в Парк любви — чтобы уж наверняка та, кто должна учиться в Англии, их увидела, задумалась и сделала выводы. Видимо, простая фраза «я хочу, чтобы ты уехала ко мне в Лондон» не особо работала — вот ему, бедняге, и приходилось прибегать к более изощренным методам.

Сколько же он заказал этих агиток? Тысячу, две, три? Десять?.. По ощущениям, цветастыми огрызками был облеплен весь город. Не знаю, на что рассчитывало это ООО, но я бы на месте всех его близких