Зов Колдовского ущелья - Диана Марселлас

Дорогая мисс Брилли, — писал один из авторов. — Не пойму, откуда взялись эти сплетни, но уверен: обвинения вас в колдовстве — нелепая выдумка. Надеюсь, что у герцога больше здравого ума, чем у некоторых людей в Назеби. Мой сосед не разделяет моих взглядов, но я не сомневаюсь в своей правоте.

Дорогая мисс Брилли, — обращался к ней, старательно выводя буквы, мальчик-пастух. — Я думаю, вы очень хороший человек, настоящий подарок для Амелина и Назеби. Так написать мне велела мама, но я думаю так же, как она. Я нашел для вас красивую морскую раковину на берегу! Надеюсь, она вам понравится.

Письмо Марты больше походило на крик отчаяния.

Мой муж ни с кем не разговаривает. Ему очень стыдно за то, что он сделал. Только Янна способна развеселить его. Я же не могу.

Брилли долго сидела над письмом Марты. Потом попросила Клару принести ей бумагу, перо и чернила.

Дорогая Марта, — написала она. — В том, что со мной случилось, нет ни вашей вины, ни вины вашего мужа. О том, что произойдет в Дархеле, вы сможете поговорить с Кларой Джакобис. Она расскажет обо всем.

Брилли ответила и всем остальным и передала письма Гармону и Кларе.

Однажды, когда она опять стояла с Мелфалланом на палубе ясным солнечным утром, он рассказал ей о судебном разбирательстве в Аирли, тоже связанном с обвинением в колдовстве. Это случилось около двадцати лет назад. Теджар пришел в бешенство, узнав о поимке возможной колдуньи, и послал в Аирли собственного правоведа, который должен был заняться расследованием. Тетка Мелфаллана, Ровена, с согласия мужа отправила правоведа герцога обратно в Дархель, крепко привязав его к лошади. Теджар разгневался пуще прежнего, пытался запугать правителей Аирли, но на его угрозы не обратили внимания. Колдунья неожиданно умерла.

— Как это произошло? — тихо спросила Брилли.

— Она повесилась в лесу. Может, кто-то повесил ее. Хотя скорее всего это было делом ее собственных рук. Джоналин решила, что не должна причинять столько проблем своему лорду и его супруге. Они слишком многим рисковали, стремясь защитить ее. — Мелфаллан нервно потер лоб. — Только не вздумайте следовать ее примеру. Мне бы хотелось, чтобы вы доверяли мне больше, чем Джоналин — Ровене.

— Я постараюсь.

Мелфаллан шумно вздохнул и замолчал, потом резко перешел к другой теме. Беседы о доверии и возрастающей между ними дружбе становились для обоих все более опасными. Брилли все сильнее ощущала, что в душе графа по отношению к ней зарождается нечто большее, чем приятельская симпатия, нечто отличное от чувств к простой верноподданной, которую предстоит защищать в суде. Она привлекала его как женщина. Садясь рядом с Брилли на узкую койку в ее каюте, он напрягался и приходил в смущение, а в последние дни вообще стремился держаться на расстоянии. Ходил или стоял у стены. Девушка боялась заговаривать с графом о его ощущениях, потому что не знала, к чему может привести подобная беседа, ведь и в ее душе творилось нечто подобное.

В детстве Брилли была способна почувствовать, что испытывала ее мать, когда ложилась в постель с Аларсоном. Эмоции, охватывавшие отчима, тоже передавались ей. Она боялась и смущалась своего знания, потому что ничего не понимала. С годами ей все стало ясно. Превратившись из ребенка в молодую женщину, она почувствовала зарождение желаний и волнений, подобных тем, что переживала ее мать, но ни разу еще не испытывала настоящей любви и страсти. Во-первых, потому что боялась сближаться с представителями сильного пола, по опыту матери зная, к чему приводят связи колдуний с мужчинами. Во-вторых, потому что до знакомства с Мелфалланом никто не вызывал в ней серьезных чувств.

Теперь эти серьезные чувства томили душу, но не приносили счастья. Когда-то Брилли завидовала Кларе, мечтала о том, что имела ее скромная подруга: муж, домашний уют, хозяйство, дети. Но ей и в голову не могло прийти, что предметом ее вожделения в один прекрасный день станет благородный лорд, и не просто лорд, а сам молодой граф Ярваннета! К тому же у нее вовсе не было желания причинять страдания утонченной леди Сари, хотя из-за своего нелепого воспитания та и не возбуждала настоящей любви в сердце мужа. Она мать их сына, дочь графа Мионна — основного союзника Мелфаллана в борьбе против герцога. Конечно, в жизни Мелфаллана случались романы с другими женщинами, но Брилли не хотела уподобляться им. Кто-то из них двоих должен оставаться благоразумным. В предыдущие два дня Мелфаллан общался с ней лишь на палубе, решив, что лучше закончить отношения, не начав их, а сегодня вообще не пришел. Брилли была с ним согласна.

Она лежала на койке, слушая шум моря, а время тянулось мучительно медленно.

«Интересно, сбудется ли когда-нибудь хотя бы одно из моих заветных желаний? И если бы мне предложили самой выбрать его, на чем бы остановился мой выбор?» — печально размышляла она.

Через неделю корабль достиг большого залива в несколько миль шириной, из которого в Дархель, столицу герцога Теджара, можно было попасть, поднявшись вверх по реке. К северу от залива располагался Тиндаль, некогда принадлежавший Коуртреям, а впоследствии переданный другой благородной семье, к югу — графство Брайдинг, прибрежная земля, покрытая невысокими холмами, крутыми ущельями и водопадами. Раньше Ярваннет казался Брилли необъятным, теперь же она понимала, что мир намного больше и интереснее, чем представлялось.

В шумном порту в устье реки капитан сошел на берег и речного рулевого, и через час судно уже двигалось дальше. Миновав несколько миль, корабль вновь причалил к берегу.

Крепкими веревками его привязали к четырем группам мулов, которые незамедлительно двинулись в путь.

Брилли воспользовалась разрешением Мелфаллана выйти на палубу, чтобы пронаблюдать необычный процесс. Утром долина поблескивала инеем, но Дневная звезда быстро растопила его. Поздно вечером, после захода Компаниона, вновь появилась изморозь. Казалось, и вода в реке заметно похолодела и приобрела иные оттенки — темные серо-зеленые. У бортов судна плескались рыбешки ярко-красного цвета, и некоторые из рыбаков закинули в воду неводы. Когда улов вываливали в плетеные корзины, рыба словно светилась пунцовым сиянием. В небе кружили морские жаворонки и еще какая-то птица — с яркими белыми пятнами на чернильно-черном теле, — норовя заполучить чужую добычу.

На второй день под вечер, когда корабль сделал очередной поворот, на горизонте показался раскинувшийся в широкой долине белокаменный город. Залитый солнечным светом, он походил на детскую игрушку. По каналу вверх и вниз сновали лодочки и баржи. Моряки махали друг другу руками, а их жены на берегу тут и там стирали белье. Три корабля — большой, Мелфаллана, посередине и два маленьких по бокам — двигались медленно, словно лебединое семейство. Их тянули, устало перебирая ногами, десятки мулов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});