Солнечный ветер (СИ) - Светлая Марина

— Я подумаю, — снова кивнула Милана, — но что я точно могу тебе пообещать, что я с ним обязательно поговорю, чтобы узнать, что у него с Анькой или, может, еще с кем-то.

— Ну да, не помешает, — хмыкнул Олекса и вдруг выдал, неожиданно даже для самого себя: — но как будто тебя это остановит, если вас реально тянет… друг к другу.

— Я, конечно, не адепт морали, но некоторые принципы все же имею, — возразила она.

На лужайке снова раздался дружный радостный вопль — виновницы торжества и их гости требовали праздничный торт. Олекса шустро подхватился на ноги, за ним поднялась и Милана, чтобы помочь Марусе с десертами и чаем, которые продолжились новыми забавами.

Домой возвращались поздно, Данька даже задремал, уткнувшись носом в материно плечо так же, как когда был маленьким — еще совсем недавно. В сумке попискивал входящими сообщениями телефон, который Милана не доставала, чтобы не разбудить сына. Читала их она уже позже, в тишине своей комнаты, под рассеянным светом замысловатой настольной лампы, когда отправила спать всех домочадцев и, наконец, и сама устроилась на ночлег.

«Привет, вы уже домой едете?»

«Может, мне вас забрать? Или взбешу твоего Олексу своим присутствием?»

«Эй, Милан, вы там как?»

«Данька уже ответил, что только выбираетесь».

«Напиши, пожалуйста, когда будете дома, сегодня совершенно безумный трафик».

Милана улыбнулась и быстро набрала ответ.

«Все дома, всё в порядке. Данька уже спит. Грыць тоже».

Лампочка напротив его аватара — сокола, падающего вниз головой, сложив крылья — загорелась зеленым почти сразу. Две галочки под ее сообщением — тоже почти сразу окрасились синим: прочитано.

Шамрай пишет…

Шамрай пишет…

«Наконец-то! А ты что делаешь?» — прочитала она.

«Тоже почти сплю».

«Как прошло? Повеселились хоть?»

«Да, было весело. Но некоторым завтра в школу, а мне чемоданы паковать».

«Что? Уже в Милан? Это когда?»

«Послезавтра».

«Черт, а я не успею до этого времени вернуться из командировки. Вот же блин…»

«Я же не навсегда уезжаю», — набрала Милана в ответ и добавила улыбающийся смайлик.

«А я соскучился, я тебя не целовал двое суток!» — возмутился в ответ Назар.

«Тогда не езди в командировку».

«А можно я прямо сейчас приеду к тебе?»

Она ответила не сразу. Ее контакт перестал отображаться в сети, пока сама она металась между чувствами и здравым смыслом. Как бы ее не тянуло к нему, но ринуться в одночасье в этот омут с головой она не могла себе позволить. Если бы это касалось только ее — она бы справилась. Но был Данька, и она не имеет права допустить, чтобы он разочаровался в отце. Никому от этого хорошо не будет.

«Нет», — появилось в чате, спустя долгое время.

Она не видела, как он завис над этим коротким словом. Не видела того, как вышел из машины, замершей между Кловском и аэропортом. Авто стояло у обочины все то время, пока Милана решалась. Потому что пока она не ответит, он не мог улететь туда, где его ждут партнеры и где вот-вот стартует экспедиция. Он не мог. Он ждал ее ответа. И видит бог, бросил бы все, развернулся и помчал обратно. Пусть оно горит все синим пламенем, на черта оно нужно ему без Миланы?

А теперь короткое слово «нет» открывало дорогу — не назад, а вперед. Но он все еще не мог ехать. Стоял на улице и жадно курил, стряхивая пепел и поеживаясь под порывами ветра. А потом гулко выдохнул и быстро, чтобы не передумать, написал ей:

«Спокойной ночи, пацёрка моя».

«Спокойной ночи», — так же быстро ответила Милана и, чтобы так же, как и он, — не передумать, отключила интернет и решительно отбросила телефон на соседнюю подушку. У нее есть план действий на ближайшую неделю. Поездка в Милан и разговор с Назаром. А потом она решит, что делать дальше.

А значит, спать. И спать одной.

Иначе прошлое ее догонит, а ей так не хочется прошлого. Она хочет будущего. И каким оно будет — решается прямо сейчас.

Вот только откуда ей было знать, что то ли будущим, то ли прошлым озадачена не только она? И что ее решения неминуемо запустят цепную реакцию в судьбах других людей — Милана тоже подозревала смутно. Но уж к чему она точно не была готова, так это к тому, кто окажется на ее пороге на следующий день, начавшийся так хорошо — с раннего «Доброго утра, пацёрочка!», едва включила телефон, традиционного уже завтрака, доставленного курьером, веселой болтовни с Данилой, прогулки с Грыцем и поездки в школу — Милана отвезла сына сама. Они все еще побаивались отпускать Даньку одного, поскольку страх перед появлением Стаха так никуда и не делся.

Потом Милана вернулась и взялась за ответственную и сложную задачу — за собственные сборы, укладывая вещи в чемоданы и на ходу принимая решения не менее сложные, чем как жить. Потому что «что надеть» — это тоже важно. Звонок в домофон застал ее посреди гардеробной, когда она держала в каждой руке по вешалке с платьями, определяясь, в каком пойти на афтепати после открытия. А после звонка в комнату заглянула Павлуша и озадаченно проговорила:

— Миланонька, к вам тут какая-то женщина сильно просится. Анной Слюсаренко представилась. Я пока не пускала. Поговорите?

— Я не знаю никакой Анны Слюсаренко, — отстраненно проговорила Милана, все еще раздумывая над платьями. Сквозь эти раздумья пробилась мысль, что есть что-то смутно знакомое в фамилии гостьи, и когда Павлуша понимающе кивнула и повернулась, чтобы выйти, в голове щелкнуло. Анька! Ну, конечно. Милана ошеломленно опустила руки и проговорила: — Павлуша, стойте! Впустите ее.

Домработница только пожала плечами, чуть вскинув брови — да мало ли, что там в хозяйкиной голове витает сейчас перед поездкой. И спустилась вниз, чтобы разблокировать дверь в подъезд. А еще через минут пять внизу прозвучал негромкий, теперь уже почти совсем незнакомый голос бывшей… кого? Соперницы, что ли?

— Мне здесь подождать?

— Да, она сейчас спустится. Чаю?

— Если можно, воды.

— Минуту.

А потом Павлушин крик из-под лестницы:

— Милана Александровна, а вы чаю будете?

— Нет, спасибо, — отозвалась хозяйка, появившись на лестнице, и стала спускаться вниз, к своей неожиданной гостье, одновременно разглядывая ее и пытаясь угадать, что ее сюда привело.

Аня сидела на диванчике и, задрав голову, тоже смотрела на нее во все глаза. Глаза, к слову, были подкрашены несколько ярче, чем то приличествует времени суток, но черт с ним. У нас в стране женщины себя украшают кто во что горазд. Укладка у Ани — волосок к волоску, идеальное каре, будто бы только что из салона. Теперь она платиновая блондинка… к загару не слишком идет. Хотя миловидность ее никуда не делась. Губки, лоб — явно покалывает. Она похудела, постройнела, что удачно подчеркивалось брючным костюмом, сидевшим на ней, как влитой. И плечи ее, обтянутые темно-синей тканью, сейчас были расправлены. Только ладони с красным маникюром нервно сцеплены на коленях, будто бы так она пыталась за что-то держаться.

Симпатичная, вполне ухоженная женщина… под сорок. Или немного больше.

Аня вдруг улыбнулась и, доказывая свою озадаченность ровно тем же, чем была в эти секунды занята Милана, выпалила:

— А ты выглядишь моложе, чем на фотографиях. Я бы даже не подумала.

Милана мысленно хмыкнула, точно зная, что даже в своем домашнем платье, без грамма макияжа и с волосами, собранными в обычный хвост, выглядит в разы привлекательнее Ани в ее образе «выйти в свет».

— Здравствуй, — спокойно сказала Милана, присаживаясь в кресло, напротив гостьи. — Очень неожиданно тебя здесь увидеть.

— Да? А мне казалось, что в свете всего происходящего наша встреча была только делом времени. Я ведь в Кловск перебираюсь как раз.

Милана скорее почувствовала, чем осознала, куда клонит Аня. Но помогать ей в этом она не имела ни малейшего желания, и потому продолжила гнуть линию непонимания.

— Если честно, не вижу связи. При чем здесь я?

— А ты ни при чем? — усмехнулась Аня. — Ну ладно! Считай, что мы с сыном решили перебраться поближе к отцу. Ведь оно как? Наш папа работать поехал. А когда мужик один долго живет, то вечно попадаются всякие шлёндры, которые перед ним из трусов выпрыгивают. Ты же понимаешь, да? Назар мужик хороший, но нестойкий.