На край любви за 80 дней - Кей Си Дайер

там нет таких удобств, как в пассажирском лайнере, но он доставит нас куда нужно.

– Ты уверена? – на лице Доминика впервые появляется улыбка. – Канадская гражданская авиация?

Я сую ему буклет, описывающий услуги компании Клахана на английском, бенгальском и, кажется, на кантонском.

– Похоже, все законно, – признает Доминик, рассмотрев брошюру.

– Ничем не хуже твоего вертолета, – продолжаю я. – И Тереза ведь не запрещала нам летать на самолетах, только на коммерческих авиалиниях.

– У тебя есть вертолет? – встревает подкравшаяся к нам Сумайя. – Всегда мечтала полетать на вертолете!

– Не у него, – коротко отвечаю я, раздосадованная тем, что мой успех не произвел впечатления на Доминика. – Нас в Африке подвозил один вертолетчик. Ты летишь, Доминик? Клахан сказал, что все готово.

Доминик возвращается под фонарь и всматривается в наши лица.

– Ты уверена? – бормочет он.

Клахан у него за спиной становится на понтон самолета.

– Да. Нет. Не знаю… Он вылетает прямо сейчас, мы выиграем время, и…

– И это блестящая идея! – перебивает меня Сумайя. – Завтра в это время я уже буду обнимать тетушку Нкруну.

Доминик прерывисто вздыхает и кладет руку ей на плечо.

– Пойдемте. Пока я не передумал.

Клахан помогает нам подняться в самолет; моя уверенность с каждым шагом тает.

– Это что, скотч? – спрашиваю я, указывая на серебристую заплатку, идущую по двери.

– Ничего страшного, это внутренняя дверь, – пожимает плечами Клахан и любовно похлопывает ладонью по фюзеляжу. –   Моя старушка – крепкая лошадка.

– Хочется верить, – ворчу я, перелезая через чемодан на сиденье.

Сумайя восторженно плюхается на свое место.

– Ура! Ammaanta Allah! Хвала Аллаху! Мы сейчас полетим!

Она поднимает концы своего ремня безопасности.

– Да пребудет с ним мир, – рассеянно произносит Доминик, показывает девочке, как застегнуть ремень, и отдает свои наушники, которые та немедленно натягивает поверх хиджаба. –   А с нами – удача, – шепчет он мне. – Ты точно знаешь, что эта штука может летать?

– Ты сомневаешься во мне? – грозно вопрошает появившийся откуда ни возьмись Клахан. – В моем самолете? В моем ангелочке?

– Нет-нет, – оправдывается Доминик, поднимая руки, – я просто…

– Значит, ты во мне сомневаешься? – вопит Клахан, брызжа слюной ему в лицо.

Доминик испуганно отстраняется.

– Нет, друг, я всего лишь…

– Так-то! – ухмыляется Клахан и вытирает пальцем слюну у Доминика на лбу. – Смотри у меня!

Он захлопывает дверь, протискивается мимо Доминика и усаживается в кресло пилота.

Ник таращит глаза, безмолвно вопрошая: «Ты точно хочешь с ним лететь?»

Громкий рев мотора лишает меня возможности ответить. Я выдавливаю улыбку и пристегиваюсь. Лицо Сумайи восторженно сияет. Она пропустила нашу небольшую размолвку и пританцовывает под музыку в наушниках.

Не успевает Ник нащупать застежку, как самолетик приходит в движение. Он несется по воде, подпрыгивая на волнах, и я убеждена, что из этого не выйдет ничего хорошего, как вдруг мы поднимаемся в воздух.

– Ю-ху! – визжит Сумайя, размахивая руками.

И мы летим.

Глава 41

Снимок: Иммиграционный документ Сингапура

Инстаграм: Роми_К [в воздухе над Юго-Восточной Азией, 16 апреля]

#БенгальскийЗалив #СмертьНаркоторговцам

433 ♥

Клахан управляет самолетом так непринужденно, точно родился за штурвалом, и я начинаю верить, что все обойдется. Наверное, маленькие самолеты всегда так взлетают. Но даже после того, как мы проходим сквозь серую массу облаков, самолетик не успокаивается. Похоже, у меня сейчас вылетят все зубы. Говорить невозможно из-за шума. Вставляю наушники и изучаю плей-лист. Если верить телефону, в Колкате перевалило за полночь. Я так умоталась, точно по мне проехал грузовик, но заснуть в такой бешеной тряске совершенно невозможно.

Дома мне помогает от бессонницы симфоническая музыка. Но сейчас из классики находится почему-то один Вагнер. У нас тут и без него «Полет валькирий», так что я сдаюсь и выключаю музыку.

Я начинаю замечать, что полеты способствуют необыкновенной ясности мыслей. Достаю из рюкзака блокнот и открываю ручку.

О чем я думаю, пролетая над Бенгальским заливом:

1. Когда я забирала Сумайю и Ника, мой паспорт почему-то никто не проштамповал.

2. Что касается Доминика…

3. Пункт два свидетельствует о том, что я не знаю, как высказать свои мысли об этом человеке.

4. По-моему, я к нему привыкла. Я отказываюсь признаться в большем.

5. После появления Сумайи что-то изменилось. Я вижу, что Доминик очень добр к девочке и искренне о ней беспокоится. Это помогло мне понять, какой он человек.

6. А какой человек я сама?

7. Когда я писала шестой пункт, то прошептала это вслух, вспомнив, что говорила миссис Гупта в поезде. Да, эта женщина знает жизнь.

8. В любом случае, благополучно воссоединив Сумайю с ее тетушкой, мы вновь перейдем в режим соперничества.

9. Как бы то ни было, этот полет сэкономит нам кучу времени. Никаких гарантий, что я успею вернуться в срок, отведенный Терезой Сайфер, по-прежнему нет, но у меня появляется шанс.

10. Решено. Несмотря на второй пункт, после Гонконга все договоренности отменяются.

Кажется, мы летим уже целую вечность, как вдруг Клахан машет нам рукой и щелкает пальцами. Ник, нахмурив брови, проходит вперед. Интересно, как часто подзывал его таким способом Фрэнк Винал. Через пару секунд он возвращается и сообщает, что Клахан решил заправляться в Сингапуре.

– Я думала, мы летим прямо в Гонконг, – признаюсь я.

В этот момент самолет резко заносит, и Доминик ударяется головой о металлический потолок.

– Ты жив? – кричу я.

Он падает в кресло и нащупывает ремень. Пристегнувшись, он улыбается.

– Хорошо, что у меня твердая голова. Только язык прикусил.

Самолет дает резкий крен, и от страха пересыхает во рту.

Ник похлопывает меня по колену.

– Там у тебя все в порядке? – кричит он Клахану.

– Не волнуйтесь, все хорошо, – горланит в ответ Клахан. – Пролетаем через небольшой циклончик. Пара воздушных кочек.

– Небольшой циклончик? – одними губами говорит мне Доминик.

Я тяжело сглатываю и перевожу взгляд на Сумайю. Она приклеилась к окну и сияет. Ей все нипочем.

Самолет трясется на воздушных ухабах, точно мы едем по толстому вельветовому покрывалу; я судорожно вцепляюсь в подлокотники и левой рукой нечаянно толкаю Доминика в плечо.

– С тобой все хорошо? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

Машина вновь ныряет в воздушную яму. Я так увлеченно прислушиваюсь к движениям своего желудка, что не могу ответить.

Мотор издает истошный рев, и мы взмываем вверх. Самолет трясется, и вместе с ним трясется моя голова и остальные непристегнутые части тела. Я вспоминаю свой первый и единственный перелет в Канаду на карнавал, который протекал совершенно гладко в обоих направлениях. Я просидела всю дорогу, уткнувшись лицом в плечо учительницы. Зря я не