Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется - Александр Витковский

Также мог произойти и сбой на линии почтового обмена. Ведь письмо, отправленное «американским шпионом» из СССР в Испанию, через несколько недель вернулось обратно как невостребованное. Вместе с тем японское послание, судя по всему, дошло до адресата.

Не исключено, что сотрудники посольской резидентуры не пошли на рискованное мероприятие и по политическим причинам. В те дни шла активная подготовка к встрече руководства СССР с президентом США Фордом во Владивостоке, и любой шпионский скандал мог сорвать эту встречу.

— Отказавшись от обработки тайника, могли ли американцы предполагать, что спрятанные в нем сведения окажутся в органах советской контрразведки?

— Они просто обязаны были это сделать. И, следуя логике тайной войны, если бы мы вычислили их агента, то должны бы арестовать его. Но Виктора никто не трогал. Следовательно, как полагали американцы, мы либо ничего не знали о тайнике, либо не смогли установить заложившего его агента. В этом случае прямая обязанность разведчиков — предупредить своего конфидента об отказе от использования этого места в будущем. Это, нужно отдать им должное, американцы сделали, хотя и недостаточно быстро.

—А почему американцы организовали проведение тайниковой операции в Москве, а не во Владивостоке, где жил Арваль?

— Во-первых, Виктор рассказал своим друзьям из американской разведки, что по роду своей службы имеет возможность время от времени бывать в Москве. Поэтому для него не было принципиальной разницы, где заложить тайник. А по большому счету, Арвалю было проще сделать это в Москве — большом городе, где его никто не знает.

Во-вторых. Во Владивостоке у американских разведчиков просто не было ни сил, ни средств, ни времени, чтобы подобрать место для тайника и провести операцию по его выемке. А в Москве активно работала посольская резидентура США, которая часто использовала этот способ бесконтактной связи со своими агентами.

Тем временем, вернувшись во Владивосток, Виктор жил интересами своей работы (его ожидало повышение по службе) и «сбором» новой «секретной» информации для своих американских кураторов. Новая должность обеспечивала ему «доступ» к более важной информации, которая обязательно заинтересовала бы американцев. «Собрав» основательный пакет документов, он стал готовиться к очередной тайниковой операции.

Пятого июня от него в Токио на адрес Shigcru Nakajima проследовало письмо с бытовым содержанием и тайнописью: «Должен быть в Москве 14—16 июля 1975 г. Положу новые материалы». Но меньше чем через месяц на имя «агента» пришло письмо из Москвы: «...Слыхал, что Вы собираетесь в Москву... к сожалению, меня здесь не будет... Пошлю Вам открытку из Японии. Антон». Почему письмо, а не открытка? И под наклеенной почтовой маркой ничего нет. И никакой тайнописи — только открытый текст. В чем смысл этого послания?

После некоторых раздумий контрразведчики правильно разгадали подтекст. Не изъяв заложенный в сентябре первый тайник, американцы предупредили своего агента о возможной опасности повторного использования обусловленного места у церкви на Таганке. Оберегая Виктора, они отказались от второй тайниковой операции. Ну а контрразведчики вместе с Арвалем стали ждать от Антона обещанную открытку из Японии.

А пока предстояло выяснить, кто и когда отправил Виктору московское письмо. Проведенная контрразведкой тщательная проверка показала, что послание было отправлено из Москвы в ночь с 27 на 28 июня одним из установленных разведчиков посольской резидентуры США. Теперь стало понятно, почему почтовое отправление пришло не из-за рубежа, а из Москвы, и почему в нем не было микроточки. Просто американцы торопились предупредить Виктора об отказе от тайниковой операции, и это требовалось сделать в чрезвычайно сжатые сроки, да еще с поправкой на неторопливую работу советской почты. Тут уж не до шпионских ухищрений.

Наконец, в последние дни сентября на домашний адрес Виктора пришла открытка из Кобэ с изображением милого пса с грустными глазами. Вот здесь-то и пригодилась крохотная линза размером с рисовое зерно. Изъяв и проявив микроточку (действительно «микро» — ее размер — менее одного квадратного миллиметра), «шпион» согласно инструкциям, наклеил ее сахарным сиропом на линзу и, поднеся как можно ближе к глазу, прочел текст. «... Мы рады, что письмо дошло и Вы сообразили не класть пакет на церковь... Ищем способ для безопасной связи, а также доставить сумму денег. Наши письма будут посылаться из азиатских портов... Посылайте письма в Японию с ответами на вопросы: что хотите доставить нам? Что положили на церковь в сентябре 1974 года? планы по отношению к службе и путешествиям?... Привет». (Сохранены стиль и орфография оригинала. —Авт.)

С помощью тайнописной копирки был подготовлен ответ, в котором агент высказал свои сомнения в продолжении сотрудничества, страх за собственную безопасность и обиды за потраченные впустую силы и время. Мол, старался, рисковал, а все это зря. И где теперь те пленки, что он оставил у церкви на Таганке? А вдруг они попали в КГБ и его уже разыскивают?..

Это письмо было отправлено на подставной адрес в Японию.

Ответ пришел только летом следующего года. Обработав и прочитав через «рисовое зерно» микроточку, заложенную по давно отработанной инструкции в первую и последнюю буквы слова «предприятия», Арваль и контрразведчики узнали, что американцы хотели бы продолжить сотрудничество, получить новую секретную информацию и в оплату всех издержек приготовили значительную сумму денег.

Дни шли за днями, но контрразведка не фиксировала со стороны прибывавших в город иностранцев никакого интереса к Виктору. Писем на его адрес также не поступало.

А жизнь тем временем шла своим чередом. Караваев был назначен на высокую руководящую должность и получил доступ к реальным секретным сведениям, которые ни в коем случае нельзя было передавать американцам, а готовить на их основе дезинформационные материалы —крайне рискованно. И каким бы заманчивым ни представлялось продолжение оперативной игры, сохранить секреты государства — является приоритетной задачей органов контрразведки.

Весной 1977 года Виктора включают в делегацию, отправляющуюся в Окленд (США), «укреплять взаимопонимание и добрососедские отношения между советскими и американскими трудящимися». Путешествие — сплошной восторг. Торжественные приемы, встречи, заверения в дружбе.

В ночь с 14 на 15 апреля в гостиничном номере, куда поселили Арваля, раздался телефонный звонок. Незнакомый голос спросил Виктора, назвал пароль и убедительно попросил встретиться для обстоятельной беседы. Получив в ответ категоричный отказ, сдобренный большим матерным загибом и собственными «обидами» (как того требовала отработанная линия поведения), абонент стал упрашивать хотя бы о двухминутной встрече прямо сейчас, ночью. Но агент был непреклонен. В резкой форме он ответил, что поделиться с «американскими друзьями» ему нечем, а попусту рисковать и терять время он не желает — не позволяет новая должность и высокий авторитет. На том разговор и закончился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});