Отражение во мгле - Сурен Цормудян

Однако эту информацию мне необходимо проверить. Не исключено, что это провокация, например, свидетелей Армагеддона. Возможно, нас и тварелюбов хотят стравить, чтобы мы ослабли в войне и позволили другим, более слабым сейчас коллективам занять наши убежища. Я пока не могу сказать, откуда поступила информация, иначе подведу хороших людей. Скажу лишь, что политической разведкой во благо нашей общины занимаюсь уже очень давно и не в одиночку. Чтобы избежать непоправимых ошибок, мы с Василием Селиверстовым попытаемся выяснить намерения тварелюбов. Если информация подтвердится, то Селиверстов, как единственный человек, способный вести на равных диалог с Аидом, попробует заручиться у него согласием на венный союз против Архиона. В любом случае, если к исходу указанного мною срока ни я, ни он не вернемся на Перекресток Миров, это будет означать, что первичная информация верна и нашей общине следует ждать нападения тварелюбов в любой момент.

В этой ситуации необходимо оповестить искателей и всех наших людей, что заняты в питомнике. Помните, что оккупация лишит большинства из нас жен и придется вкалывать в десять крат интенсивнее, чтобы доказать новым хозяевам свою „состоятельность“. Того, кто не докажет непосильным трудом свою полезность для новой власти, отдадут тварям как лишнего.

В приготовлениях к отражению атаки нельзя рассчитывать на старосту Едакова и его вооруженных людей. Есть информация, что захват Перекрестка Миров будет осуществлен Архионом по сговору с нашим руководством. Вполне вероятно, что Едаков и его приближенные решили отдать общину тварелюбам в обмен на личные блага и безопасность. Это значит, что серьезных военных ресурсов тварелюбы не задействуют, ведь основная часть нашего населения не имеет оружия, даже больших ножей. Чтобы избежать порабощения, нам необходимо овладеть арсеналом и организовать оборону. Необходимо изолировать Едакова и его людей, предварительно разоружив их. Нейтрализовав власть Перекрестка Миров, займите круговую оборону и ждите нападения».

Борис оторвался от текста и крикнул в сторону кабинки, предназначенной для отдыха дежурной смены охраны питомника:

— Тимоха, слышь?!

— Ай, — отозвалась кабинка, и оттуда вылез лысый и худощавый сверстник Камолина. — Чего, Борь?

— Давай срочно собери бригадиров наших. А еще позови Саньку Холода. Беслана, Алишера, татарина и бульбаша.

— Лады. А что случилось?

— Вот соберетесь все тут, и я объясню. Только чтобы без лишней суеты. И чтобы люди старосты ничего не знали.

Тимоха удивленно посмотрел на Бориса.

— Даже так? Ну ладно. Сейчас созову всех…

Белый вездеход перемалывал широкими гусеницами свежий снег и оставлял отчетливый след. Дьякон находился в пассажирском отсеке, где располагалась аппаратура связи и были сиденья по обоим бортам. С водительской кабиной отсек соединялся окошком, стекло было сдвинуто в сторону. Виднелся крепкий затылок Обелиска, который вел машину. Дьякон вынул перископ из гнезда; внутрь хлынул холодный воздух. На кольце, способном поворачивать средство наблюдения на 360 градусов, рейдер стал аккуратно устанавливать кронштейн для крепления устройства, имеющего совсем иное предназначение.

— Командир! — крикнул Обелиск.

— Что? — спросил Дьякон, продолжая свою работу.

— Может, как-нибудь определимся с названием этих существ?

— Я же их вроде как-то назвал, когда ребята отправились в этот чертов рейд.

— Гребаная неведомая херня?

— Наверное. Не помню.

— Слишком длинно, командир!

— Да плевать мне, как они называются. Ребята в беду попали. Барон погиб. Плевать мне, Оби!

— Давай назовем их гренхами!

— Я же сказал! Плевать! Мне сейчас все равно кого мочить! Только бы ребят из этого дерьма вытащить!

Дьякон поднял сиденье у правого борта. Там покоился шестиствольный пулемет ХМ-214, уменьшенная версия американского пулемета М-134. Двести четырнадцатый, со стволами под натовский патрон 5,56, был когда-то, в том еще мире, довольно известен благодаря популярным кинобоевикам. Однако серийно он не производился и на вооружении не состоял. Тем не менее российское оборонное ведомство наряду с французскими кораблями-вертолетоносцами, израильскими беспилотниками, английскими снайперскими винтовками и итальянскими кастрюлями и чайниками закупило незадолго до мировой войны опытную партию этих пулеметов. Ни Дьякон, ни его люди не знали, для чего это было сделано. Равно как и не могли понять, зачем при отечественных традициях и опыте кораблестроения, производства летательных аппаратов, стрелкового оружия и банальной посуды покупать все это за рубежом. Тем не менее практически вся партия пулеметов каким-то образом оказалась в распоряжении тайного братства.

Кольцо позволяло высунуться из теплого отсека, как танкисту из башни, только надо было избавиться от рейдерского силового костюма. Что и сделал Дьякон, после чего вылез по пояс, приладил к кронштейну пулемет и стал прикручивать люк, чтобы не выстужать салон вездехода.

— Поднажми, Оби! — крикнул он.

— Как могу! — был ответ.

Позади свистели под набегающим потоком воздуха выдвинутые из кормовых пеналов антенны. Локальную связь, в пределах десятка километров, они обеспечить могли, хотя и предназначались для работы со спутниками. Но спутников давно уже не существовало. Могли антенны и запеленговать наночип человека, из-за которого рейдеры оказались в этом городе.

— Оби!

— Да, командир!

— Ты попутно сканируй нашего клиента! Хорошо бы его поскорее найти и убраться отсюда!

— Сканер работает, командир!

Дьякон закончил монтаж люка и убедился, что тот закрывается плотно. Рейдер довольно хмыкнул и снова вылез наружу — надо было зарядить пулемет.

Вдруг вездеход резко затормозил. Дьякона качнуло вперед, в ребра впился кронштейн пулемета.

— Черт! Обелиск! Какого хрена?! — Командир нырнул в отсек и через внутренне окно посмотрел на товарища.

Тот резко повернулся, взволнованно доложил:

— Дьяк! Есть сигнал от наночипа! И он не один!

— Что?

— Два сигнала, Дьяк!

— Я не понял…

— Два чипа в пределах радиуса антенн! Среди наших ребят ведь нет зачипованных?!

— Нет. — Дьякон озадаченно мотнул головой. — Дитрих специально отправил сюда тех, кто тогда вакцинацию и чипизацию не проходил. Чтобы путаницы не было.

— Тогда кто второй, командир?

— Я понятия не имею. Тут нет ошибки?

— Нет. Два устойчивых сигнала. Направление точное определить пока сложно, мы только въехали в город. Но их двое. Кто второй? Какова вообще вероятность найти сразу двоих с чипами в таких условиях?

Дьякон задумчиво смотрел на Обелиска, прикусывая нижнюю губу. Затем тряхнул головой.

— Ладно, давай сначала вытащим парней. После разберемся с этой чертовщиной.

— Кажется, уходят, — тихо прошептала Сабрина, глядя сквозь трещину на улицу.

Монахи и их владыка действительно удалялись.

Марина вздохнула с облегчением, пряча лицо в ладони.

— Господи, Сабриш. Как же страшно-то. Как же я устала бояться. Но не могу прекратить. Ведь не за себя одну я в ответе…

— Я понимаю. — Охотница кивнула. — Но все-таки не нужно бояться. Я с тобой. До конца. Слышишь?

— Да… — выдавила бывшая пленница сквозь слезы. — Спасибо тебе…

— За что? — Сабрина удивленно взглянула на спутницу.

— За все спасибо.

— Я же похитила тебя.

— Как знать. Может, если бы этого не случилось, не треснул бы твой лед. Не выпустил бы душу из плена.

Сабрина тяжело вздохнула, подумав, что это действительно так. Общение с пленницей заставило ее почувствовать себя живой. Видя слезы женщины, обреченной на смерть и отчаянно мечтающей хоть раз напоследок увидеть любимого, видя тревогу матери за своего еще не рожденного ребенка, Сабрина преобразилась и только сейчас поняла насколько.

— Это я тебя должна благодарить, — улыбнулась охотница. — За то, что я поняла: не убили во мне женщину. Ни те изверги, ни отец…

Светлая быстро закивала, прикусив губу и жмурясь, словно не желая выпускать на волю горькие слезы, которые все равно текли ручьями по щекам.

— Ну, не плачь, сестренка, — приобняла ее Сабрина. — Ой, да ты озябла совсем. Давай-ка пуховичок мой на тебя наденем. Твое-то пальто совсем никудышное.

— А ты?

— А у меня бушлат есть. Который там, на станции прихватила.

— Но он не такой теплый…

— Ничего, я привыкшая. Тренировки все эти… А тебе мерзнуть никак нельзя. Давай-давай. Надевай. Вот умничка. И не плачь. Улыбнись. Скоро ты своего Костю увидишь. И вы уже никогда не расстанетесь.

— Сабриша, — произнесла Светлая, утерев слезы и кутаясь в теплый пуховичок.

— Что?

— Ты знаешь, а ведь я тебя не отпущу. Когда мы доберемся до Кости и все будет позади… Я не отпущу тебя, слышишь?