Ритуал - Маркус Хайц

— Браво! — крикнул кабатчик. — Храбрый малый.

Он посмотрел на крестьянина, который утверждал, будто за убийствами стоят люди.

— Как ты это объяснишь?

— Ну, там-то был волк, — оскорбленно ответил тот. — Но остальные убийства уж точно дело рук людей.

— А в кого стреляли братья Шометт на полпути между деревнями Римейзе и Сен-Шели, защищая пастуха, которого собирались разорвать? В человека в волчьей шкуре? — вмешался еще один. — Два выстрела, но зверь снова встал, и на следующий день бестия убила маленькую девочку под Вантежем. — Он резко выдохнул. — Да нет же, это луп-гару.

— Кто знает? Английская «Сен-Джеймс кроникл» предполагает, что мы имеем дело с новым видом волков, выползшим из пещер под землей. — Малески ткнул пальцем в статью. — Как и всегда, непрекращающиеся смерти причина тому, почему вместо злополучных Данневалей у нас тут в Жеводане торчит главный охотник королевства Франсуа Антуан де Бютерн. — Он глянул на Жана. — Его считают лучшим стрелком королевства.

— Но это ничего не меняет. Он разъезжает по округе в красивом платье и с большой свитой, рисует местные пейзажи, когда ему положено охотиться на бестию, — возмутилась из-за стойки жена кабатчика.

Жан продолжал молчать. Когда Данневалей, которые слишком уж близко подобрались к истине со своими бесконечными вопросами о его семье, сменил де Бютерн, он вздохнул с облегчением. Ни для кого не было тайной, что юный граф сам бы хотел возглавить ставшее столь престижным предприятие, а не подчиняться и кланяться людям короля. Поговаривали, что граф уже послал в Париж письмо с жалобой на «нового», ведь никакими успехами он похвастаться не мог. Отсутствие единства среди охотников Жана только радовало. Ему и его сыновьям это было на руку.

Малески развернул перед собой ворох газет.

— Видите, все только и трубят о нашей бестии! О ней говорят даже в Германии и Англии. — Усмехнувшись, он поднял повыше карикатуру, где за спиной у Людовика XV хохотал похожий на собаку зверь, из пасти которого торчало десяток рук и ног. — Англия любит насмехаться над королем. Недееспособность — еще самое мягкое здесь слово.

— В этой стране никто не способен прикончить бестию, — громко и радостно рассмеялся Антуан. — Она никому в руки не дастся. Сам граф так говорит. Это сумеет только один из наших, из здешних уроженцев.

— Лейтенант де Бютерн сумеет, — гулко раскатилось по помещению.

Внезапно со своего стула встал мужчина могучего телосложения в синем мундире королевской гвардии и с нашив-нами капитана. Оглядев присутствующих, он громогласно заявил:

— Лейтенант знает об охоте больше всех остальных, вместе взятых.

Все тело Антуана напряглось: он готов был сейчас же продолжить словесную потасовку кулаками. А вот Жан держался расслабленно. Не поднимая головы, он ответил капитану:

— Возможно, лейтенант что-то понимает в охоте, как и мсье Данневаль, но он впервые у нас в Жеводане. А потому решение изучить местность, прежде чем отдавать приказ о бессмысленной травле, может быть признаком дальновидности. — Он сунул кусок хлеба в рот. — Посмотрим, чего он добьется.

— А вы кто такой, мсье?

— Вы не представились, с чего бы мне называться? — ответил Жан и указал на дверь, давая понять сыновьям, что им пора уходить. Ему не хотелось вступать в бессмысленные пререкания. Он встал, и Пьер и Антуан последовали за ним, а Малески остался ждать развития событий.

— Это те самые Шастели, — услышал у себя за спиной Жан. — Младший как дикарь живет в лесу и со зверьми разговаривает. Кто знает, может, он с бестией заодно. Может, ее потому не могут поймать, что они ее укрывают?

Замечание попало почти в цель, и Пьер виновато понурился.

Жан услышал, как скрипят по половицам ножки стульев, еще кто-то встал. Он почувствовал, как в нем поднимается страх.

— До нас дошло, что вы и ваши сыновья часто появляетесь там, где нападает бестия. Вы с ней заодно, Шастель? — с вызовом присоединился к первому второй голос. — Может, мы ближе к решению загадки здесь в кабаке, чем в лесах Жеводана?

— Я и мои сыновья — охотники, которые хотят заработать обещанные королем десять тысяч ливров. — Лесник заставил себя сдержаться и, чувствуя дрожь в коленях, сделал еще несколько шагов к двери. По пути он схватил за руку младшего сына, который уже собирался броситься на обидчиков, и потянул его за собой. — Спросите мсье Малески, имеем ли мы какое-то отношение к смертям.

— Но я спрашиваю вас, Шастель, — продолжил первый голос. — Ваш сын Антуан преследует маленьких девочек и молодых девушек. Вас не удивляет, что бестия предпочитает ту же добычу?

Обидчик хватил через край. Жан не посмел оставить без ответа столь серьезного и к тому же прилюдного обвинения, а потому обернулся, чтобы взглянуть в глаза обоим. Второй говоривший, невысокий человек, был одет в ливрею герцога Орлеанского, кровного родича короля. Теперь положение лесника становилось вдвойне опасным, ведь любая нападка могла быть расценена как оскорбление его величества.

— Советую вам воздержаться от подобной болтовни, — предостерег он. — Она мне совсем не по нутру.

— Ну, идите же сюда, болтуны! — поднял кулаки Антуан. — Я вобью вам в голову чуток здравого смысла.

Чужак поменьше смерил его взглядом.

— Смотрите, как лает подбитый пес. Или лучше сказать, подбитая бестия? — Он указал на дверь. — Прочь отсюда, бегите к Моншове, де Бютерн именем короля собрал там сегодня всех приходских мужчин. Будет большая охота.

Схватив за плечи сыновей, Жан грубо вытолкал их на улицу, прежде чем они дадут себя раззадорить и нападут на обидчиков. Со всей возможной поспешностью они направились к Моншове, чтобы принять участие в облаве и не навлекать на себя дальнейшие подозрения.

Шастели расположились у большого гранитного валуна, откуда хорошо просматривалась и местность у подножия внушительной горы, и опушка густого леса, поднимавшегося на ее склоны. Над границей деревьев виднелись усыпанные камнями скупые луга, поросшие дроком. В некотором отдалении поднимались крутые вершины Монмуше и Монграна. Охотники растянулись цепью. Временами слышался треск выстрелов, по ущельям раскатывалось эхо и с запозданием возвращалось, отраженное от склонов.

— Удивительно, что остались хоть какие-то волки, в которых еще можно стрелять, — сказал Пьер и прислушался. — Де Бютерн объявил им войну от имени короля.

— Плохо то, что де Бютерн тоже считает эту местность берлогой бестии, — возразил Жан, поворачиваясь к Антуану, который, накрыв лицо треуголкой, растянулся подремать. — Твои дела его привлекают.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});