Ты никогда не исчезнешь - Бюсси Мишель

Астер казалась искренней. Я хотела бы поверить, что Нектер послал ей сообщение, после чего с этой ненормальной сталось пешком отправиться в Фруадефон, но странно — верить ей у меня не получалось. Как будто она что-то от нас утаивала. Леспинас сообщил, что Амандина чувствует себя хорошо, она спит, а «скорая» уже в пути.

— А Том? — спросила ведьма. — С ним тоже все в порядке?

Под меховой курткой Астер прятала на груди от снега свое медное уналоме и патронташ со множеством крохотных склянок.

— Слушай меня внимательно, лейтенант Нелепинас. Я знаю Амандину и Тома с рождения, эта девочка сидела у меня на коленях, как двадцатью годами позже ее сын, как почти все местные дети. Амандина чуть больше других любила мои истории, чуть меньше была испорчена телевизором, овощами из пластиковых пакетов и химическими лекарствами. В голове у нее все на месте, что бы там ни думали многие.

Это она про меня!

Астер посмотрела мне в глаза, потом перевела взгляд на Амандину.

— Так что, если позволите, я тоже с ней побуду.

Она сняла свой патронташ. Женнифер Лушадьер безучастно на нее смотрела. Леспинас поскреб в бороде и вздохнул, не понимая, как иметь дело с врачом, которая говорит про реинкарнацию, и свидетельницей, которая предлагает лечить потерпевшую колдовскими зельями.

Но стоило Астер шагнуть вперед, как лейтенант хлопнул в ладоши, решив проявить власть.

— Так, все успокоились! Я вызвал «скорую» двадцать минут назад, они вот-вот приедут. А сейчас все выйдут из комнаты, в том числе и эта влюбленная парочка.

Савина и Нектер поняли, что лейтенант говорит о них. Жандарм решительно повернулся к Астер:

— И вы, Галипот, живо отсюда выметайтесь и пробирки свои прихватите! Женнифер, оставайся здесь и присматривай за Амандиной Фонтен. Измеряй ей температуру, считай пульс и каждые пять минут докладывай мне. Доктор Либери, вы спуститесь вместе со мной. Может быть, к вам уже вернулись воспоминания? Возьмите стул или снова устраивайтесь на диване, как хотите, — и мы начнем все с самого начала!

Похоже, это подействовало. Даже Астер промолчала. Леспинас едва успел самодовольно улыбнуться, как зазвонил телефон Нектера. Секретарь мэрии включил громкую связь.

— Алло! — произнес голос, который я мгновенно узнала. — Вы хотели со мной связаться? Это доктор Ваян Балик Кунинг из университетской клиники в Гавре. Чем могу помочь?

Леспинас выхватил телефон из рук у Нектера и отошел в сторону, но громкую связь не выключил.

— Лейтенант Леспинас, полицейский участок в Бессе. Я расследую двойное убийство — Мартена Сенфуэна и Жонаса Лемуана. Вы как раз вовремя, доктор, у меня к вам много вопросов, но перед тем вы должны меня выслушать.

И лейтенант четко, почти с военными интонациями, изложил суть дела.

— Так… А чем я могу вам помочь? — Голос Ваяна прозвучал так отчетливо, словно он был в этой же комнате.

Жандарм, не отвечая, продолжил рассказ, перечислил одну за другой мои навязчивые идеи, упомянув реинкарнацию. Уверена, он специально говорил громко, чтобы я это слышала, чтобы это слышали все.

Ваян отмечал конец каждой фразы лейтенанта привычными «угу».

Как же часто я это слышала.

Где он находится? Со вчерашнего вечера я несколько раз набирала его номер, и Нектер, по всей видимости, тоже. Сам Ваян сегодня утром пытался связаться со мной. Где он, у себя в кабинете в Гавре? Или где-то у моря, в Сент-Адресс, Этрета или Антифере? Он обожал там гулять. Да нет, фоном их разговора звучит песня. Это радио? Ваян в машине? Или у одной из своих любовниц? Кому, как не мне, знать, что он выбирал их из числа пациенток, и таких было много.

— Итак, доктор, я думаю, вы понимаете смысл моих расспросов. Вы больше десяти лет профессионально и тесно общались с Мадди Либери. Потому сформулирую свой вопрос так: она… психически здорова?

Я была благодарна Ваяну за то, что он не спешил с ответом. Приглушенную песню в телефоне сменила реклама. Ваян откашлялся, прочищая горло. Его низкий, хорошо поставленный голос звучал серьезно и торжественно:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Поскольку вы ждете точного ответа, лейтенант, я выскажусь как можно яснее. Мадди Либери психически совершенно здорова.

Под пластырем, облепившим мой череп, полопались тысячи пузырьков облегчения.

Спасибо, Ваян!

— Она тяжело переживала утрату, — объяснил мой любимый психотерапевт. — Я годами с ней работал. И могу вас заверить, что моя пациентка не страдает ни шизофренией в какой-либо форме, ни паранойей, ни биполярным расстройством.

Спасибо, Ваян!

— Если ее поведение показалось вам странным, это вызвано исключительно произошедшими событиями, и, при всем моем уважении, лейтенант, это вам следует в них разобраться, какими бы невероятными или необъяснимыми они ни были. Но закрыть расследование, списав все темные места и несоответствия на безумие моей пациентки, не только было бы серьезным профессиональным просчетом с вашей стороны — нет, вы еще и оставили бы на свободе преступника.

Спасибо, Ваян!

На Леспинаса этот диагноз подействовал как прямой удар правой. Ваян высказался достаточно ясно, чтобы его мнение не обсуждалось. Я пожалела, что он сейчас так далеко, в Нормандии, теперь я упрекала себя за то, что не перезвонила ему раньше, не откликалась на его великодушные предложения (меня здесь никто не удерживает, скажите одно только слово — и я приеду), за то, что всегда обращалась с ним как с робким, чуть слишком навязчивым воздыхателем.

Ваян — настоящий профессионал и порядочный человек, ставший на один вечер, на один-единственный безрассудный вечер, превосходным любовником.

Психотерапевт и полицейский умолкли. Только радио там, у Ваяна, продолжало шуршать. Наконец рекламная пауза закончилась. «Мы вместе в пути! — сообщил женский голос. — Будьте осторожны, условия на дорогах во всем регионе ужасные. Говорит Франс-Овернь, не переключайтесь».

61

Том отступил в глубину пещеры, вжался в дальний от решетки угол. Там было темнее, но и не так холодно. Он забыл часы на тумбочке у себя в комнате, когда ночью вышел к Эстебану, и теперь понятия не имел, сколько времени провел в пещере. Точно не меньше нескольких часов.

Здесь, в этой белой тюрьме, у него тоже была тумбочка. И кровать с тремя толстыми одеялами. Если под них забраться, совсем не холодно. А когда он из-под них выбирался, спасало тепло от очага. Очаг занимал чуть ли не половину комнаты, а запаса дров хватило бы до лета. Еще у кровати были стопкой сложены книги — «Двадцать тысяч лье под водой», «Робинзон Крузо», «Остров сокровищ». Он ни одной не открыл, слишком вымотался. Зато съел лежавшие там же несколько пачек печенья, фрукты и плитку шоколада.

Том поднял голову. На этот раз он точно расслышал шум, он был в этом уверен! В прошлый раз это оказалась лиса. Чтобы ее увидеть, он целую вечность простоял неподвижно у решетки. Красивая лиса, как из волшебной сказки. Может, это опять она?

Том снова бесшумно подкрался к решетке, хотя у него едва хватало сил переставлять ноги. Долго всматривался в лежавший перед ним белый пейзаж. Ему показалось, что метель немного стихла, что он различает на мюрольском донжоне слабый свет. Над разбросанными здесь и там деревушками тоже что-то светилось. Том вглядывался до боли в глазах, хотя валился с ног, и ему хотелось плакать…

— Эй, Том… — И свист.

Том резко выпрямился, вцепившись обеими руками в заледеневшую решетку. Ему это приснилось? Или кто-то его окликнул? Это не лиса! Лиса, даже если она из волшебной сказки, не разговаривает…

— Том, я здесь, протяни мне руку.

Том посмотрел направо, и его лицо озарилось улыбкой.

— Эстебан!

— Дай руку, говорят тебе, пока я не скатился вниз!

Том просунул руку между прутьями, схватился за перчатку Эстебана, тот, балансируя на узком карнизе наверху скалы, осторожно двинулся вперед и наконец добрался до небольшой площадки перед тюремной камерой Тома.