Миссия «Демо-2020» - Антон Краснов

– Утром будет поздно, – сказал Афанасьев. – Сегодня, в два часа ночи, двадцатитысячная армия под командованием фельдмаршала Реншильда двинется на наши редуты. В резерве у Полтавы останутся казаки гетмана Мазепы и несколько батальонов шведской пехоты, а также элитный конный эскадрон.

Петр бешено сверкнул на него глазами:

– Откуда тебе это все известно? Евгения несло. Он ответил:

– Да нам, государь, многое известно. Например, то, что война, которую ты ведешь со шведами и которая войдет в историю под названием Северной, завершится только в тысяча семьсот двадцать первом году Ништадтским миром.

– Афанасьев!.. – прошипела Сильвия. – Веди себя прилично!

Царь, генералы и сановники молчали. Пьяный Ковбасюк, во внешности которого проявлялось все больше дионских черт, мутно покачивался у стены. Афанасьеву показалось, что контуры его плеч тают в какой-то дымке. По глазам Сильвии, которая смотрела в том же направлении, Евгений убедился, что ему это не привиделось. Да! По всей видимости, Добродеев был прав: нарушение пространственно-временного континуума высвобождало такие силы, которые до поры до времени крепко дремали под спудом физических законов. Становилось возможным то, что раньше считалось вопиющим нарушением научных основ. Магия снова возвращалась в этот мир, и невероятное вставало в полный рост. Чьи-то далекие слова мелькнули в сознании Афанасьева: «Сталь становится воском, небо падает на землю, и у змей растут крылья…» В шатер вбежал офицер и крикнул: – Великий государь, шведы пошли в наступление на редуты!!!

Петр резко вскочил, едва не опрокинув лавку, бросил взгляд сначала на Меншикова, а потом на Афанасьева. Последним, на чем остановился в походном шатре взгляд царя, были часы. Стрелки показывали без четверти два. Афанасьев в своем прогнозе касательно времени наступления шведских штурмовых колонн ошибся на пять минут.

2

К четырем часам утра шведам ценою неимоверных усилий и больших потерь удалось захватить два передовых редута, но на этом перечень их успехов можно было считать законченным. Неприятно удивленный и почти напуганный ходом боя фельдмаршал Реншильд произвел перегруппировку войск, стремясь обойти русские редуты слева. Стратегический гений генерала Бишопа, слава богу, при этом задействован не был. Но даже под командованием толкового Реншильда шесть правофланговых батальонов и несколько эскадронов генералов Шлиппенбаха и Росса оторвались от главных сил шведов, отошли в лес севернее Полтавы. Здесь их поджидала конница Александра Даниловича Меншикова, с чем и учинила шведам полный и всесторонний разгром, а Росс и Шлиппенбах, не мудрствуя лукаво, сдались в плен.

Морпехи генерала Бишопа все это время стояли в резерве. Реншильд все-таки не рискнул поставить этот не проверенный в бою отряд в авангард нападения: слишком много стояло на кону. Собственно, Бишоп был весьма этим доволен: не надо было рисковать жизнью, больше американских граждан будут в безопасности, кроме того, русские и шведы ослабят друг друга, и храбрые американцы тотчас же станут хозяевами положения. А если кто будет вякать и хулить американскую демократию, на то есть прекрасные аргументы: MX-120, табельное оружие американской армии, израильские пистолеты-пулеметы «Узи», американская модификация Ф78; гранатометы «Скорпио-МЗ», а также лазерные пистолеты «Деструктор– 1М» с прекрасным устрашающим действием!.. Так что генерал Бишоп был спокоен, ждал своего часа и напевал под нос песенку, столь любимую оставшимся в Вашингтоне-2020 шефом Нэви Бушем-третьим:

Проснулись раз в помойной яме Два гитариста из Майами.

В самом деле, отчего он должен волноваться? С таким оружием, как у него и у его молодцов, можно покрошить в винегрет хоть пять таких армий, как у Петра и Карла вместе взятых. Генерал Бишоп вынул кубинскую сигару и, ловко срезав кончик, закурил. Его солдаты сидели тихо, посмеивались, рассказывали тупые американские анекдоты и обсуждали, у которой из их подружек больше грудь. Сержант Спам ел чизбургер. Лейтенант Маклоу листал нанохроматические светящиеся комиксы по роману какого-то Льва Толстоу «Война & мир» с голографическим разрешением. Перед глазами сержанта плясали фигурки на поле боя под населенным пунктом Бородино, в то время как рядом разворачивалась настоящая Полтавская баталия!

А там происходило вот что.

Прорвавшись наконец через редуты, основная часть шведов попала под сильный артиллерийский и ружейный огонь из русского лагеря и в полном беспорядке отошла в Будищенский лес. Около шести часов утра царь Петр вывел армию из лагеря и построил ее в две линии. В центре была пехота, на правом фланге кавалерия Меншикова, на левом располагались кавалерийские части генерала Боура. При Меншикове были и Афанасьев с Ковалевым, а также Ковбасюк, еле держащийся на лошади. Его хотели оставить в лагере в составе резерва из девяти пехотных батальонов, но этому решительно воспротивились Сильвия фон Каучук и Афанасьев. Ковбасюк нужен был здесь, в бою, и он еще сам не знал, что от него потребуется и какова будет его роль в русской истории.

Реншильд выстроил шведов напротив русской армии. Со штыками наперевес шведы ринулись в атаку. Уже рассвело, и удивленное солнце пугливо посматривало из-за пухлого облака на происходящие под его утренними лучами ужасы.

Примерно в девять часов утра фельдмаршал Реншильд отдал распоряжение вводить в бой резервы, потому как его армия стала прогибаться и уступать натиску численно превосходящего противника. Среди прочих резервов в бой были брошены молодцы генерала Бишопа. В связи с этим знаменательным событием сержант Спам доел третий чизбургер, глянул на биг Мак, но, поразмыслив (?!), нехотя отложил его в сторону и сказал, что хорошо бы принять душ. Сержант Маклоу закончил просмотр комиксов Льва Толстоу и сказал гнусаво:

– Сейчас мы надерем задницу этим балбесам.

И бодро вскочил на ноги.

Отряд морских пехотинцев ВША двинулся по направлению к главному очагу баталии. Генерал Бишоп осматривал свой огромный шестидесятизарядный пистолет системы «Смит и Вессон» и мычал в нос: «Эх, ослиная задница! Нужно было захватить сюда военный внедорожник! А то ходи теперь пешком, как эскимос!» Впрочем, генерал страдал недолго, потому что ему подвели лошадь, на которую этот грандиозный военачальник вскочил с видом чрезвычайно грозным и внушительным. Его камуфляжные храбрецы двинулись за ним. Как оказалось чуть позже, война – дело страшное и опасное, пиф-паф, могут и зацепить; в то время как на своем веку генерал Бишоп в лучшем случае созерцал боевые действия из иллюминатора бронированного вертолета. А в основном и вовсе ограничивался просмотром их на экране или в голографической проекции в уютной тишине штаба.

Генерал оглянулся. Вокруг свистели ядра, пели пули, низко стелился пороховой дым. Столкнувшиеся в смертельной схватке шведские и русские полки представляли собой жуткое зрелище. С флангов сжимались клещи русской кавалерии под командованием Меншикова и Боура. К генералу Бишопу, который безвольным кулем трясся на своей лошадке, подлетел конный ординарец и заорал:

– Фельдмаршал Реншильд приказывает вам немедленно вступить в бой! Русские давят и ломят! Гнутся шведы!

Генерал Бишоп не знал шведского языка, но он почему-то и так понял, что от него хотят. Он повернулся к своим солдатам, заряжающим винтовки, и крикнул:

– Отставить мелкое оружие! Гранатометами – па-а-а-а русским!!!

Совсем неподалеку прорвавшийся конный эскадрон русских погнал шведов прямо на отряд Бишопа. Афанасьев, который был в составе этого эскадрона, вдруг увидел американцев, их ужасающие гранатометы и понял, что сейчас может произойти. Он крикнул отчаянно, как будто генерал Бишоп мог его услышать в грохоте, суматохе и неистовой ярости Полтавской баталии:

– Не сметь! Да что же ты творишь, морда?! Не сметь стрелять по нашей истории, скотина!!!

Генерал Бишоп поднял руку. Афанасьев выстрелил в него, но не попал. Евгений повернулся к Ковбасюку и заорал:

– Ну, ты!.. Чучельник! Сделай же что-нибудь! Ведь ты можешь!.. Ты – дион, то есть существо, пропитанное магией до мозга костей!!! Ты… ты… Добродеев говорил, что сейчас, когда мы нарушаем пространственно-временной континуум и ломаем устои… теперь возможно все!

Боже, как жалко, как нелепо прозвучали слова о каком-то неведомом пространственно-временном континууме на этом поле битвы, под перекрестным огнем русской и шведской артиллерии, на поле, изрытом ядрами, подернутом пороховыми дымами, прорезанном вспышками разрывов, здесь, под громовое «ура» русских, ружейную стрельбу, скрежет и звон гибельной стали!.. Но Ковбасюк услышал. Он вдруг выпрямился на коне и произнес негромко, и каким-то неведомым образом эти слова продрались сквозь грохот боя до Афанасьева:

– Да… Сделать… Они не могут применить это оружие, потому что его еще нет… Это… это очень просто… как послушать легкую и красивую музыку. Да… музыку.