Золотой холм - Светлана Крушина

— Не новый. Способ этот давно известен, только никто его не применял. Он… весьма сложен. Мне пришлось много потрудиться, чтобы его освоить. Этот способ не подразумевает ни вербальной, ни соматической компоненты, важен только чистый разум. Требуется предельное сосредоточение… — и Нэль поведал о своих опытах с травами, и о том, как черные книги подсказали ему верное направление исследований, и как в конце концов он научился обходиться без помощи трав и достигать нужного состояния сосредоточения одним лишь усилием воли. Упомянул он и о предполагаемых побочных эффектах эликсиров. Впрочем, у него еще не было возможности проверить, верны ли его предположения.

— Вы и впрямь думаете, что такое возможно? — не на шутку заинтересовался Терций.

— Теоретически. Если с помощью правильно подобранных трав можно усилить уже проявившиеся магические способности, то почему бы не попробовать пробудить эти способности у человека, который никогда и не прикасался к магии? Я, правда, не уверен, и не могу утверждать наверняка… но почему бы не предположить, что любой человек может использовать магию, только у одних способности к этому проявляются сами, а другим нужен внешний толчок…

— То есть, любой человек может стать магом?

— А любой маг — богом… именно об этом говорят книги.

Терций помолчал, потирая указательным пальцем переносицу.

— Можно мне взглянуть на них, Лионель? Я и не думал, что когда-нибудь буду держать их в руках. Пожалуйста. Клянусь пробуждением Спящего, я верну их вам через несколько минут.

Заслышав о "пробуждении Спящего", Нэль вздрогнул от непонятной тоски. Сердце его вдруг сжала ледяная рука. Он вытащил из сумки книги и отдал их Терцию. Тот взял их нежно, бережно, словно младенцев. Благоговейно пробежал пальцами по окладам, погладил корешки. Открыл наугад и шумно вздохнул.

— Эти книги — из здешней библиотеки? — спросил Нэль.

— Да… Долгое время они хранились здесь. Но уже больше ста лет они считаются потерянными. Книги унес один из братьев, самовольно оставивший храм. Он был магом, как и вы… Он искал способ пробудить Спящего. Уже никто не помнит, почему он не искал помощи у братьев. И никто не знает, что с ним сталось. Нетрудно, однако, догадаться, что его высокий замысел не удался. Безымянный спит, а книги попали к вам в руки… Это о чем-то говорит, не правда ли? Возьмите, — Терций с заметным сожалением вернул книги Нэлю. — Знаете, что мне пришло в голову? Ваша цель, Лионель, казалось бы, не имеет ничего общего с пробуждением Спящего. Но только на первый взгляд. Никакой сон не вечен. Некогда у Безымянного было имя, и когда-нибудь он снова его обретет, очнувшись от сна. Но для этого, возможно, нужен какой-то толчок. Двенадцать никогда не сделают ничего, что могло бы привести к пробуждению Тринадцатого, они слишком хорошо умеют просчитывать последствия своих поступков. Но судьбы смертных отнюдь не в полной их власти… И однажды человек, сравнявшись с ними, мог бы бросить им вызов и совершить…

— Нет! — прервал Нэль. — Вы не за того меня приняли. Если есть какое-то пророчество насчет пробуждения Спящего, ко мне оно отношения не имеет…

— Откуда вам это знать? — улыбнулся Терций. — Впрочем, никакого пророчества о том, что однажды придет некто и разбудит Спящего бога, нет. Но и без всяких предсказаний ясно, что однажды сон прервется… Выслушайте меня, Лионель. Вы уже зашли так далеко, и, конечно, понимаете, что Двенадцать — никакие не боги. Они — люди; вернее, были людьми когда-то, очень давно — так давно, что никто этого уже не помнить. Много тысячелетий назад. Вы идете их дорогой, Лионель. Они были магами необычайной силы. Ваша Илиссия Истрийская, на которую едва ли не молятся братья Гесинды, всего лишь бледное подобие тех магов. Не скажу, что они были всемогущи, но все же Двенадцать обладали достаточной силой, чтобы повергнуть настоящего демиурга.

— Вы говорите о Безымянном?

— Да, о нем. Он сотворил наш мир, и это было задолго до того, как пришли Двенадцать.

— Если это случилось в незапамятные времена, откуда вам знать, что именно Безымянный был творцом?

— Так говорят наши предания. Но весьма возможно, что Безымянный тоже занял чье-то место. Только поступил с предшественником более жестко, чем с ним самим поступили Двенадцать.

— Уничтожил физически? — тихо спросил Нэль.

— Именно. А поскольку история циклична, то рано или поздно кто-то должен занять место Двенадцати.

Повисло молчание. Нэль чувствовал, что под пристальным взглядом Терция кровь бросилась ему в лицо.

— Что? — спросил он. — Что вы так на меня смотрите? Хотите, чтобы я бросил вызов Двенадцати и освободил Безымянного? Зачем мне это нужно?

— Зачем? Затем, что вы можете стать новым богом, Лионель… — вкрадчиво сказал Терций. — Вас такая возможность не привлекает?

— Не очень. К тому же я не понимаю, зачем миру новый бог, если вернется старый.

— Возможно, Безымянный вовсе не собирается, проснувшись, возвращаться в этот мир… Лионель, он привел вас сюда — значит, вы ему зачем-то нужны. И вы не сопротивлялись его воле — значит, согласны делать то, что он от вас хочет…

— Но я еще могу уйти.

— Можете… — согласился Терций. — Но как же ваши исследования? Подумайте, мы здесь, в храме, готовы оказать вам помощь и поддержку. У нас, как и у братьев Гесинды, есть библиотека и лаборатория — и они будут в полном вашем распоряжении. Вы можете задавать любые вопросы — и мы вам ответим, если только это будет в наших силах.

Нэль закусил губы. Такой соблазн… Ни один храм Двенадцати не даст ему то, что предлагают служители Безымянного. Но ведь в конечном итоге и они не бескорыстны. Они служат своему богу… и все, что они делают — делают во имя и во славу его.

Они долго молчали, и Нэль слово за словом прокручивал в голове весь разговор. Терций терпеливо ждал.

Наконец, Нэль поднял на него глаза.

— Ответьте, а что ваши братья сделают с человеком, который захочет уничтожить Безымянного?

Терций покачал головой.

— Не отвечу, — с сожалением сказал он. — И не потому, что не хочу, а потому, что просто не знаю. Не было еще человека, который объявил бы, что желает убить бога… Так вы останетесь?

— Да, — помедлив, ответил Нэль.

…Разговор затянулся надолго. По расчетам Нэля, время дневной трапезы уже давно миновало, хотя никто не предложил ему ни еды, ни воды. Видно, так здесь было принято.

Терция очень интересовало прошлое гостя. Он прекрасно понимал, что маг, даже такой молодой, не станет просто так бродить по дорогам, да и поисками запретного знания не увлечется — бдительные старшие братья не дозволят, направят его разум в верное русло. Да и Карлос, вероятно, передал ему, что Нэль, представляясь, присовокупил к своему имени прозвище Поджигатель. Поэтому Терций попросил его рассказать о себе все, с самого начала. Нэль не любил вспоминать прошлое, но решил, что отмалчиваться теперь глупо, раз уж сам вылез с прозвищем. Правда, нужные слова подбирались с трудом; он еще никому не рассказывал о себе настолько откровенно. Обычно он только слушал, как другие люди пересказывают друг другу байки, которые не имели почти ничего общего с настоящей его жизнью. Он старался быть как можно более кратким и точным. Терций слушал его внимательно, но смотрел спокойно — без сочувствия и без осуждения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});