Жар ночи - Александра Хоукинз

Поймав на себе заинтересованный взгляд Сина, Лусилла умолкла и отвела глаза.

Обе сестры считали, что именно он виноват в исчезновении их кавалеров.

Джулиана деликатно прокашлялась в ладошку.

— Не думаю, что шпионом был мистер Степкинс, Лусилла. Им мог быть кто угодно, — заявила она.

Син ничего не сказал, но взглянул на нее с укором.

Она теснее прижалась к матери. Даже Джулиана не сочла аргумент убедительным.

Кучер объявил об окончании маршрута, и колеса стали вращаться медленнее, пока не остановились вовсе. Слуга спрыгнул, качнув карету, и распахнул дверцу. Карета стояла перед съемным особняком Айверсов.

— Присоединишься к нам, Синклер? — спросила маркиза.

Джулиана чувствовала, что приглашения он ждет от нее. Им о многом нужно было поговорить — но не сегодня. Она не хотела его обнадеживать.

Син, должно быть, это и сам понял. Выйдя из кареты, он протянул маркизе руку.

— Боюсь, мадам, мне лучше отправиться домой.

Мать и сестры по очереди выбрались из кареты, опираясь на его руку. Последней была Джулиана. Как только она очутилась на земле, волосы ее подхватило порывом озорного ветра.

Опасаясь, что потом ей не хватит храбрости, она выпалила невпопад:

— Вы могли бы ответить на один вопрос, милорд?

— Постараюсь.

— Зачем она это сделала? Зачем твоя сестра подослала тебя ко мне? — В этот момент Джулиана ненавидела себя за предательскую дрожь в голосе.

Син уперся ладонью в обшивку кареты. Хотя лица его Джулиана не видела, она почувствовала его нежелание отвечать на этот вопрос.

— Лорд Кид. Сестра его любит. В последнее время ей стало казаться, что он что-то от нее скрывает. Она испугалась, что он полюбил другую. А когда увидела, что он оказывает тебе знаки внимания, посчитала, что это ты его у нее увела.

Джулиана понимающе кивнула, хотя на самом деле ничего не поняла. Их с лордом Кидом объединяла любовь к музыке. Он никогда не делился с ней подробностями своей личной жизни.

— То есть ты соблазнил меня из-за моей дружбы с лордом Кидом?

У нее закружилась голова, и ей захотелось вернуться в экипаж, чтобы присесть.

— Я стал ухаживать за тобой потому, что меня об этом попросила сестра. У меня, кроме нее, не осталось родственников. Она была уверена, что из-за тебя барон медлит с предложением руки и сердца. Она переживала, а я решил ее защитить. — Он замолчал, подбирая слова. — Но давай кое-что уточним. Никто мною не управляет, Джулиана. Даже моя сестра. Я стал добиваться твоего внимания, потому что сам этого хотел. Я не думал о возмездии, когда лишал тебя девственности.

Она совершенно не хотела говорить о плотской любви.

— Знаешь, а ведь леди Гределл бояться нечего, — с грустью вымолвила Джулиана.

Его красивое лицо исказили муки раскаяния.

— Знаю.

Как же она глупа! Естественно, Син об этом знал. Он проник в глубины не только ее тела, но и ее души. Даже если бы он руководствовался при этом расчетом, то все равно не считал бы, что выполняет указания сестры, предаваясь своим эгоистичным желаниям.

— Спасибо за запоздалую откровенность.

Мысли у нее в голове смешались. Отвернувшись, она рассеянно перебирала жемчужины на шее, пока наконец не зашагала прочь от мужчины, причинившего ей больше боли, чем лорд Гомфри и кузен, вместе взятые.

И тут она вспомнила жестокие слова лорда Данкомбского.

«Я слышал, что Синклер дарит жемчужную нить всем своим любовницам… И преподносит дар в весьма необычной манере…»

Джулиана вернулась к экипажу, где Син стоял в прежней позе.

— И еще…

Она одним рывком сдернула ожерелье с шеи; бусины разлетелись во все стороны, а те, что остались у нее в руке, она протянула Сину.

— Я ценю все, что вы сделали для меня и моей семьи, но, надеюсь, вы понимаете, что видеть вас я больше не желаю. — Джулиана молилась, чтобы во тьме он не заметил ее слез. — И ваш изысканный подарок мне не нужен. Он напоминает мне, что я ничем не отличалась от всех своих предшественниц. Так что вам придется найти новую дурочку для своих жестоких утех, лорд Синклер. К счастью, в Лондоне дурочек хватает.

Он дернулся, словно от удара. Когда он отказался принять остатки ожерелья, она сама вложила его ему в руку, после чего развернулась и, держа королевскую осанку, некогда очаровавшую лорда Данкомбского, ушла.

— Значит, ты сделал все, чтобы оправдать имя, данное тебе при рождении.

Алексиус ничуть не удивился, обнаружив, что дома его ждет Фрост: о визите друга его предупредил Хембри сразу по приезде. Сидеть без дела Фрост не любил, а потому, налив Алексиусу рюмку наилучшего бренди, вызвался почистить дуэльные пистолеты.

— Я слишком устал, чтобы разгадывать твои загадки, Фрост. — Алексиус снял смокинг и плюхнулся в ближайшее кресло.

Вся его рубашка пропиталась кровью, а спереди ткань даже прилипла к коже. Слава Богу, он не позволил леди Данкомбской взглянуть на рану — слишком уж впечатлительной была эта особа.

Он осторожно снял рубашку, стараясь не сковырнуть подсохшую корку на ране.

Фрост оторвался от чистки пистолетов.

— Ты, кажется, сам когда-то сказал, что тебя решили так назвать потому, что «Алексиус» значит «защитник».

— Да, Белль так говорила, когда я был маленьким. — Он, скривившись, соскреб загустевший слой с пульсирующей кровавой борозды. — Но отец рассказывал другую историю — о византийском императоре, который отобрал престол у брата, выдавил ему глаза и запер в темнице. Если бы он дожил до наших дней, ты бы, наверное, предложил ему вступить в наш клуб.

Граф хихикнул над язвительным замечанием.

— Очаровательно. В общем, понаблюдав за тобой в последние недели, я склонен принять версию твоей сестры. В тебе слишком много материнской крови, Син, и, извини за откровенность, отец ненавидел тебя за это.

Алексиус нашел это объяснение вполне логичным. Как он ни старался выслужиться перед отцом, Синклер-старший оставался непреклонен. В конце концов ненависть стала взаимной.

— Простите за беспокойство, милорды.

Хембри занес в библиотеку миску с горячей водой и перевязочные материалы.

Алексиус поставил миску на стол, а Фрост, отложив пистолет, вызвался ему помочь.

— Позволь уж мне поухаживать за твоим хозяином, Хембри, — сказал он. — А ты пока приготовь ему поесть чего-нибудь горяченького: у него за весь день, небось, и маковой росинки во рту не было. — Он окунул чистое полотенце в горячую воду и тщательно отжал лишнюю влагу.

— Как скажете, лорд Чиллингсвортский.

Фрост велел Алексиусу сесть.

— Есть ли на свете человек, способный тебе отказать, Фрост? — Алексиус зашипел, когда граф без лишних разговоров прижал горячее полотенце к ране на его плече. — Черт, да осторожней ты! Больно ведь.