Диверсионно-штурмовой отряд - Александр Тамоников

– Тогда нас вполне могут сбить?

Луганский уточнил:

– Могли бы и наверняка сбили бы, но мы договорились с туркменскими коллегами. Ваш «Як-40» противовоздушная оборона пропустит. Интересно, на что рассчитывают пилоты Гурбани? Или у них есть какой-то свой вариант прохождения воздушного пространства Туркменистана?

– Посмотрим!

– Ну, вроде все! Эх, и закрутил ты карусель, Пашин! Знаешь, сколько международных экологических организаций прислало запрос относительно поднятого по твоей прихоти облака?

– Представляю! А правительства сопредельных государств официальных запросов не прислали?

– Прислали! Приходится пока отбиваться! МИД настроен против Службы. Хорошо, что «сам» в курсе. Он гасит волну! Без него нас бы раздавили! И теперь только успешно проведенная акция оправдает наши действия. Надеюсь, это ты понимаешь?

– Все я понимаю, Борис Ефимович! Не волнуйтесь, прорвемся!

– Прорывайся! Жду очередного сеанса связи!

– Теперь уже из Панджшерского ущелья!

– Да-да! Бывал я там в свое время. Впрочем, почти весь Афган объездил и однажды смерть свою в глаза видел. Но об этом как-нибудь потом! По возвращении! Пока, Григ!

– До связи, генерал!

Пашин передал Щурину станцию, приказав:

– Пакуй шарманку как следует. Она нам пригодится только на финальной стадии. И смотри, чтобы не повредилась. Головой за связь отвечаешь!

Щурин спросил:

– А за что я, Григ, не головой, а другим местом отвечаю? Ни за что! Вот слетит когда-нибудь эта голова, что делать будешь? Никто другой из связистов с тобой не сработается. Максимум полгода, потом гарантированно либо в цинк, либо в дурдом!

– Закройся, Олег! Занимайся своим делом.

В 8.50 московского времени «Як-40» начал снижение. Пашин посмотрел в иллюминатор, но крыло мешало что-либо разглядеть внизу, пришлось перебраться вперед. На этот раз мешали облака. И только перед самой посадкой подполковник увидел буро-желтую степь. И ни одного населенного пункта.

Вскоре самолет коснулся земли и тут же запрыгал и завибрировал, гася скорость. Стало ясно, что посадку он совершил на грунтовую полосу.

Остановившись, раскрыл хвост, спустив трап.

Пашин с Лески вышли из салона. Вокруг полупустыня, небольшой кишлак в стороне, старая вышка управления полетами, ныне явно бездействующая. Ни одного локатора, ни высотомеров, ни дальномеров, какой-то сарай справа, видимо, бывшее здание местного аэропорта.

С противоположной стороны ряд наполовину разобранных самолетов «Ан-2», «кукурузников», остов вертолета «Ми-2» и столбы со стертыми временем красно-белыми полосами. Заброшенный аэродром. Подходящее место для промежуточной посадки самолета-фантома!

Из-за вышки, сильно пыля, показался «Урал»-топливозаправщик. Он подошел к самолету. Из кабины вышли двое то ли киргизов, то ли корейцев. Они сноровисто развернули шланги, в течение нескольких минут вогнали в баки самолета почти четыре тонны керосина. Так же быстро свернулись, молча сели в свой допотопный «Урал» и упылили за вышку.

Из салона Глебов позвал Пашина с Лески:

– Господа, экипаж просит всех занять свои места! Через несколько минут взлет.

Лески проговорил:

– Оперативно сработано. Видимо, Гурбани вовсю хозяйничает на территории бывшего Союза, а, подполковник? Как такое возможно, что у него практически везде есть свои люди? – Пашин взглянул на британца, но тот сам ответил на свой вопрос: – А потому, дорогой подполковник, что Гульбеддин имеет очень много денег. Откуда они у него? С маковых и конопляных плантаций. И реализует дурь пуштун в Таджикистане, свободно проходя все ваши непроходимые заслоны на Пяндже! Почему русские позволяют непосредственно у своих границ производить тонны наркотика? Почему не уничтожают их авиационными или ракетно-артиллерийскими ударами? Ведь это возможно и вполне законно, особенно сейчас, когда в Афганистане находятся янки. Уж с американцами ваши власти всегда могли бы договориться. Но не договариваются и бездействуют. Почему? Да потому что вашим властям, отдельным ее чиновникам также очень нужны деньги, большие деньги. Отсюда и пособники Гурбани. Я, честно говоря, удивлен, что вам разрешили провести акцию устранения Гульбеддина. Видимо, кто-то из высших чинов проспал тот момент, когда ваше руководство пробило нужное решение. Иначе, как мне кажется, не видеть бы вам Гурбани как собственных ушей. Несмотря ни на что! Ни на затопленный город, ни на угробленный пассажирский лайнер, ни на катастрофу на химическом объекте! Для чиновников, очень любящих деньги, все эти катаклизмы просто забава Гурбани. А раз он платит, то отчего не закрыть глаза на его чудачества? Вот так, подполковник! Мне жаль, что вы, профессионал высочайшего класса, служите ТАКОЙ власти. При желании вы могли бы найти себе и более достойное применение.

– Уж не хочешь ли ты перевербовать меня, Лески?

– Ну что вы! Такие, как вы, не продаются! Такие, как вы, предпочитают умереть за Родину, невзирая на то что их собственная власть нещадно разворовывает и губит эту Родину! Вот кто ваш первоочередной противник, подполковник! Ваши же зарвавшиеся чиновники! А перевербовка? Нет! Она, к сожалению, не для вас!

Лески улыбнулся.

Пашин приказал:

– Вперед в салон, идеолог высокой нравственности!

В 10.02 «Як-40» вновь поднялся в воздух, резко набирая высоту. И уже спустя двадцать минут внизу раскинулась голубая гладь моря. Каспий!

Григорию стал понятен замысел пилотов. Они решили войти в акваторию Каспийского моря на стыке границ России, Азербайджана и Туркмении. В этакую нейтральную полосу. Минут через сорок за туркменским Красноводском, или теперь городом Туркменбаши, «Як-40» повернет влево и пойдет над отрогами Копет-Дага, ближе к Ирану. И вновь самолет будет балансировать то на этой, то на той территории, что не замедлит сказаться на системах ПВО обоих государств. Туркмены посчитают, что нарушитель над иранской территорией, персы – что над туркменской. А тем временем, достигнув района Кушки и уйдя вправо, самолет окажется уже над Афганистаном. И не нужны никакие согласования с войсками ПВО. Все просто как дважды два. Интересно, над Россией этот лайнер был под контролем с земли или наши зенитчики и локаторщики его тоже прохлопали? И все же будем надеяться, что наша славная ПВО вела нарушителя, имея соответствующие инструкции руководства антитеррористической Службы. Иначе как-то грустно получается.

Лайнер между тем следовал по маршруту, точно просчитанному подполковником спецназа. Как только отошли от моря, слева появились туркменские истребители. Но они никаких мер не предпринимали, лишь прошли параллельным курсом и скрылись в синеве совершенно безоблачного южного неба. Иранская авиация себя не обнаружила. Да и вообще, персы слабо охраняли свою границу, передав функции пограничников отвесным скалам и бездонным ущельям грозных и непроходимых горных массивов. В принципе, правильно делали.

Лески получил сигнал от командира экипажа. Через полчаса поворот направо и снижение. Прибытие в пункт назначения приблизительно в 11.55 местного времени. Хорошо, что группа прибывает в район применения в полдень. Где-то до четырех часов местная жара особо не достает, хотя пригревает неслабо. Но вот с 16 и до 21 часа наступает настоящее пыльное пекло. Не всякое оружие выдержит режим интенсивного ведения огня при температуре в 50 с лишним градусов на солнце. Да и в тени она ниже всего на пару-тройку делений термометра.

«Як-40» наклонился вперед, что означало – пилоты, совершив маневр разворота, начали снижение.

Примерно через полчаса шасси белоснежного «Як-40» коснулись бетонки когда-то – в восьмидесятые годы – советского военного аэродрома. Сейчас это был афганский аэродром. Вернее, то, что от него осталось. Но он функционировал и по всем правилам сумел принять «Як-40».

После короткой пробежки лайнер замер на самом конце взлетно-посадочной полосы. Затем, взревев двигателями, двинулся влево на боковой проезд. Развернулся, вновь остановился рядом с площадкой, на которой красовался истерзанный работяга «Ми-8» ядовито-желтого цвета модификации МТВ, что означало пригодность этой винтокрылой машины к использованию в условиях жаркого климата и высокогорья. В принципе, это была новая модель. Следовательно, вертолет был из арсенала Ахмад-шаха Масуда, активно получавшего военную помощь в его борьбе с чумой талибана. Хвост лайнера раскрылся, трап опустился. Группе пора было покинуть самолет. И Лески поднялся первым. Он и должен был выйти первым с Бриджем, однако место Эшли занял Пашин, который перед выходом обратился к британцу:

– Наступил момент истины, Лески! Считаю необходимым еще раз предупредить. Какие-либо непонятные мне движения, жесты, фразы, и ты – труп.

Британец спокойно посмотрел на командира спецназа:

– Как это у вас говорится, не надо перетирать перетертое? Так?