Ночной поезд в Мемфис - Элизабет Питерс

— Хватит! — воскликнул Фейсал. — У нас нет времени для взаимных упреков. Джонни, ты обещал вытащить меня из этой передряги...

— Джонни?! — повторила я. — Какая прелесть! Почему ты никогда не позволял мне называть тебя Джонни?

— Ему я тоже никогда этого не позволял. Это просто неуклюжая попытка разжалобить меня напоминанием о нашей студенческой дружбе.

— Тогда я могу называть тебя «мои Голубые Глаза».

Я думала, он не поймет намека, но, оказывается, опека Шмидта распространилась куда дальше, чем я предполагала. Непосредственный, беспечный взрыв хохота так преобразил его лицо, что в крепостных стенах, которые я возводила вокруг себя, появилось еще несколько трещин. Нечасто мне доводилось видеть его таким.

— Я никогда не забуду удовольствий, которые нам выпало пережить вместе, — заверил он меня.

— Ради Бога, о чем это вы?.. — начал Фейсал.

— Тебе незачем знать. Факт в том, старина, что я не могу вытащить тебя, не вытащив себя самого, а единственный способ сделать это — перейти на сторону противника и стать в ряды стражей закона и порядка. До тех пор, пока наши бывшие сообщники не будут благополучно упрятаны в самую надежную тюрьму, никто из нас не сможет чувствовать себя свободным. — Он вздохнул: — Забавно, не правда ли? Под давлением обстоятельств, увы, мне неподвластных, стать честным человеком...

— Пусть это тебя не слишком гнетет, — посоветовала я, — утешайся тем, что не моральные соображения, а чувство самосохранения вынудило тебя принять это болезненное решение. Восстановить доброе имя, правда, будет несколько труднее. Что ты теперь собираешься делать?

— Хороший вопрос. — Джон потер лоб. — Фейсал, сколько жандармов состоит на службе у Бленкайрона?

— Слишком много, — последовал неутешительный ответ. — У него достаточно денег, чтобы купить несколько стран средних размеров. На то, чтобы купить нескольких бедняг, пытающихся содержать семьи на жалкую зарплату, требуется куда меньше. Есть там и честные люди, но я их не знаю, к тому же они считают деятельность Бленкайрона величайшим событием для Египта со времен открытия гробницы Тутанхамона. Наше слово против слова Бленкайрона не будет ничего стоить.

— У меня есть кое-что, помимо слов, — тихо сказал Джон, — но, думаю, это нужно отвезти в Каир — прямо в министерство и американо-египетскую ассоциацию археологов.

— Они установят наблюдение за аэропортами и вокзалами, — трезво возразил Фейсал. — Полагаю, они уже знают, что ты на свободе?

— Правильно полагаешь. Надо ехать на машине.

— У меня нет машины, — сказал Фейсал, — и не надейся, что я стану красть ее для тебя. У меня и так полно неприятностей.

— Сколько у нас денег? — спросил Джон.

У меня оказалось больше, чем я думала. Поджав губы, но без возражений Фейсал выложил свои сбережения, накопленные тяжким трудом, — несколько сот египетских фунтов. У Джона в бумажнике нашлось всего лишь несколько фунтов. Это его избитый прием: когда нужно платить, у него не оказывается ни гроша, но на сей раз я удержалась от язвительного замечания — у Джона действительно не было возможности прихватить свой багаж, когда мы убегали.

— У Шмидта будут деньги, — сказала я. — Он собирался обменять дорожные чеки.

Джон начал было что-то говорить, но я пресекла все его возражения:

— Без Шмидта я никуда не поеду. Мы должны заехать за ним.

— Разумеется. — Джон поднял бровь. — Ты ведь не думала, что я брошу Шмидта на растерзание волкам? И прежде чем обрушивать на меня страстные и несправедливые обвинения, вспомни, пожалуйста, что это я вытащил его из проклятого бленкайроновского дома и перевел в... черт, надеюсь, он уже не в «Уинтер пэлэс»?

— Нет. Он...

— Держи. — Джон вручил Фейсалу пачку денег. — Ты должен нанять машину.

— Но меня они тоже будут искать, — запротестовал тот.

— Не так усердно, как нас. Постарайся раздобыть какую-нибудь колымагу с четырьмя колесами и остатками тормозов, если сможешь. И не трать времени попусту.

Фейсал вышел, качая головой. Бабуля, да благословит Господь ее доброе сердце, желая загладить свою вину передо мной, шмыгала туда-сюда с подносами и бутылками.

— Итак, — сказал Джон, протягивая руку за банкой пива, — расскажи, что случилось после того, как Максик отпустил тебя.

— Ты собираешься употреблять алкоголь?

— Я определенно не собираюсь употреблять местную воду. Пожалуйста, дорогая, постарайся сосредоточиться на существенном. У нас мало времени, а мне нужно знать, как все происходило. Где ты наткнулась на Шмидта? Теперь уже очевидно, что он сумел тебя перехватить.

— Не сумел. Но ждал меня на выходе. — Я сделала краткий обзор событый, который он выслушал с ироничным и возмутительно бесстрастным интересом.

— Добрый старина Шмидт. Мы должны позаботиться, чтобы кто-нибудь наградил его медалью, и расцеловать в обе щеки. Ему это понравится.

— С меня было бы достаточно, если бы мы просто вытащили его из беды. Джон, я не верю, что он будет сидеть сложа руки. Если я не вернусь в ближайшее время, с него станет отправиться на поиски. Он попытается проникнуть в Институт, прикинувшись Джеймсом Бондом или...

— Едва ли даже Шмидт предпримет что-либо столь бесполезное. Он понимает, что лучший способ помочь тебе — это привлечь внимание к Бленкайрону. Что ему известно?

— Ну...

Джон проворчал себе под нос что-то явно неодобрительное.

— Черт возьми, — сказала я в свою защиту, — у нас не было времени на праздные разговоры. Он сказал о том, что, как он думает, известно ему, я поведала то, что известно мне, а потом... Ну...

— А что, по-твоему, ты знаешь? — очень мягко и вкрадчиво спросил Джон.

— Ну... Я думаю, Лэрри использует «Царицу Нила» для перевозки своей добычи. Ему нужно было избавиться от туристской группы, чтобы плыть быстро, без остановок. Причина изменения программы действительно связана с уровнем воды, он спешил пройти через шлюзы до...

— Никаких изменений не было. Все так и было задумано с самого начала.

— Ты знал?..

— Нет, не знал. Не важно, это мелочи. Пока ты излагаешь все правильно. Как только теплоход прибудет в Каир, добыча — как удачно ты нашла слово! — будет перевезена в аэропорт. Думаю, излишне говорить, что Бленкайрон владеет одной или двумя авиакомпаниями.

— И что луксорский аэропорт слишком мал для больших грузовых лайнеров.

— Умница.

— Сколько ему понадобится времени, чтобы... Какой-то звук за дверью заставил меня мгновенно замолчать. Это был Фейсал.

— Один мой друг пошел за машиной, — объявил он. — Приведет ее примерно через час.

— К тому времени как он приедет, мы должны быть готовы, — сказал Джон.

Он через голову стянул галабею. У Фейсала дыхание перехватило.

— Нужно вызвать доктора. Или отвезти тебя в больницу.

— О, да, — ответил Джон, — могу себе представить, как я объясню врачу, что по рассеянности упал на ломтерезку. Что мне нужно, так это чистая рубашка.

Старая рубашка пристала к коже в тех местах, где кровь засохла. На сей раз Джон подавил в себе искушение изобразить нечто театральное, он просто рывком снял ее с себя, издав лишь несколько сдержанных мужских стонов. Картина, которую во всей ее ужасной полноте я тоже видела сейчас впервые, была сама по себе настолько устрашающей, что никаких театральных эффектов не требовалось. Фейсал в испуге отшатнулся и закрыл глаза. Он, конечно, человек сострадательный, но меня посетила догадка, что, кроме этого, он представил себя на месте Джона. Подозреваю, и Джон неспроста обнажился перед своим невольным союзником: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Я не вызывалась оказывать первую помощь, меня назначили. Мне не впервой было ставить заплатки на Джоне после несчастных случаев, связанных с его работой. Иногда требовалась помощь и посерьезнее, но здесь было совсем другое — не случайные раны, а последствия предумышленного садизма. Чем меньше говорить об этом, тем лучше. Джон был достаточно любезен, чтобы стонать и орать как можно больше, — так мне было немного легче. Немного.

— Итак, что теперь? — спросила я, бросая на кровать рулон пластыря и ножницы. — Ведь у вас, Фейсал, наверняка нет париков, накладных усов и прочих карнавальных аксессуаров?

Джон, продолжавший невнятно бормотать проклятия не мог упустить возможности просветить невежду:

— Искусство изменения облика... — начал он.

— Я не желаю выслушивать твою лекцию об искусстве изменения внешности.

— Я тоже, — поддержал меня Фейсал. — Но в том, что сказала Вики, есть резон. Я выйду и куплю...

— Нет времени, — оборвал его Джон. — Как я уже заметил, искусство изменения внешности основывается скорее на умении держаться, на манерах, а не на примитивном использовании аксессуаров. Давайте посмотрим, что имеется под рукой.

Найти подходящую одежду для Джона оказалось нетрудно: они с Фейсалом были приблизительно одной комплекции. Фейсал энергично запротестовал, когда Джон выбрал для себя его лучший, сшитый в Каире на заказ костюм, но бунт был тут же подавлен: