Игры богов - Мэри Филлипс

Цербер был огромным. Артемида видела игру мощных мышц под лоснящейся черной шкурой, толкающих пса навстречу ей. Его тело было сжатым шаром энергии, готовым взорваться. Каждая из лап напоминала дерево с корнями из изогнутых железных когтей. Вместо хвоста у Цербера извивалась змея толщиной с туловище Артемиды, она издавала зловещее шипение, которое пронизывало воздух подобно воинственному кличу. Морды чудовища были под стать всему остальному: огромные, страшные, с горящими красными глазами размером с ее кулак, с кожистыми губами, которые разошлись, обнажив зубы с ее ладонь, острые, как только что наточенные лезвия. Изо всех трех ртов капала на землю густая пенящаяся слюна. Две боковые морды обнюхивали все вокруг, но третья, средняя, не мигая, смотрела в глаза Артемиде.

— Так, значит, вот какие здесь песики, — выдохнула Артемида.

Не дожидаясь, пока чудовище ринется в битву, она бросилась на него, в три прыжка набрала нужную скорость, взлетела в воздух и выбросила обе ноги вперед. Подошвы ее обуви впечатались в глаза центральной морды, ослепив ее, но две другие морды мгновенно повернулись к ней, оскалив клыки, готовые рвать ее плоть.

34

Нил бежал во весь опор. До него доносились звуки ужасной битвы, которая разразилась у него за спиной, — рычание, сотрясавшее почву подобно землетрясению, и пронзительные боевые кличи, которыми оглашала воздух Артемида. Нил знал, что, если Артемида падет, он неизбежно станет десертом к главному блюду, ведь он не сможет оказать Церберу такое сопротивление, на которое была способна Артемида. Оставалось только одно — удалиться от места битвы и от чудовища на максимальное расстояние. К тому же Нил не испытывал ни малейшего желания узнать, как выглядит этот Цербер — имело значение лишь то, что он был не прочь съесть его душу.

Он не знал, где находится и куда ему следует направляться, а потому решил по возможности двигаться прямо. Бежать было легко — он совсем не уставал. Когда он проносился мимо мертвых, они неизменно удивленно смотрели ему вслед, как будто не могли понять, что он здесь делает и кто он такой. Сначала Нил решил, что причина этого заключается в халате, который все еще был накинут на его плечи, но потом обратил внимание, что многие из мертвых также были в ночных рубашках, халатах и нижнем белье. В конце концов он понял, что все дело в скорости перемещения: он бежал, а все остальные лишь тащились кое-как. Кроме него, здесь никто никуда не спешил: спешить им было просто некуда. Нил же не имел права забывать о времени. Правда, когда он встречал на пути маленьких блондинок, то замедлял бег, чтобы убедиться, что это не Элис. Но Элис не было.

Улицы все не заканчивались. Они были утомительно однообразны, но Нил, к счастью, не уставал. Ему казалось, что он плывет по странному, повторяющемуся сну, в котором все выглядит нереальным — даже он сам. Быть может, он и впрямь спит и видит сон? Но когда этот сон начался? Когда он оставил свое тело в ледяной постели, а его душа следом за Артемидой отправилась в холодный черный день? Когда в его квартире появился Аполлон, чтобы упасть на пол, забрав с собой солнце, а также неверие Нила? Когда он увидел в небе лицо старика и молния сразила Элис? Когда его жизнь в последний раз была настоящей? Нереальность происходящего словно подчеркивала, насколько ложным было его чувство безопасности — ему казалось, что все вокруг понятно и очевидно, а люди, которые считают иначе, лишь легковерные глупцы. Но легковерным глупцом оказался прежде всего он, считавший, что все на свете элементарно поддается объяснению.

Эти мысли подстегивали его, не давая сбросить ход, но затем он осознал, что вокруг кое-что изменилось. До сих пор он бежал между двумя бесконечными рядами домов в стиле а-ля тюдор, по дороге, которая время от времени пересекалась с точно такими же улицами. Теперь же он понял, что у этих улиц все-таки есть конец. Пока что он не видел его — шеренги домов по-прежнему уходили за горизонт, — но у Нила появилось чувство, что в какой-то точке эти шеренги должны оборваться и что рано или поздно он этой точки достигнет. Несомненно, у этого мира был край, и он с каждым шагом приближался к нему.

Нил не знал, с какой скоростью и как долго он бежит, но, добежав до последних домов, он стал замедлять бег и в конце концов остановился. Как и обещала Артемида, перед ним лежала река. Она словно скальпелем обрезала эти нелепые предместья. Река была очень широкой, а ее воды — черными. Нил видел противоположный берег, но в туманной полутьме разглядеть там что-то было невозможно. Когда асфальт улицы закончился, берег под его ногами словно поглотил свет — куда хватало взгляда, тянулась плоская, безжизненная вода. Вокруг не было ни души, лишь молчаливая река быстро катила свои воды.

Впрочем, здесь было еще кое-что — но Нил не сразу обратил на это «кое-что» внимание. Он вдруг осознал, что ощущает реку — ледяную сырость воздуха, холодный запах воды и резкий острый вкус во рту. Несомненно, река была реальной и материальной — хоть это и казалось невозможным.

Ощущая странную неловкость, Нил прочистил и без того чистое горло. Над спокойной водой разнеслось гулкое эхо.

Но ничего не произошло.

— Эй! — крикнул он, чувствуя себя еще более неловко.

По-прежнему ничего. А чего он, собственно, ожидал? Все же он говорит с рекой!

— Эй! — снова выкрикнул он, думая об Артемиде, которая вела смертельный бой с каким-то отвратительным чудовищем, на которое он даже побоялся взглянуть. А он здесь пытается разговорить реку…

— Вы Стикс? — громко спросил Нил.

Появилась женщина. Нил так и не понял, откуда она взялась и где именно находится. Она была то ли в реке, то ли над ней, то ли являлась частью реки. У женщины были длинные, прямые черные волосы, струившиеся подобно воде, на ней было стильное, на взгляд Нила, черное одеяние, незаметно переходившее в воду, а кожа на изящных плечах и лице была настолько белой, что казалась чуть зеленоватой. Глаза и губы женщины были черными.

— Я Стикс, — произнесла она.

— Вы река? — спросил Нил.

— Я река, — ответила женщина.

Без сомнения, голос доносился из ее рта, но одновременно он исходил от самой реки.

— Я Нил, — представился Нил. — С… с Земли. Если, конечно, мы не на Земле. Вообще-то я из графства Эссекс, но сейчас живу в Лондоне.

— Ты живешь? — спросила Стикс — или река. — То есть ты еще не умер?

Нил замялся. Он явно сболтнул лишнее — причем в самом начале разговора! Судя по всему тому, что ему рассказывала Артемида, живые не были желанными гостями в подземном мире — нарушители, которых здесь ловили, обычно подвергались чудовищным карам. Скажем, их душу съедали заживо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});