Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды - Александр Архангельский

Примерно так ведет себя современное человечество; оно хочет полностью обезопаситься от любых случайностей, гарантировать себе сегодняшнее состояние и неостановимый прогресс. Ради этого готово на смерть чужой старухи, общение с тенями забытых предков и отказ от любых идеалов.

Западная цивилизация продолжает говорить о безусловном принципе прав человека, о свободе как естественной основе жизни – и последовательно закрывает глаза на полное личностное бесправие там, где есть финансовый или армейский интерес. Будь то Китай с его невероятным ростом и невероятным же контролем за каждым. Будь то Россия с ее жестко подавленной информационной системой и тотальными приписками на выборах. (Многие считали, что приход иностранных совладельцев в состав российских медиахолдингов переменит ситуацию; не тут-то было, зона действия общественной репутации – Запад, а за его пределами свободолюбивые корпорации находятся как бы вне зоны действия сети.) И тем более тоталитарный Пакистан или фашизоидная Эстония – имею в виду не народ, а правящую элиту этой славной страны. Распространяется влияние спецслужб; по сантиметру, по миллиметру, но личные свободы неуклонно сдают позиции всеобщему контролю, оправданному жаждой безопасности. Отказавшись некогда от религиозных ценностей веры ради светских ценностей прав человека – во имя свободы, Запад медленно и постепенно, но все же начал жертвовать свободой и правами – ради контроля и безопасности.

Россия, напротив того, честно порицает правозащитные штучки, зато хвалит православные традиции. Даже министр иностранных дел Сергей Лавров сочиняет статью, где о нашей внешней политике пишет в терминах Уварова и Горчакова, а Нагорную проповедь приравнивает к вертикали мироздания. Но если отвлечься от слов и посмотреть непредвзято на дела, станет ясно, что православие тут решительно ни при чем. Независимо от личных воззрений наших вождей, которые не обсуждаем, потому что не наше дело разбираться с их бессмертными душами. При чем – лишь паталогический страх перед любыми переменами, поскольку они рискованны; налицо тотальное неверие в возможности России развиваться. Сохранить бы то, что есть… Любой ценой.

Ценой отказа от гражданских свобод. Ценой новой гонки вооружений – не соотнесенной с реальными военными потребностями и долгосрочными экономическими возможностями; «Булава» проносится над миром, стратегические бомбардировщики готовы подняться в воздух на боевое дежурство… Ценой всеобщей подмены понятий, ценной создания фантасмагорической картины мира, в которой против русского мира направлено все и такие мощные, грозные враги, как Грузия и Балтия, спят и видят, как бы захватить нас – и переправить в лапы вашингтонского обкома. Разумеется, как тут обойтись без новых опричников по имени «наши» (словцо терминологически возникло как раз в опричных грамотах эпохи Грозного царя). Они героически защитят нашу волю; а наша воля – ни во что не верить и усердно креститься, чтобы пронесло.

Разумеется, никакого греха в том, чтобы стелить соломку, отодвигать угрозы, управлять кризисами, – нет. Никто не обязан сладострастно отдаваться катастрофе; оно, пожалуй что, и вредно – с любой точки зрения, от церковной до медицинской. Но разменивать свою свободу, данную от Бога, – свободу развиваться, свободу иметь личные убеждения, свободу приумножать таланты, свободу жить за пределом кротовьей норы – на какие бы то ни было гарантии есть предательство. По отношению к Провидению. Если вы верующий. Или к судьбе. Если вы верите в то, что не верите. Запад, перестающий печься о праве личности и передающий системы управления погоновожатым, незаметно перестает быть Западом. Россия, забывающая о Царстве Небесном ради земного покоя и позволяющая вождям присваивать то, что принадлежит исключительно Богу, – тоже не вполне Россия. Русские церкви всегда были Бог-постами, постоянным напоминанием о том, что ничего окончательного на земле нет и быть не может: процесс творения – не завершился.

Но современный мир, что западный, что восточный, предпочел обустроить себя по принципу безумного чаепития; насвинячили, запачкали чашки и ложки – пересаживаемся к следующему прибору. Заранее зная, что когда-нибудь чистые тарелочки закончатся и мы зависнем над собственной грязной посудой. Но не в состоянии предугадать, в какой именно это момент случится.

…Так будет в октябре очередное сотрясение рынков или все-таки нет?

Зачем раскрыто дело Политковской?

На неделе между 27 августа и 2 сентября. – Генпрокуратура объявила о раскрытии убийства Политковской. – Министерство обороны уволило из Вооруженных сил начштаба космодрома Плесецк Константина Чмарова, который исполнял обязанности начальника космодрома в тот день, когда пьяные офицеры избили ногами и бляхами ремней рядовых Дзгоева и Синконена; последний от побоев умер.

Три дня назад генпрокурор товарищ Чайка сообщил президенту о раскрытии дела Политковской. Вчера объявлено о задержании подозреваемых, названы их имена, нарисована схема взаимного подчинения. Сегодня двоих обвиняемых уже отпустили – не хватило улик. И нас захлестнула волна комментариев. Причем захлестнула извне, что понятно. Внутри страны жанр комментария неуклонно уступает место жанру пересказа. Лучше с одобрительной, доброй интонацией, но можно и равнодушно. Главное, без лишних умствований. Западникам же умствовать пристало; они – стараются. Но общий смысл произнесенного на разные лады и в разных вариациях сводится к одной нехитрой мысли: Чайка намекнул на Березовского, а значит, дело не раскрыто, и вообще все это полная ерунда, ибо заказано Путиным в целях борьбы с ненавистным ему олигархом. Читайте «Дейли телеграф» и «Таймс», «Нью-Йорк таймс» и заявление «Репортеров без границ» – всюду примерно одно и то же.

Попробуем пойти другим путем. В полном соответствии с правилами, которым учат на первом курсе журналистского факультета. Отделяя факты от комментариев. Вопрос: что в заявлении товарища Чайки было комментарием? Ответ: а вот про Березовского – как главного заказчика – и было. Но что же при этом было фактом? То, что обвинения предъявлены а) чеченскому семейному клану, б) подполковнику ФСБ, в) оперативникам и г) милицейскому борцу с этнической организованной преступностью, который успел убежать.

Достаточно всмотреться в этот список непредвзято, чтобы понять: не комментарий важен. А важен набор предъявленных обществу ролей. Даже если какие-то персоналии в списке арестованных и подозреваемых изменятся, даже если выяснится, что кого-то из них притянули к делу напрасно, а нужно было притянуть других – все равно: сам состав преступной группы очевиден и говорит о многом. Он говорит о том, что чеченские исполнители действовали не сами по себе, а под чутким руководством великодержавных чекистов и милицейских; что изначальное решение или, по крайней мере, оперативные планы разрабатывались и координировались людьми в погонах; что система не осталась в стороне от черной работы. Смыслом которой было не убийство конкретного человека и не месть за публикации, а уничтожение символа. Символа свободной оппозиционной журналистики. Символа, который так важен для Запада – и почти безразличен для большинства россиян. Хорошо это говорит о россиянах или плохо, но факт остается фактом: за пределами узкого правозащитного круга и обидчивых властных элит Политковская была известна мало; имя слышали, чем занимается – не интересовались.

Когда понимаешь это, становится ясным, насколько условна, наивна и (или) формальна фраза прокурора про то, что за убийством Политковской стоят те силы, которые хотели бы разрушить стабильность, вернуться к олигархической дикости и проч. Вернуться, может статься, и хотели б, но точно что ни на какую дестабилизацию они не рассчитывали и рассчитывать не могли. Смерть Политковской должна была подействовать на заграницу, там поднять волну возмущения и оставить по себе полный штиль в российской общественной атмосфере. Равно как последовавшая за нею гибель Литвиненко. Если бы, не дай бог, удалось покушение на Гайдара в Ирландии, той же осенью 2006 года, цепочка окончательно замкнулась бы; мир был бы поставлен перед фактом: российские спецслужбы руками несистемных негодяев, будь то кадыровцы или березовцы, ведут необъявленную войну против цивилизованного мира. И Путин оказался бы окончательно под колпаком.

Кто в этом мог быть заинтересован? (От фактов, описав круг, окончательно возвращаемся в сферу зыбких комментариев.) Во-первых, те внутри страны, кто хочет сохранения статус-кво любой ценой. И не желает допустить рискованных перемен. Во-вторых, те за ее пределами, кто понимает: если режим потеряет главное свое преимущество, незыблемую личную легитимность первого лица, он начнет постепенно трещать по швам. Вот вам две прорези в сочинском фотоплакате на тему преемственность власти; сами решайте, кто готов вставить в эти прорези свои приятные физиономии. И нужно понимать, что эти люди, эти силы умеют договариваться между собой, даже если друг друга люто ненавидят и готовы до и после договора вести войну на взаимное уничтожение. Так что неуместна ирония газеты «Индепендент» насчет того, что «если поверить заявлениям Чайки, значит, сотрудники российских спецслужб находятся в подчинении у Березовского»; в подчинении не в подчинении, а если нужно будет перемигнуться – перемигнутся.