Дневник для Стеллы - Джонатан Свифт

22. В город я нынче пришел поздно и пообедал с моим другом Льюисом. Мне встретился Уильям Конгрив, которому велено было явиться в казначейство вместе с его собратьями — комиссионерами по винным откупам. Я нередко упоминал его с приязнью лорду-казначею, и Конгрив сказал мне, что после того, как они отчитались по поводу дела, ради которого за ними посылали, милорд отозвал его в сторонку и говорил с ним с большой учтивостью, обещая свое покровительство. Бедняга сказал, что он был крайне изумлен добротой милорда, — в последние годы с ним так худо обращались, и просил меня сказать это милорду, что я и сделал нынче вечером и от всего сердца рекомендовал его. Милорд заверил меня, что он весьма почитал Конгрива и будет всегда к нему расположен и посему постарался рассеять его тревогу и неуверенность, так как знал, что ходят слухи, будто бы он намеревается сместить всех и, в частности, Конгрива[543]; и это правда: бедняга говорил мне, что он этого побаивался. Расставшись с лордом-казначеем, я повидал Конгрива, поскольку знал, где он обедает, и рассказал ему о моем разговоре с милордом; так что я совершенно успокоил этого достойного человека, — вот доброе дело, совершенное мной сегодня. Я предлагаю милорду учредить общество, или академию для исправления и упорядочения нашего языка, чтобы он не менялся непрестанно, как это у нас происходит. Он чрезвычайно этим заинтересовался, точно так же как и декан Карлайла, и я намерен изложить свои предложения на сей счет в виде письма[544] лорду-казначею и опубликовать его. Милорд отнесся к моему намерению одобрительно. Вчерашний «Экзаминер» был из рук вон плох, а на прошлой неделе — весьма посредствен, хотя кое-какие проблески прежнего духа в нем все же проглядывали, словно кто-то ему подсказывал; однако вчерашний — это жалкая пачкотня, совершенно очевидно, что рука переменилась.

23. Я не был сегодня в Лондоне, потому что вместе с доктором Гастрелом[545] был приглашен на обед к моему соседу — декану Карлайла. Так что я понятия не имею о том, что происходит на свете, одним словом, обычный сельский житель. Не стыдно ли вам обеим отправляться на лоно природы тогда же, когда и я, и оставаться там десять дней, точно так же, как и я, обезьянки вы эдакие? Но я ни разу не ездил верхом, ведь я не держу лошадей, а наша карета была неисправна, так что мы поехали и вернулись в наемной. Оставите ли вы за собой свою квартиру, отправляясь в Уэксфорд? Полагаю, что да, ведь едва ли вы пробудете там больше двух месяцев. Нынче вечером я гулял в окрестностях нашего городка, и, должен признаться, это довольно гнусное место для прогулок. Я подумываю о том, чтобы покинуть Челси и возвратиться в Лондон, поскольку все ирландцы изволили уже отбыть восвояси. Форд уезжает через три дня. А чем развлекается Дингли, в то время как Стелла ездит верхом? Трудится или читает, или гуляет? Читает ли когда-нибудь Дингли вам, Стелла? Брали ли вы с собой в деревню хоть какую-нибудь книгу? Или вы все это оставили дома? Признайтесь! Ну что ж, мне пора в постель, уже двенадцатый час, а я теперь укладываюсь спать рано; нынче вечером я ничего и никому, кроме МД, не писал.

24. Стрэтфорд, я и пасторальный Филипс, только что возвратившийся из Дании[546], обедали нынче у Форда, который уже заплатил за дорогу и во вторник уезжает в Ирландию. Граф Питерборо возвратился из Вены один, без единого слуги, он их всех растерял в разных немецких городах. Четыре дня тому назад я получил от него письмо из Ганновера, в котором он просил меня немедленно ответить ему в его дом в Парсонс-Грин, в пяти милях отсюда. Я никак не мог взять в толк, что это за причуда, пока не узнал, что он уже приехал. Он отправил письмо с нарочным, а сам прибыл в Англию раньше, обогнав его. Уже за пятьдесят человеку, а он все такой же неугомонный, впору двадцатипятилетнему. Я его еще не видал, и не знаю, когда увижу и где его искать.

25. Бедный герцог Шрусбери был очень болен лихорадкой, и мы все чрезвычайно за него тревожились. Благодарение господу, теперь ему лучше. Обедал я с леди Эшбернхем, а самого милорда не было дома. Она очень славная девочка и всегда была моей любимицей. Стерн говорит, что он попросил приятеля разыскать вашу посылку в Честере и взять ее с собой. Боюсь, что ему откажут в казначействе, потому что его ходатайство поступило туда прежде, нежели о нем похлопотали. Сам я тоже намеревался замолвить за него словечко, но только в поддержку других; что же карается до всех его друзей, то они ничем ему не помогли. Однако ради вас я сделаю для него все, что в моих силах, и завтра с этой целью повидаюсь с секретарем казначейства.

26. Сегодня за обедом у лорда-казначея собралась большая компания. Прайор никогда своего не упустит: он куда более ловкий придворный, нежели я, и мы со дня на день ожидаем, что он будет назначен комиссионером по таможенным пошлинам. Говорят, что в непродолжительном времени еще множество должностных лиц будет смещено со своих постов. Лорда-казначея порицают за медлительность в этом деле, однако, думается мне, он мешкает неспроста. Моего соседа Эттербери все еще кормят обещаниями, хотя место декана Крайстчерч-колледжа вот уже шесть месяцев как пустует, и Эттербери, конечно, весьма этим раздражен. Вы сейчас, я думаю, готовитесь к поездке в Уэксфорд, и бедняжка Дингли вся в заботах и волнениях и то и дело бранится. Как долго вы там пробудете? Окажусь ли я в Дублине до вашего возвращения? Не падайте и не ушибайтесь, и не переверните карету. Любите друг друга, будьте примерными девочками и пейте за здоровье Престо воды, мадам Стелла, и добрый эль, мадам Дингли.

27. Секретарь взял с меня слово, что я приду к нему сегодня на обед, нам предстояло обсудить с ним множество всяких дел, но вместо этого он явился только к четырем и привел с собой Прайора, совсем забыв о нашем уговоре, и мы так с ним ничего и не сделали. Я оставил его в восемь и, зайдя к миссис Ваномри, чтобы переодеться, застал там cэра Эндрю Фаунтейна за ломбером с леди Эшбернхем и леди Фридерикой Шомберг, а леди Мери Шомберг[547] и леди Бетти Батлер и прочих за беседой; это напомнило мне, как бывало декан, Стойты, Уоллсы и Стелла сидели за картами, а мы с Дингли наблюдали за их игрой. Я, как последний олух, проторчал там до десяти. Леди Эшбернхем чем-то напоминает Стеллу, поэтому я помогал ей и желал хороших карт. Уже поздно.

28. Так-с, однако мне уже пора ответить на письмо от наших МД. Приближается суббота, а я еще не исписал даже эту страницу. Престо, право же, стал изрядным лентяем, но через неделю Престо переедет в Лондон: так велел господин секретарь, и после этого мы с ним, по-видимому, отправимся на несколько дней в Виндзор, где у него будет досуг поразмыслить над одним делом, которым мы с ним теперь заняты. Сегодня наше Общество (его не следует называть клубом) обедало у господина секретаря; нас было только восемь человек, а остальные либо прислали свои извинения, либо находились в отъезде. Мы просидели до восьми и выработали устав нашего Общества, а потом я пошел попрощаться с леди Эшбернхем, которая завтра уезжает из города, как и многие мои знакомые, так что Лондон теперь очень опустел. Сам я намерен совершать нынешним летом только непродолжительные поездки и не стану надолго отлучаться из Лондона. Дни становятся все короче. На фрукты нынче рассчитывать не приходится из-за урагана. Ваш герцог Ормонд все еще в Честере, и, возможно, что это письмо прибудет к вам одновременно с ним. Дело Стерна потерпело полную неудачу; в казначействе настаивают на том, чтобы оно было направлено обратно в Ирландию и рассмотрено местными таможенными чиновниками, и я, при всем своем влиянии, ничего не мог изменить, хотя чуть было не рассорился с секретарем казначейства, который доводится двоюродным братом лорду-казначею и мой добрый друг. Похоже, все шаги, которые он предпринимал до сих пор, были ошибочными; так, по крайней мере, говорят, что в сущности одно и то же. Я от души об этом сожалею и держусь мнения, что они неправы и обошлись с ним очень уж сурово, но ничего больше поделать не могу.

29. Стиль имел наглость написать мне, чтобы я уговорил лорда-казначея сохранить должность за одним из его приятелей; я, кажется, уже рассказывал вам, как они с Аддисоном удружили мне за все услуги, оказанные мной Стилю, и что я обещал лорду-казначею никогда больше не заступаться ни за одного из них. Обедал вместе с сэром Эндрю Фаунтейном у миссис Ваномри. Дилли Эш эти две недели был в Лондоне, я дважды видел его; он провел четыре дня в поместье лорда Пемброка, состязаясь с ним в сочинении каламбуров. Его физиономия в полнейшем порядке. Нынче вечером я провел два или три часа у лорда-казначея, который раз двадцать именовал меня доктором Томасом Свифтом: это его способ дразнить меня. Я оставил его в девять и к десяти добрался домой, как подобает джентльмену, а на ваше маленькое письмо, плутовки, отвечу завтра утром.