Секрет рисовальщика - Рольф Майзингер

— И все равно странно как-то получается! — резко прекратив заниматься приготовлением еды и уставившись на Синицына, сказал Щеглицкий.

— Что именно? — не понял лейтенант.

— Почему Джехангира не похоронили рядом с Тимуром?

— Ну, ты спросил, старший прапорщик! — наигранно возмутился Синицын. — Парень-то поди на целых тридцать лет раньше своего родителя почил. К тому же, я тебе уже зачитал…

— Шахрух умер тоже раньше Тимура, — не дал ему договорить Щеглицкий. — А похоронен рядом с отцом.

— И то верно, — поскреб подбородок лейтенант. — Но тогда вопрос нужно было бы поставить иначе. Почему Джехангира не перезахоронили позже, когда не стало Тимура? Слушай, Щеглицкий, а ведь это действительно странно! — Синицын даже поднялся и теперь раскачивался взад и вперед, сидя на корточках. — Что у нас получается? Тимур, потеряв своего первенца и к тому же самого любимого из сыновей, приказывает строить фамильную усыпальницу в Шахрисабзе. Так. Конечно же рассчитывая, что и он впоследствии будет погребен там же. Нам известно, что такова была его воля — быть похороненным рядом со своим любимым сыном! Однако все оборачивается совершенно по-другому. И отец с сыном обретают покой вдали друг от друга. И это несмотря на то, что приказы Тимура выполнялись беспрекословно. А уж последняя воля Гуригана считалась священной и значит, непременно подлежала исполнению.

В воздухе заманчиво запахло шашлыками.

— Что-то тут не сходится, — окропляя жарящееся мясо вином, пробубнил старший прапорщик Щеглицкий.

И снова наша группа была в полном составе. Майор Галкин прибыл в Самарканд последним. Его вечерний поезд задержался, и у нас имелось достаточно времени вдосталь наиграться в нарды. Пока не приехал начальник, о деле, которым мы все занимались вот уже почти две недели, никто не говорил. Галкин выглядел уставшим и потерянным. Но, приняв с дороги душ и сев, как всегда, во главе стола, открыл заседание легко и непринужденно:

— Надеюсь, хлопцы, что у всех все в порядке.

Мы согласно закивали.

— Тогда не будем терять времени и сразу же перейдем к делу. Синицын, Щеглицкий, начинаем с вас.

Лейтенант сообщил, что несмотря на то что найти Каюмова не составляло труда, они с Щеглицким оставили эту затею сразу. Прочитав его интервью в разных печатных изданиях, они убедились, что те похожи друг на друга почти дословно. А если учесть, что все возможные вопросы в средствах массовой информации ему уже давным-давно были заданы, они посчитали, что и выудить из старика что-либо новое у них вряд ли получилось бы. Поэтому сразу обратились к находящемуся в архивах киноматериалу. К сожалению, последний в деле по выяснению связи между проклятием, будто бы лежавшим на могиле Тимура Тамерлана, и началом Великой Отечественной войны, оказался совершенно бесполезным.

— Когда у них, по так и оставшейся невыясненной причине, на несколько часов пропал свет в усыпальнице, Каюмов вообще прекратил съемку, — с сожалением в голосе подвел итог Синицын.

— Не густо, — произнес майор.

Лейтенант в ответ лишь развел руками.

— Что у вас, мужики? — кивнул Галкин Стрижу.

— Нам удалось выяснить, что параллельно с гражданскими киношниками там велась съемка еще и сотрудниками НКВД. Ее мы пока не смогли посмотреть. Сейчас она находится в Ташкенте, в нашей лаборатории. Ребята приводят ее в должный вид. Обещали прислать к концу недели. Но самым главным является, пожалуй, другое. Скорее всего, слухи о предупреждениях каких-то там аксакалов насчет возможной угрозы для человечества в случае вскрытия могилы Тимура являлись чистой воды выдумкой.

— Вот как, — покачал головой майор.

— Да. Нам сообщили, что история с всезнающими старцами была попросту инсценирована.

— Значит, никакого проклятия и не существовало.

— Утверждать это наверняка мы по-прежнему не можем, — виновато улыбнулся капитан. — О проклятии говорит надпись на могильной плите. Есть такое упоминание и в старинных рукописях.

В этом месте Синицын и Щеглицкий дружно закивали головами.

— Получается, что наши расследования не продвинулись ни на шаг, что ли? — обратился Галкин ко всем сразу.

— Ну, так тоже нельзя сказать, — встал на нашу защиту капитан. — Многие факты указывают на то, что усыпальница Тимуридов местом обычным не являлась. Во всяком случае, до ее исследований в 1941 году. Возможно, какие-то аномалии там существуют и до сих пор. Имеются свидетельства…

— Послушай, капитан, — устало прикрыв глаза рукой, выдохнул Галкин, — нас сейчас не должны интересовать какие бы там ни были звуковые, магнитные или зрительные аномалии. Для нас важно выяснить один вопрос. Была связь, или ее не было! Ясно?!

— Разрешите, товарищ майор! — обратил на себя внимание Журавлев.

— А ты что скажешь?

— Думаю, что какая-то чертовщина там все-таки творится. Другое дело, что как-то с трудом представляется, что она могла повлиять на судьбу целой страны.

— Говори яснее, Журавлев!

— Мы с Дятловым обнаружили странную закономерность. Дело в том, что каждый год, начиная с июня и примерно до конца лета, в районе города, где расположен мавзолей Гур-Эмир, непонятным образом увеличивается смертность среди населения. Конечно, разговор здесь идет не о тысячах, и даже не о сотнях жертв. И все же она, то есть смертность, в любом случае намного больше, чем средняя статистическая. Такое впечатление, словно мы имеем здесь дело с какой-то локальной эпидемией.

— И болезнь тоже странная, — подал голос старшина Дятлов.

— В смысле? — заинтересовался капитан Стриж.

— Симптомами похожа на бубонную чуму, — перенял объяснения старший лейтенант. — Но уж точно не она.

— И, поди, все эти странности начались именно с момента вскрытия могилы Тимура? Это ведь тоже было в июне… — предположил майор Галкин.

— Нет, товарищ майор, — отрицательно покачал головой Журавлев, — все началось гораздо раньше. Первое упоминание о подобной эпидемии и именно в этом районе Самарканда мы нашли в записях какого-то фельдшера за 1878-й год.

— Тогда ничего не понимаю, — откинулся на спинку стула Галкин. — Получается, что нарытое вами мы тоже не можем пришить к делу.

— Выходит, что не можем, — согласился Журавлев. — И все-таки мне кажется, что здесь скрывается какая-то связь…

— Связь между вскрытием гробницы Тамерлана и началом Великой Отечественной войны? — быстро и не без злорадства переспросил Галкин.

Запряженная волами арба, поскрипывая огромными деревянными колесами, двигалась очень медленно. Измученные жарой и укусами оводов животные раз за разом останавливались и, задрав морды вверх, протяжно ревели. Солнце палило нещадно. Арбу сопровождало десятка три воинов. Двадцать пехотинцев прикладывали последние силы, чтобы сохранять строй по обеим ее сторонам. Сзади, накинув белые платки на головы своих лошадей, двигались десять всадников. Раздался характерный тупой стук, и в сторону от дороги покатился человек. Никто из его товарищей даже не сделал попытки прийти упавшему на помощь. Лишь воин, следовавший в строю непосредственно за несчастным, медленно наклонился, чтобы подобрать рассыпавшиеся по дороге стрелы.

Двумя неделями раньше самая молодая из жен недавно почившего Великого эмира втайне от остальных прибыла в Шахрисабз. Ее уже ожидали. Седой, широкоплечий воин с жутким шрамом через все лицо опустился перед царевной на одно колено. Это был один из тех немногих уцелевших военачальников-бахатуров Тимура, кому судьбой было дозволено пережить своего повелителя.

— Встань! — властно произнесла женщина.

Воин тяжело поднялся и приготовился слушать.

— Тебе известна последняя воля Великого, — выступив из-под балдахина и приблизившись к ветерану тимуровских военных кампаний, негромко заговорила она.

Мужчина кивнул.

— После смерти моего мужа больше никому нет дела до его последней воли. Всех интересует только одно — кто станет его полновластным наследником? Мне известно о твоей преданности Тимуру. Мой муж и сам не раз упоминал твое имя. Он называл тебя самым смелым из всех своих барласов. Поэтому я обращаюсь именно к тебе, барлас. Сослужи последнюю службу своему господину!

— Гуриган и я — мы вместе начинали служить эмиру Сали-Сарая Казгану. И уже никогда больше не расставались. Никто не знал и не любил Великого так, как знал и любил его я. Что я должен сделать, царевна?

— Возьми своих самых лучших воинов и отправляйся в Ак-Сарай! Под покровом ночи вам надлежит вывезти из мавзолея прах любимого сына Тимура — Джехангира. Этот перстень заставит молчать случайных свидетелей. — Женщина сняла со среднего пальца усыпанное драгоценными камнями кольцо. — Саркофаг сына эмира на время перевоза накроете моими коврами с изображением тамги Великого! Я буду ждать вас в Мараканде. А теперь ступай! Да увековечит Аллах твою преданность эмиру!