Его малышка на миллион - Юлия Бузакина

вообще неясно, как нам быть.

Не успела Нина договорить, как на лестнице послышались шаги.

– Это какая-то ошибка! Вы не можете снять меня с должности из-за того, что я случайно оказалась в вытрезвителе! – громко возмущалась Прекраснова.

– Екатерина Федоровна, мне очень жаль, но вам придется пройти с нами, – строго сказал незнакомый мне мужчина в форме. – И дело не только в ваших ночных приключениях. Дело в ваших махинациях со средствами из бюджета.

– А вы докажите, что я их присвоила! – Екатерина Федоровна фыркнула, распрямила плечи и начала гордо спускаться вниз по лестнице. Выглядела она, как и всегда, сногсшибательно, но с нами даже не поздоровалась.

Мы с Ниной стояли у лестницы, растерянно посматривая ей вслед.

Ученики из девятого класса репетировали в холле сценку к последнему звонку, а у стены на пьедестале Екатерину Федоровну провожал нехорошим взглядом высеченный из гипса Андрей Северский. Его взгляд казался зловещим от того, что с его шеей было что-то не так: голова была слегка повернута на бок, а вместо галстука неведомый скульптор повязал ему на шею пурпурный шелковый шарф. Пьедестал со всех сторон был огорожен лентой, запрещая приближаться к скульптуре спонсора больше, чем на метр, и выглядела вся конструкция очень странно. Но страннее всего была зловещая улыбка на губах статуи вслед Екатерине Федоровне.

– Как живой, – прошептала Нина. – Не нравится мне он, Злата!

– Если Федоровну действительно снимут с должности, уберем его с глаз долой! – шепнула в ответ я.

Подумала немного и предложила:

– Нин, а давай завтрашний праздник не отменять? Устроим ярмарку выпечки, без всяких судей и оценок? А вырученные денежки пустим на ремонт крыши в кабинете физики! Чей класс продаст больше вкусностей, тот и победит.

– Слушай, идея отличная! Никакие спонсоры нам будут не нужны! – подхватила мою идею Нина, и в ее глазах вспыхнул деловой огонек. – Сейчас поменяем концепцию, и завтра утром запустим благотворительную акцию!

И закипела бурная деятельность.

К концу рабочего дня стало ясно, что никакие это не шутки, Екатерина Федоровна действительно покидает пост директора школы. Правда, как не пытались расколоть ее на допросе бравые сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями, а ничего у них не вышло. Прекраснова и здесь оказалась на высоте.

– Знаете, где я вашу школу видела?! – остановившись на миг на ступенях, на прощание выкрикнула она. – Я красивая молодая женщина! Я достойна лучшего, чем какая-то муниципальная школа!

С грохотом погрузив коробки с личными вещами на заднее виденье своего джипа, она села за руль, показала окнам школы очень неприличный жест, и вскоре ее джип скрылся за поворотом. Больше Екатерину Федоровну мы не видели.

На следующий день благодаря совместным усилиям учеников и родителей у нас получился самый лучший праздник за всю историю школы! Холл благоухал ароматами ванили, корицы и сдобы, а приглашенные на ярмарку гости бойко раскупали булочки и пироги под вывеской «Благотворительная акция «Спасем крышу»!». Акцией заведовали исполняющий обязанности директора Нина и Артемий. Физрук ради такого важного случая сменил спортивный костюм на спортивный пиджак и джинсы, а волосы зачесал назад с помощью геля. Лишь алые кроссовки остались неизменными – их Артемий не променял бы ни на какие коврижки.

Но самый большой успех имели наши с Алексой кексики, которых в понедельник вечером мы напекли целую гору. Они разлетались со скоростью света. А на претензию мамы Макушевой, что Алексе помогает психолог Злата Григорьевна, и это против правил, я спокойно ответила, что «печь надо лучше» и показала красивое колечко на пальце левой руки.

– Теперь это не Злата Григорьевна, а моя мама! – громко сообщила Рите Макушевой Алекса и показала язык.

– Кто бы сомневался, что Злата Григорьевна падет к ногам спонсора школы, – насмешливо фыркнула Макушева-старшая.

Мы с Алексой переглянулись и не стали отвечать на злобный выпад. Все равно наши кексики побеждали.

К концу ярмарки в школу приехал Андрей Северский. Он пробрался к нам с Алексой сквозь толпу школьников и их родителей.

– Мои девочки почти все продали? Я не успел купить кексик? – огорченно заглянул в пустые корзинки с розовыми ленточками он.

– Да ладно, пап, я тебе припрятала один, – сообщила Алекса и вытащила из-под нашего самодельного прилавка кекс с розовой глазурью. – С тебя миллион рублей!

– Сколько-сколько? – ошарашенно посмотрел на дочку Северский.

– Ну, мы же не для себя! Мы на крышу собираем, – улыбалась Алекса.

– На тебе тысячу рублей, и не рубля больше! Где это видано, чтобы собственная дочь разоряла отца!

Андрей возмущенно всунул в копилку тысячерублевую купюру и забрал кексик.

– Ну, что, за чемоданами и к морю? – посмотрел на нас с Алексой он. – Номер люкс в Сочинской гостинице с видом на море и бассейном ждет не дождется, когда мы приедем!

– Вот и новый купальник Злате Григорьевне пригодится! – хихикнула Алекса.

– Только выручку посчитаем, и сразу едем! – пообещала я.

…Еще через пару часов в багажнике внедорожника стояли чемоданы, и он был готов доставить нас в Сочи. Питомцев мы с собой не взяли – не все гостиницы любят гостей с четвероногими друзьями. Но нам повезло – друг Андрея Сергей Поляков и их бессменная секретарша Вероника согласились пожить в доме в наше отсутствие. Этим двоим теперь было не до моря: последствия служебного романа давали о себе знать в полную силу, и Сергей Поляков напряженно изучал меню в ресторанах города. Свадьба, которую он мрачно прозвал похоронами холостой жизни, была не за горами.

Сергей и Вероника вышли проводить нас в дорогу. Аля все прощалась с Арагоном, Андрей проверял, все ли мы успели погрузить в машину, а я… я стояла посреди двора в красивом светлом сарафане и шляпке, и была бесконечно счастлива – теперь у меня было все и даже больше. Настоящий дом, настоящий мужчина и прекрасная дочка.

– К весне еще добавится и два сыночка, вангую, – мстительно хмыкнул Поляков на прощание. – Будет у вас в доме полный комплект!

– Какая хорошая идея… – потер подбородок Андрей и одарил меня пронзительным взглядом. – А что? Нянька есть, подросла уже, надо бы и лялек!

– Андрей, ты серьезно? – вспыхнула я.