The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

основном рыночными силами и добровольным решением.

К моменту русской революции 1905 года западное общественное мнение уже давно считало депортацию и принудительный труд анахронизмом, который крайне трудно оправдать. В Китае она также утратила свою полезность для государства, достигнув своего пика в XVIII веке. В 1759 году император Цяньлун завершил завоевание обширных территорий в Центральной Азии и сразу же начал изучать возможность использования негостеприимных пограничных территорий в качестве мест ссылки. В последующие десятилетия десятки тысяч людей, среди которых были и приверженцы "дурных" верований, не одобряемых государством, были сосланы на территорию современной провинции Синьцзян, где для них был установлен режим, который можно охарактеризовать как систему ссылки, сходную с той, что сложилась в России. Здесь также цель наказания сочеталась с колонизацией приграничных территорий. Цинское государство продолжало этот эксперимент примерно до 1820 г., но, хотя он продлился до падения династии в 1911 г., власти потеряли к нему интерес, поскольку проблемы множились, а условия для новых поселений становились все более сложными. В Китае среди лиц, наказываемых внутренней ссылкой, преобладали государственные чиновники и армейские офицеры, как правило, допускалось сопровождение семьи, большое значение придавалось моральному перевоспитанию. Нередко после трех-десяти лет ссылки чиновник возобновлял свою карьеру на службе у императора. Императорский Китай был более сдержан в применении смертной казни, чем многие страны Европы эпохи старого режима; ссылка была распространенным способом смягчения смертного приговора. Транспортировка заключенных и депортированных в Синьцзян была организована с особой тщательностью и стала одним из величайших достижений Цинского государства в области логистики. Цифры недоступны.

После волнений 1848 и 1851 гг. французское государство депортировало участников политических беспорядков. После поражения Парижской коммуны в 1871 г. более 3800 повстанцев были отправлены девятнадцатью караванами судов на тихоокеанский архипелаг Новая Каледония, колонию, находившуюся под властью Франции с 1853 г. Депортация задумывалась как средство "цивилизации" как коренного населения - канаков, так и революционеров-коммунаров, и именно в таком духе она была осуществлена. Предыдущие попытки поселить там простых французов были неудачными из-за климатических условий. До 1898 года в Новую Каледонию отправлялось в среднем 300-400 каторжников в год. Другим местом ссылки французов была еще более суровая по климату колония Гайана на северо-востоке Южной Америки - одна из самых негостеприимных земель в мире, которая стала известна мировой общественности не далее как в 1895 году, когда капитан Альфред Дрейфус (впоследствии признанный жертвой заговора) был отправлен в железной клетке на морской остров Дьявола. К началу ХХ века во Французской Гвиане существовала система тюрем и принудительного труда, охватывавшая примерно пятую часть всего населения страны (без учета коренных племен и золотоискателей). Ссылка на "перечные острова" была отменена только в 1936 году.

Австралия служила колонией в огромных масштабах: фактически, своим существованием в качестве колонии она обязана отправке "первого флота", одиннадцать кораблей которого с 759 каторжниками вошли в залив Ботани (недалеко от современного Сиднея) 18 января 1788 года. Потеря североамериканских колоний поставила британское государство перед необходимостью найти другое место для отправки каторжников. После того как ряд экстремальных вариантов, таких как остров в реке Гамбия в Западной Африке, был отвергнут по гуманитарным соображениям, кто-то вспомнил об открытии капитаном Куком Ботани-Бей в 1770 году. Хотя нельзя исключать и другие мотивы, например, морское соперничество с Францией, это эффектное решение, скорее всего, не было бы принято, если бы не острый кризис с каторжниками в середине 1780-х годов. Как бы то ни было, в первые десятилетия своей колониальной истории Австралия представляла собой не более чем огромную колонию. Первые поселенцы были вынужденными переселенцами, отправленными английским судьей в далекую Океанию.

К моменту отплытия последнего судна с каторжниками в 1868 г. в Австралию было перевезено 162 тыс. человек. Большинство из них были представителями растущей криминальной субкультуры первых промышленных городов Великобритании: грабители, карманники, мошенники и т.д., а также небольшое количество осужденных по политическим мотивам. В конце 1820-х годов правительство стало поощрять свободную эмиграцию на Антиподы, но это не привело к сокращению перевозок. Напротив: 88% каторжников после 1815 года уехали из Англии в Австралию. Пик перевозок пришелся на 1830-е годы, когда только за период с 1831 по 1835 год в Австралию прибыло 133 судна со средним 209 количеством каторжников, совершивших морское путешествие продолжительностью четыре месяца и более. Большинство из них по-прежнему пользовались хотя бы основными правами британского гражданина. С самого начала осужденные могли представлять свои интересы в суде и не были полностью отданы на чью-либо милость при выборе работы. Это стало важной причиной того, что в Австралии постепенно сформировалось гражданское общество, не пережившее драматических восстаний.

Исправительная колония, неизгладимо запечатлевшаяся в сознании благодаря одноименному рассказу Франца Кафки (написан в 1914 г., впервые опубликован в 1919 г.), была общемировым институтом, характерным для имперского XIX века, хотя и сегодня она не исчезла полностью. В потоке эмиграции из Европы депортация оставалась важным элементом. Испания отправляла провинившихся на Кубу или в Северную Африку, Португалия - в Бразилию, Гоа и, прежде всего, в Анголу. Британские граждане могли оказаться на Бермудах или Гибралтаре. Осужденные колониальные подданные также депортировались на каторжных судах: Индийцы, например, в Бирму, Аден, на Маврикий, Бенкулен, Андаманские острова, в поселения Малайского пролива. Депортации не всегда достигали своей цели: сдерживающий эффект был столь же сомнителен, как и "цивилизация" заключенных. В целом принудительный труд заключенных способствовал экономическому развитию региона, в который их отправляли, но колониальные администрации Бирмы или Маврикия, например, были заинтересованы только в сильных и молодых рабочих бригадах, а не в среднестатистических индийских каторжниках. Труд каторжников был рационален только до тех пор, пока не было других источников рабочей силы.

 

Изгнание

Политическое изгнание, как судьба отдельных людей или небольших групп, не было чем-то новым в XIX веке. Всегда были беженцы от войн, эпидемий и голода, а в современную эпоху, особенно в Европе, к ним добавились религиозные беженцы (мусульмане и евреи из Испании, протестанты-гугеноты из Франции, нонконформисты из ортодоксальной протестантской Англии). Цифры здесь найти очень сложно. Ясно лишь то, что по сравнению с масштабами проблемы во время и после Первой мировой войны коллективное перемещение не было в XIX веке основной формой миграции. Тем не менее, это явление становилось все более значимым. Причин тому было несколько: (1) более интенсивное преследование политических противников в идеологической атмосфере безрелигиозной гражданской войны, впервые проявившейся во время Французской революции и отразившейся на всей Европе; (2) разрыв в либерализме между государствами, означавший, что некоторые из них стремились стать оплотом свободы и были готовы в определенных