О чем мечтают женщины - Л. Аделайн

И именно поэтому Трачина до момента родов вынуждена была лгать. Она, как и я, не хотела стать клином, вбитым в чьи-то отношения. И хотя Каррутерс с самого начала воспылал к ней страстью, он тогда не был готов к тому, чтобы уйти из семьи. А Трачина слишком хорошо знала, как легко скатиться к состоянию любовницы, и ей этого совсем не хотелось, она не желала лгать и прятаться, тем более что Трей становился все сообразительнее, а под рукой оказался такой хороший человек, как Уилл. И она полностью порвала с Каррутерсом. А затем обнаружила, что беременна. Сама она росла без отца и потому решила сделать все, что в ее силах, чтобы у ее ребенка был отец. И все эти месяцы она держала рот на замке. К тому же лишь тот, кто совершенно ничего не знал о ее и Уилла семьях, мог усомниться в его отцовстве просто потому, что цвет кожи ребенка мог оказаться не совсем таким, как у Уилла. Ведь у Уилла имелись две бабушки-афроамериканки, а у Трачины были белые родичи с обеих сторон. Так что ребенок мог иметь какой угодно цвет кожи, природа позволяла в этом случае бесконечное множество оттенков.

Но тест на отцовство все же был проведен, и результат оказался вполне предсказуемым. Трачина позже сказала мне, что невозможно было бы представить себе более грустной картины, чем вид Уилла, повесившего голову и уходившего из родильного центра со смятым листком результата в руке.

Она пыталась задержать его, поговорить. Даже Каррутерс предложил проводить его немножко. Но Уилл просто ушел.

А я, проверяя поступившие звонки после зарядки севшего аккумулятора телефона, чуть не пропустила Уилла, вышедшего из дверей госпиталя.

—  Уилл! Уилл! — закричала я, бросив телефон.

Однако я совершенно не знала, можно ли сейчас подойти к нему… Хотя по его лицу было понятно, что именно показал тест.

Я выскочила из машины и на бегу окликнула его еще три-четыре раза, через всю парковку, и наконец он остановился и обернулся, уже возле своей машины, держа в руке ключи.

—  Хочешь, я сяду за руль? — спросила я, сгибаясь и опираясь ладонями о колени, чтобы восстановить дыхание.

Формально уже наступила осень, но полуденное солнце жарило, как в разгар лета. Мы оба провели в госпитале целые сутки, по очереди убегая вздремнуть в кабине грузовика Уилла.

Уилл медленно обернулся, качнув связкой ключей.

—  Знаешь, что во всем этом самое поганое? — спросил он, не глядя мне в глаза, а таращась в воздух как бы в надежде найти там ответы. — Я никогдане хотел иметь детей. Вряд ли я тебе говорил об этом. У всех моих друзей есть дети, и у моих братьев, и у кузенов… у всех, но я всегда думал: «Нет уж, этой мелюзги и так достаточно в мире». И к тому же я слишком много работал, а денег на хорошее воспитание у меня все равно было недостаточно. Тем кафе владел мой отец. Он был не слишком умудрен в этом деле. И вечно оставался в убытке. Но вот что я скажу тебе, — закончил Уилл, показывая на здание родильного центра. — Этогоребенка я хотел! И… черт побери!

Его захлестнули чувства. Все, что кипело в нем последние девять месяцев, все его страхи и сомнения насчет того, сможет ли он стать по-настоящему хорошим отцом для ребенка, мать которого он старался полюбить, хлопоты по расширению бизнеса и оплате процентов по банковской ссуде, а еще влечение к другой женщине… Все это внезапно взорвалось, и Уилл зарыдал. Но длилось это всего несколько секунд. Я стремительно обняла Уилла, вдохнула запах больницы, которым пропитались его волосы… Но он не обнял меня в ответ, а закрыл лицо ладонями, перепачканными краской. И я неохотно отпустила его. Уилл отступил на шаг и как будто разом стряхнул с себя всю боль. Если бы в этот самый момент вы въехали на полупустую стоянку (что и сделал на самом деле Джесси Тернбул), то увидели бы просто двух знакомых, которые встретились на минутку и теперь уже прощались.

Джесси высунулся из кабины своего грузовика, который был, конечно же, новее и лучше, чем грузовик Уилла, и сказал:

—  Привет, малышка! Я вот подумал, что по пути на работу мог бы привезти тебе кофе и завтрак. — И протянул мне упаковку с завтраком навынос — гамбургер с соевым соусом.

Он не стал бы называть меня малышкой, если бы знал, с кем я только что обнималась и через что пришлось пройти Уиллу совсем недавно… через что нампришлось пройти. Джесси был совсем не таким человеком. Он не был хвастлив, не был собственником. А Уилл очень редко бывал невежливым… Но сейчас Уилл был таким ранимым, его сердце было так истерзано, что он только и смог, что сделать вид, будто не замечает Джесси. Уилл бросил на меня полный боли взгляд, вытащил ключ из замка зажигания своего потрепанного грузовика и, обойдя его, забрался на пассажирское сиденье и начал там в чем-то копаться. В этот момент он походил на подростка, растерявшегося в неожиданной ситуации.

—  Это твой босс? — спросил Джесси, подавая мне кофе. Я кивнула. — Он как, в порядке.

—  Знаешь что? Нет, он не в порядке.

—  Мне очень жаль. Могу я тебя куда-нибудь подвезти?

—  Нет, мне в другую сторону. К тому же у меня такое чувство, что мне не помешает хорошая прогулка. А потом хороший сон. Знаешь, ночка была еще та, да и утро тоже.

—  Но все нормально?

—  Ребенок в порядке, мама тоже… и папа. Я беспокоюсь только об Уилле.

—  Я думал… Так отец не он? — (Я поморщилась вместо ответа.) — Ладно, хватит об этом! Ты-то как?

Я сказала, что всего лишь устала, но это не тот случай, когда следует беспокоиться. Правда, мне казалось, что у меня повысилась температура… Однако в больницах ведь обращают внимание только на тех, кого привезли на каталке или кто лежит в постели. А что еще я могла сказать Джесси? Я не могла соврать, что рада его появлению, но при этом испытывала тайную темную радость из-за того, что столь неожиданный поворот событий освободил Уилла… Но мне все равно приятно было видеть лицо Джесси с синими солнцезащитными очками, приятно было видеть его руки, шероховатые с тыльной стороны, но с ладонями мягкими, поскольку он целыми днями размешивал тесто с кокосовым маслом и марципанами… Те самые руки, которые были уже знакомы с каждым дюймом моего тела. Я даже сейчас желала его, и дверь грузовика притягивала меня, как огромный магнит, и лицо мое уже было совсем близко от лица Джесси… Он обхватил рукой мой затылок и притянул меня к себе, чтобы крепко, основательно поцеловать. Его губы имели вкус хорошего кофе.

—  Ладно, малышка. Я позвоню тебе попозже, — сказал он и уехал, оставив меня с новыми мыслями, тут же загудевшими в голове.