Во все Имперские. Том 6. Дриада - Альберт Беренцев

не хочет показывать своему верному Шашину, как встает перед Машей на колени.

Но на колени Петя все же встал, правда он и сам при этом закрыл глаза, видимо, ему так легче было переживать позор. Ну, дело его, конечно. Понятно, что мой брат добанутый на всю голову, понятно, что серьезных дел я ему не доверю. Но эта должность для него и правда подходящая.

Маша прочла положенную формулу, уподобив Петю крюку, который будет цеплять и нагибать всех наших врагов, как нагибает крюком лесничий больные ветви в лесу.

Протянутую для поцелуя Машину ручку Петя проигнорировал, но ритуал прошел и без этого — вспышка магии в воздухе засвидетельствовала, что Петя теперь главный силовик в нашей ложе.

— Эм… Ну даже не знаю… — я поразмышлял несколько секунд, а потом приказал назначить князя Глубину Великим Наставником ложи, ответственным за кач и магическую мощь братьев и сестер.

В том, чтобы отдать эту должность Глубине у меня сомнений не было, мои сомнения касались исключительно того, в каком порядке раздавать должности, чтобы минимизировать витавшую в воздухе нервозность.

Тем не менее нервозность прорвалась — как только Маша прочитала формулу и вручила Глубине положенный ему компас лесника, Пушкин встрял:

— Это все хорошо и замечательно, Нагибин… Но… У нас же опять собрание ложи, и на нём мы опять заняты ритуалистикой. А ведь мы могли бы делить наши деньги…

— Хочешь делить деньги, Пушкин? — уточнил я, — Ну что же… Это справедливое требование. Приступим немедленно. Ты, конечно же, хочешь получить свою долю с проданной короны Чудовища…

— Да-да. И доход от пилюль! — торопливо напомнил мне потомок поэта.

— Дохода от пилюль пока что нет, — осадил я его, — Мой человечек еще связался не со всеми клиентами, которым он должен был продать готовые пилюли. А новых пилюль, если ты забыл, мы так и не сделали — нет ингредиентов. Кроме того, сначала я должен отдать половину доходов герцогу Кабаневичу, а еще половина доходов уйдет эм… моему куратору…

Вот тут я несколько замялся. Куратором-то была именно Алёнка, хоть Пушкин этого и не знал, но именно эту Алёнку я грозился еще десять минут назад порвать и нагнуть всеми возможными способами. Вот только реальность была куда прозаичнее — пока что я был вынужден Аленке натурально платить… Но это пока что. И в любом случае, сейчас этот разговор начинать было незачем.

Так что я поспешил отвлечь Пушкина от темы, благо, у меня было, чем его отвлечь.

— Я обещал тебе миллион девятьсот тысяч, о славный потомок поэта, — напомнил я Пушкину, — За корону Чудовища, да. Но я люблю округлять — так что давай свой кошель. Я скину тебе два ляма. Ты верно послужил ложе и мне лично, Пушкин. А я своих никогда не кидаю и про свои слова всегда помню.

Пушкин выглядел шокированным. Значит, все же думал, что я его кидану. Ну что же, это неудивительно, такая возможность у меня и правда была. Вот только желания не было. Крепкую и влиятельную масонскую ложу так не построишь. Кроме того, истинный АРИСТО всегда отвечает за свой базар.

Пушкин протянул мне свой смартфон, старой модели, треснутый и замотанный изолентой.

Смартфон пискнул, когда я отсканировал QR-код на экране и заслал Пушкину бабло.

— Новый смартфон себе купи, — посоветовал я, — И сапоги, конечно.

Пушкин был близок к обмороку, он пялился некоторое время на экран своего смартфона-инвалида, потом охнул, потом выругался и только потом расплылся в счастливой улыбке:

— Мы с вами сделаем дела, барон Нагибин!

— И я в этом не сомневаюсь, — подтвердил я, — А теперь тебе тоже пора принять градус, Пушкин. Тащи мелок лесничего. Ты станешь Великим Знаменосцем.

— Чего? — опешила Маша, — Великим Знаменосцем? Пушкин? Нагибин, ты… Ты же понимаешь, что Великий Знаменосец — это брат, который отвечает за поиски Перводрева? Это самая ответственная, самая мистическая, самая важная должность в любой консервативной ложе…

— Именно, — кивнул я, — И Пушкин подходит на эту должность идеально. Он же до сих пор жив, разве нет? А раз он жив при всех его эм… талантах и способностях — значит, сама магия любит его. Только такой человек и способен найти Перводрево, если его вообще можно найти. Так что не морщи носик, жена. Я принял решение. Мы с тобой его приняли. Вместе. Давай, инсталлируй Пушкина Знаменосцем ложи.

Вообще я, конечно, блефовал.

Во-первых, решение я принял один, а Машу просто поставил перед фактом, как и со всеми остальными назначениями. Во-вторых, никакое Перводрево я искать, естественно, не собирался. У меня были дела поважнее. Кроме того, раз масоны не нашли Перводрево за тысячу лет — какие у нас шансы его найти?

Честно говоря, я даже не особо верил в существование Перводрева. Насколько я уяснил, это скорее метафора магии, нечто типа Дерева Познания Добра и Зла из Библии, а не реальный дубок. Так что смысла искать Перводрево я не видел, а значит, на должность его искателя сойдет даже такой конченый дебил, как Пушкин.

Но Пушкин, само собой, думал иначе — он аж весь просиял и уже пихал Маше в руку мелок лесничего — ритуальный инструмент, необходимый для инсталляции Знаменосца. И Маше ничего не оставалось, кроме как инсталлировать потомка поэта.

Пушкин встал на колени, Маша же пожелала ему «следовать знакам Рюрика в поисках Перводрева, как молодой лесничий следует пометкам на деревьях, сделанных мелком Старшего лесничего».

Заметавшаяся в воздухе магия это странное назначение признала, Пушкин страстно поцеловал Маше ручку, судя по всему, это был величайший карьерный взлет во всей жизни потомка поэта.

Маша в очередной раз поморщилась:

— Ладно, Нагибин. Но прежде чем ты перейдешь к очередному назначению…

— Ты хочешь получить свои два миллиона за корону Чудовища, Маша? — продолжил я за жену.

— Именно так. Только давай без фокусов. Только попробуй сказать, что у нас теперь общий семейный бюджет или придумать другую подобную отмазу!

— Но у нас теперь и правда общий семейный бюджет, — хихикнул я, — Однако, моей жене положены некоторые деньги на карманные расходы. А карманные расходы у моей жены будут большими, так ведь?