Агент чужой планеты - Валерий Нечипоренко

Когда мы приблизились к опасному закруглению, о котором я упоминал, скорый был совсем рядом, хотя его и закрывали цистерны нефтебазы.

Ну, пора!

Я бросился в густые заросли бурьяна, которого и здесь было предостаточно.

Локомотив вырвался из-за поворота. Мощный прожектор, похожий на удивленный глаз циклопа, высветил поджарую фигуру Макса, стоявшего между рельсов. Раздался протяжный гудок.

Должно быть, я непроизвольно ослабил контроль.

Макс вдруг встрепенулся, словно выходя из транса и обретая способность здраво рассуждать.

На миг я заколебался, пораженный чудовищностью своего замысла.

Макс рванулся было в сторону, но я, собрав волю в кулак, послал ему последнюю команду.

В следующую секунду локомотив подмял его под себя. Надрывно завизжали тормоза.

Пригибаясь, я бросился к забору нефтебазы, вдоль которого тянулась тропинка, выводящая на Полевую, и через несколько минут вошел во двор Саныча с другой стороны.

Состав стоял напротив. Он полностью прошел через то самое место. Хлопали двери, тревожно переговаривались проводники. Несколько человек с фонарем пробежали к хвосту.

Помнится, я где-то читал, что на счету каждого машиниста, в среднем, до десяти человеческих жизней. Им не привыкать. Издержки профессии. Тем более что поворот, где все произошло, давно уже пользуется у них дурной славой. Очередной самоубийца. Только и всего.

Струйкин стоял неподалеку.

-- Что там случилось? -- кивнул он на замерший поезд.

-- Кто его знает? -- Я пожал плечами. -- Вероятно, встречного ждут.

-- А-а...

-- Знаешь, дорогой, поехали-ка в город.

-- А как же розыгрыш?

-- Не состоится. Тот человек уехал. Навсегда.

-- А мой гонорар?

-- Получишь сию минуту.

Я подвез актера до театрального общежития, где он обитал, и, покуда тот шел к подъезду, облучил его блокиратором.

* * *

Я рассказал Санычу, что ночью кто-то опять попал под поезд на злополучном повороте. Судя по найденной финке -- это Макс.

Саныч ничего не ответил, но его взгляд, полный трепетной благодарности, был красноречив.

Когда мы уже ехали по Полевой, он, смущаясь, как мальчишка, признался, что они с Викой решили расписаться. Похоже, он рассчитывал на мое благословение. И получил его.

Я предложил ему поменять адрес. Этот домик засвечен, а кроме того, мало подходит в качестве семейного очага. Отчего бы не купить более приличное жилье? Например, в Жердяевке. Там тихо и зелено, ни лязга металла, ни самосвалов со щебенкой. Да и легализоваться стоило бы основательней. Только-только вышел закон об индивидуальном частном предпринимательстве. Надо пораскинуть мозгами и организовать какой-нибудь кооператив для прикрытия. Что же касается наших пиратских рейдов, то готовить их нужно более тщательно. Чтобы комар носа не подточил. Выждем еще два-три месяца, чтобы никому в голову не пришла мысль связать перерыв в "работе" с его пребыванием в больнице, и продолжим наше благородное дело. Тем более кандидатур хватает.

В скором времени Саныч стал моим соседом. Через две улицы он приобрел коттедж -- не такой, конечно, просторный, как у меня, и не такой роскошный, какой был у Алины, но вполне, приятный, чтобы свить в нем семейное гнездышко.

Свадьбу сыграли в узком кругу. Кроме меня, четы Пономарцов и трех-четырех соседей, присутствовали, в основном, родственники Вики -- такие же милые, симпатичные и простодушные люди.

Зажила новая семейная пара душа в душу. Я поразился, каким галантным и заботливым мужем оказался Саныч. Свою дражайшую половину он готов был носить на руках, несмотря на некоторый избыток ее веса. Каждую свободную минуту он что-то приколачивал, прилаживал или красил, и вскоре их дом засиял как народная игрушка.

Нередко я захаживал к ним на чашку чая и, признаться, не раз испытывал внезапный приступ зависти, замечая, с какой нежностью Вика обхаживает своего благоверного. Господи, почему же в моей жизни не было ничего похожего?

Между тем раны Саныча зарубцевались, и мы решили, что пора вернуться к доходному промыслу. (Естественно, о тайной стороне жизни своего супруга Вика не догадывалась. Для нее он был заместителем директора кооператива "Старт", выпускающего кожаные ремешки и мундштуки из отходов, получаемых с мясокомбината. В общем, современные "Рога и копыта".)

Саныч разыскал своих орлов, выплатил им компенсацию за вынужденный простой, поблагодарил, что не бросили его на Полевой, и колесо опять завертелось.

Первым делом взяли-таки тайник на кладбище. Обошлось без мистики и привидений. Нервы у Саныча оказались покрепче моих.

Теперь мы действовали более осторожно. Сначала вдвоем с Санычем подробно обговаривали план операции, затем несколько дней он вел наблюдение, и, если не возникало ни малейших подозрений, команда отправлялась за очередной захоронкой.

Содержимое моей каморки росло как на дрожжах, пополнялась и фонотека.

Но счастья не было. Не было и удовольствия от прожитого дня. Так, рутина, хотя и с блеском золота.

Алина перестала являться мне в снах. Как и Федор. Зато начал приходить Макс. Он стоял между рельсов, почему-то в жаркой пустыне под белесым солнцем. Рельсы сходились у горизонта, откуда на огромной скорости несся локомотив. Вот он наезжает на Макса и... обтекает его, будто на киноэкране. А Макс стоит, поигрывая финкой и ухмыляясь: "Я все равно доберусь до тебя, гипнотизер! Ох, доберусь! Попомнишь!"

Я просыпался в холодном поту, почти уверенный, что Макс где-то рядом. Но это были только сны.

Все чаще по ночам я поднимался в башенку и принимался за очередной рассказ. Мистика, детектив, фантастика, триллер -- идеи переполняли меня. Сюжет легко ложился на бумагу. Но вот какая загвоздка! Стоило мне поставить последнюю точку, как я терял всякий интерес к написанному. Черновики копились в ящиках стола и на полках. Но у меня не возникало желания даже перепечатать готовый текст. Я утратил некие мускулы честолюбия.

Дед Пономарец заметно осунулся, но на вопрос: "Васильич, хлопнешь рюмашку?" неизменно вытягивался в струнку: "Всегда готов!"

Фекла Матвеевна тоже состарилась, но ее пельмени и бифштексы были такими же превосходными.

Мой городской сосед, дядя Миша, открыл у себя в гараже автомастерскую. Руки у него были золотые, и владельцы "Волг", "Москвичей", "Жигулей" и "Запорожцев" съезжались со всего города, так что наш тихий двор стал напоминать своеобразный таксопарк.

Через восемь месяцев после выписки Саныча из больницы у Вики родился славный бутуз на четыре кило. Назвали его Антоном. Что ж, значит, Саныч и на больничной койке не терял времени даром.

Связь с Мамалыгиным оставалась эпизодической. Новых дизов я не обнаружил, про старых забыл, заданий с Диара не получал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});